ЭДДИ. Измельчали они.
СЬЮ. Кто?
Молчание.
Кто измельчал? Что?
Молчание.
Кто?
Молчание.
Ты что-то сказал?
ЭДДИ. Ронни О’Салливан.
СЬЮ. Что Ронни?
Молчание.
ЭДДИ. Клифф Торберн.
СЬЮ. Что?
ЭДДИ. Рэй Риардан.
Молчание.
Ураган Хиггинс.
Молчание.
Джимми Уайт.
Молчание.
Помнишь, мы ходили на снукер?
СЬЮ. Кто?
ЭДДИ. Стив Дэвис.
СЬЮ. А.
ЭДДИ. Прошел в полуфинал.
Сцена десятая
Чуть позже.
ЭДДИ загорает.
СЬЮ сидит на краю лежака, вытряхивает песок из шлепанцев.
Молчание.
СЬЮ. Ты как?
Молчание.
СЬЮ надевает шлепанцы.
Пойду окунусь.
СЬЮ встает с усилием.
Я недолго.
СЬЮ берет саронг.
ЭДДИ садится.
СЬЮ завязывает саронг на талии.
Молчание.
ЭДДИ. Не заплывай далеко.
Занавес.
Марк РавенхиллПРОДУКТ
Офис. Кинопродюсер Джеймс и актриса Оливия.
ДЖЕЙМС.
Значит, нож.
Ты видишь нож, и глаза твои округляются.
Он вытаскивает его из-под… нож появляется из-под… на нем такая… м-м-м… рубаха до полу.
Высокий такой парень, он высокий такой, смуглый парень и —
И тут он берет нож, он берет нож, и он вспарывает этим ножом целлофановую обертку на круассане, и кладет круассан в рот, и кладет нож в этот, ну как его… веревочный кармашек впереди стоящего кресла.
Тебе хочется кричать, — ты сейчас закричишь:
У него нож. У этого высокого смуглого парня нож.
Но что-то — тебя удерживает. Ты принимаешь решение в сотые доли секунды, и ты не кричишь. Ты видишь в проходе загорелых, светловолосых и откровенно женоподобных стюардов, и ты не кричишь.
Почему? Почему? Почему? Потому что…
Давай поймем, кто она такая, давай? Давай потихонечку разбираться, кто такая Эми.
«Простите, — говоришь ты высокому смуглому парню, — это мое место». Ты с детства сидишь у окна, и он встает, чтобы тебя пропустить, и ты открываешь багажный отсек, расположенный над сиденьями, — а багаж у тебя весь от Гуччи, Гуччи снаружи, Гуччи внутри, это будет великолепно смотреться, ты открываешь багажный отсек и видишь…
Коврик. Маленький восточный аккуратно свернутый коврик.
Ты — крупным планом. Удивление, ужасное предчувствие, не знаю, я просто хочу… просто сыграй это.
Это ваше?
Да.
Вы занимаетесь йогой?
Нет. Это молельный коврик. Я на нем молюсь.
О!
И ты сидишь, и ты… ты смотришь в окно, и ты… страх… ты в самолете, самолет в воздухе, а рядом высокий смуглый парень, у тебя над головой его молельный коврик, а в кармашке перед тобой — его нож.
Дамы и господа. Будьте любезны выключить все имеющиеся у вас электроприборы.
И ты открываешь сумку, и ты достаешь свой мобильный, и ты выключаешь мобильный, и тут мы — твой крупный план — ты смотришь на телефон, и что-то в тебе обрывается… задеты какие-то струны души, и тут мы видим — о! это же рана, у Эми душевная рана, и это как-то связано с мобильным, что-то такое… м-м-м… понимаешь, тут такой эмоциональный якорь, в общем, надо, чтобы тебе посочувствовали.
Ты полюбишь ее, я уверен. Я надеюсь, ты ее полюбишь. Она такая настоящая. Я так хочу, чтобы ты, наконец, сыграла настоящую женщину, после этих твоих последних трех-четырех…
И тут этот парень поворачивается, он поворачивается, этот высокий и смуглый, этот парень поворачивается, и вдруг его голова оказывается на плече твоего пиджака — это Версаче, ты летишь в Версаче, это костюм от Версаче — его смуглая голова лежит на великолепном плече твоего шикарного Версаче, и он засыпает.
