И мы с ней поговорили о том, что я сделаю, если выиграю в лотерею. У меня все точно распланировано, все до мелочей. Тебе я куплю новое надгробье с черным крестом, чтоб ты наконец оставил меня в покое. Ну и пол, положу в квартире на полу ламинат и куплю новую мебель. А то эти твои плитки меня просто бесят. Я уже не могу на них смотреть. Сколько бы ни убирала, ничего не видно. Сейчас люди по-другому живут. Если не веришь, возьми газету и посмотри, никто уже среди такой рухляди, как у нас дома, не живет.
И, конечно, я бы Юстынке дала, обязательно бы дала, обязательно. Были бы у нее деньги, с ней все бы по-другому разговаривали. Она бы приоделась, а то все в старых свитерах ходит. Ты сам всегда говорил: встречают по одежке. Если бы она была хорошо одета, на нее еще не один обратил бы внимание, а может, она и сама открыла бы какую-нибудь фирму.
Ане я куплю квартиру, пусть будет от бабушки подарок. Она ее получит, когда поступит в институт. Да, да, не кривись. Сейчас иные времена, и барышня может свободно жить одна, только бы хорошо себя вела, и никто о ней дурного слова не скажет. Бедным людям я бы тоже что-нибудь дала, а что делать с остальными деньгами? Не знаю, сама не знаю, но что-нибудь придумаю.
А вообще, должна тебе сказать, ты всегда умел хорошо устроиться. Не обижайся, это правда. Да, да, умер и оставил меня со всем этим. Сплошные проблемы. Везде надо ходить самой. На почту, в магазин, по учреждениям. За газ, за электричество заплати. А ты что? Лежишь себе и только иногда придешь ко мне ночью. Или не придешь. Все на моих плечах.
И вот еще что, перестань пугать кошек. Вой стоит, когда ты идешь. Кошек ты никогда не любил, но это еще не повод, чтобы над ними издеваться. Ведь они тебя всегда чуют и отлетают от дверей, как ошпаренные. Не можешь, что ли, потихоньку ходить, это тебе не парад. Если ты не успокоишься, то в конце концов разбудишь соседей, и пойдут разговоры, что покойник по дому шастает.
А знаешь, что со мной недавно случилось? Я тебе, кажется, еще не рассказывала. Сижу я дома в субботу вечером и слышу стук в дверь. Думаю себе: Боже, открывать или не открывать? Сразу вспомнила, как ты без конца твердил: не открывай никому, если меня нет дома, не открывай никому, если меня нет дома. Сижу тихонько, а стук не прекращается, тебя дома нет, что мне было делать? Иду открывать.
Смотрю в глазок и — ты не угадаешь, кто там стоит! Кася, Кася, майора Шелинского внучка, стоит и рукой машет. Я дверь не открываю, как ты велел, и говорю: в чем дело? Она спрашивает, нет ли у меня аптечки, а то она палец поранила, и кровь пошла. Я про себя думаю: «Боже милостивый, девочка, конечно, есть, входи, входи».
Открываю дверь, а за Касей какой-то парень стоит. Он мне сразу не понравился. Грязный, в зимней куртке, а ведь на улице уже тепло. Конечно, я сглупила, что впустила их в дом. Сглупила, но что было, то было, не о чем теперь говорить. Я пригласила их в большую комнату, а сама иду в ванную поискать какой-нибудь бинт. Всегда бинты были там, а тут нету, и делай, что хочешь. Смотрю, смотрю: есть один. Еще с того времени, когда ты ездил на полигон, немного слежавшийся, но ничего, я руками разгладила, и он выглядел почти нормально.
Возвращаюсь в комнату, и что я вижу? Нет, ты не поверишь. Шкафы раскрыты, стол опрокинут, а Кася с этим типом бегают и все переворачивают вверх дном. Устроили бардак, друг на друга орут, а на меня вообще не смотрят. «Боже милосердный, — думаю я про себя. — Боже мой, за что мне такое?»
Этот парень что-то кричит, орет на Касю, чтобы проверила в кухне. В кухне, Боже милостивый, в кухне! Ведь я на завтра налепила вареников, а если они мне все подавят, как я завтра буду их варить? Они открыли холодильник, выбросили мясо из морозилки. Я смотрю, а этот тип достает колбасу и начинает есть. Я себе колбасу на воскресенье отложила, а он ее ест без хлеба?
Я пошла в ванную, заперлась и кричу благим матом. Думаю, может, у Роевских есть кто-нибудь дома. Суббота, может, они после обеда телевизор сели смотреть и меня услышат. Нет, бесполезно. Кричу, кричу, и все без толку. Потом этот тип подошел к двери и говорит: заткни пасть, такая сякая. Так и сказал. Ну, я еще громче ору — ничего. И знаешь, что он сделал, ты не представляешь. Он взял табуретку, выбил стекло в двери, помнишь, ты сам вставил, рукой дотянулся до задвижки, открыл ее и вошел в ванную.
Юрек, миленький, какой у него был ужасный вид, какой ужасный вид! Затолкал меня в ванну и орет: где деньги, ты такая-сякая, давай, быстро. Кася к нему подбежала, говорит, чтобы успокоился, что я наверняка скажу где, но он продолжает орать: ты, такая-сякая, выиграла в лотерею, давай деньги. Боженька, какие деньги? То немногое, что собрала на одежду и похороны, я держу в банке, а в доме нет ничего, только на продукты. Я им говорю, что нет у меня денег, а в лотерею я еще только должна выиграть, и если они хотят, я могу с ними поделиться.