А ты глядишь на, ты глядишь на него… ты… а пахнет он совсем по-другому.
И знаешь, что ты хочешь сделать? Знаешь, что ты хочешь сделать? В общем…
Ты хочешь… короче, ты хочешь… ты хочешь дотянуться до ножа… дотянуться до ножа, и ты хочешь схватить этот нож — да? — и выхватить его из веревочного кармана, и ты хочешь ощутить в руке его тяжесть, а потом ты хочешь вонзить в него этот нож, вот тебе, и вот, и, и вот тебе, вот тебе, пока кровь, пока кровь не захлещет из этого смуглого тела, кровь, которая забрызгает тебя всю, и вот у тебя уже почти не видно лица, одна кровь, и ты хочешь закричать.
Это за башни. Это за цивилизацию. Это за нас за всех, сволочь.
Ты этого не скажешь. Ты этого не сделаешь. Это внутренний монолог. Сыграешь? Я хочу, чтобы ты сыграла это глазами. Ты умеешь играть гла…? Ну конечно, конечно, умеешь. Я просто обожаю твою работу.
Это за нас за всех, сволочь.
Понимаешь? Ты меня понимаешь? У Эми рана. Она… она есть у каждого, у каждого своя рана. Банально, конечно, но это я, это то, что я говорю моим сценаристам… покажите мне рану… и… прошу тебя… Я расскажу тебе про ее рану, если ты — да? да? да?
Господи, какое счастье, что ты здесь.
В общем, Эми не трогает нож, она его не берет, он там, где лежал, и самолет приземляется, и смуглый парень прячет нож под рубаху, и он достает с багажной полки молельный коврик, и это такой… они больше никогда не встретятся, но… это мир страстей, кино — это мечта, это территория кино, поэтому, поэтому, поэтому…
Ночь, дождь, гроза в аэропорту, у твоих Джимми Чу сломался каблук, на стоянке только одно такси, и это его такси, и вдруг он говорит:
Пожалуйста — садитесь.
Страшно, но ведь заводит. Приключение началось. В машину с незнакомцем.
В страхе и возбуждении ты садишься, и на сиденье между вами молельный коврик, и на сиденье между вами нож, и ты, и ты:
В какую сторону вы едете?
Я не знаю. В какую сторону вы едете?
Я — я — я—
Поедем к вам?
К тебе? К тебе? Ты повезешь его к себе?
Твой крупный план. Крупный план ножа. Крупный план молельного коврика. Его крупный — здесь нужно, нужно такое правильное освещение — да? Свет какой-то такой — в общем, тебе вдруг кажется, что он красивый.
А ты, а ты, а ты — это надо сыграть, она нестерпимо сексуальна. И ты, я просто уверен…
Ты нестерпимо сексуальна, он красив, и наплевать на молельный коврик с ножом, и ты говоришь таксисту:
В Доклендс, пожалуйста.
А он говорит:
Конечно, дорогуша, сейчас сделаем Доклендс.
И вы выходите на Трафальгарской площади.
Ты живешь в здании скотобойни, старая переделанная скотобойня, у тебя неимоверно стильная квартира типа студия, как приятно быть дома, как странно, как тревожно впускать в свой мир этого смуглого парня, но ты открываешь дверь, и ты впускаешь его, и он кладет на пол свой нож и молельный коврик, и ты предлагаешь ему вина, а он не пьет, а ты очень даже —
И ты нервничаешь, и ты выпила больше полбутылки, время от времени тебе на глаза попадается нож и молельный коврик, и вот ты уже выпила всю бутылку и ты…
Меня зовут Эми. Я открываю кол-центры, я везде открываю кол-центры, я время летаю, летаю, летаю, кругами, наша планета такая маленькая.
Мужчина, высокий смуглый мужчина у тебя в квартире.
Твоя сексуальность настолько… она так пронзительна, так пронзительна… она распаляет, и ты — ты сама себе удивляешься — но ты его хочешь, ты хочешь его, ты хочешь этого смуглого парня, и ты прижимаешься к нему.
Мохаммед.
Но ему страшно. Он девственник, он ничего не знает о мире пронзительной сексуальности, и ему страшно.
Эми, я боюсь.