А этот тип взял провод от радиоприемника и давай этим проводом меня бить. Кася хотела его остановить, но он лупил, как бешеный. Какие такие деньги ему понадобились? Юрек, дорогой, ну скажи ты мне, какие деньги? А он зажал мне рот и продолжает бить, как безумный, кровь по всей ванне, но ведь я ему ничего не могла дать, у меня ведь ничего нет, я денег дома не держу; нет у меня ничего, потому что ты мне всегда говорил, чтобы я относила деньги в банк, сколько я там получаю этой пенсии, и вообще, зачем мне деньги?
А он меня схватил за горло и душит, и мне уже нечем дышать, нечем. И я про себя думаю: «Господи, ведь у меня следы на шее останутся и быстро не пройдут. А я собираюсь в понедельник к врачу, и если он мне скажет раздеться, то все это увидит, и как я буду выглядеть?» — но тут упало зеркало с твоим помазком, который все время лежал в ванной, и стало тихо-тихо.
Вдруг меня как будто отпустило, в один момент. Он меня душит, но я его уже не слышу, я вообще ничего не слышу. Тишина. Он еще меня душил, душил, потом перестал и выскочил из ванной. Кася на него кричала, но он ей что-то сказал, и она замолчала. Они и дальше искали деньги, но я же им правду сказала, что у меня ничего нет, и они ушли. Взяли какие-то вещи из шкафа, Кася — мой теплый свитер, а этот тип снял свою грязную куртку и надел твою кожаную, которую я терпеть не могла, а ты ее так любил, и ушли, только дверь не заперли.
А я встала, то есть не совсем встала. Знаешь, я как будто поднялась в воздух и вижу себя в ванной. Сама себя вижу и не пойму, как такое может быть? Села на унитаз и вижу, как лежу в ванне с синяками на шее. Боже правый, как я выгляжу, как я выгляжу, везде синяки, и даже волосы впереди он мне вырвал.
Ну и вот, Юрек, сижу я на унитазе, смотрю на себя и сама не понимаю, как такое может быть, Юрек, что я сижу на унитазе и вижу, что лежу в ванне и не дышу? Ну так что, Юрек, я еще жива или мы уже вместе?
Кшиштоф Бизё«ТОКСИНЫ»
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПМ, пожилой мужчина (примерно 40–50 лет).
ММ, молодой мужчина (примерно 20–25 лет).
ЭПИЗОДЫ:
— Эпизод об убийстве
— Эпизод о подкупе
— Эпизод о любви
— Эпизод об одиночестве
— Финальный эпизод
При постановке необходимо соблюдать очередность эпизодов.ММ привязан к стулу, рот у него заклеен.ПМ. Ну что, проснулся наконец?
Долго же ты дрых. У такого, как ты, должна быть башка покрепче. Сдулся после первой же рюмки.
Чего ты так вылупился? Соображаешь, где находишься? Спокойно, не дергайся. У тебя нет выхода, береги силы.
Рот сейчас отклею, но сначала я тебе кое-что скажу.
Чего уставился, не узнаешь?
Да, я тот, с кем ты должен был заключить офигенную сделку.
Есть, правда, одна проблема. Мне на фиг не нужен новый мафон. Мой в машине меня устраивает. Он никому не бросается в глаза. Мне не нужны ни мафон, ни зеркала.
А знаешь, почему? Потому, что я не хочу зависеть от таких подонков, как ты.
Думаешь, я не знал, что он краденый. Простая игра, ты прикидывался, что это мафон твоего дяди, а я — что тебе верю.
Так что никакой сделки не будет. Я не хочу, понимаешь, не хочу.
Что, не врубаешься? Не знаешь, что мне от тебя нужно?
Ну, думай, думай, нам некуда спешить.
А может, я просто не люблю воров? Столько сейчас об этом пишут. Бывает, кто-то съездит по роже пару раз такому вот клоуну, а потом думает, смог бы он выстрелить в эту рожу или нет?
А может, я — психопат? Об этом тоже много пишут. Столько чокнутых ходит по улицам. Идешь и не знаешь, кого встретишь. Может, тебе навстречу идет тип, который хочет тебя убить? Просто так, безо всякого повода. А зачем ему повод? Ему просто нравится убивать, и все. А?
Или, скажем, мне понравился твой плеер, твои часы, твои ботинки. Я хочу их забрать себе. Ты газеты почитай. Ну и что с того, что у тебя денег нет, сегодня можно убить за гроши.
Ну что, думаешь, я — псих, убийца, маньяк?
А может, мне просто хочется с тобой побазарить? Может, я хочу тебя отблагодарить или отомстить тебе? Люди сейчас такие мстительные. А может, ты ничего не знаешь, газет не читаешь, а? (Подходит к ММ и отдирает пластырь.)
ММ. Быстро отпустил меня, ты, козел, я тебе ноги…
ПМ снова заклеивает ему рот.ПМ. Ты как со мной разговариваешь? Это что за тон! Хоть ты и сволочь, но я с тобой не собираюсь в таком тоне разговаривать, предупреждаю по-хорошему.
Ты же не настолько глуп, чтобы не понимать ситуации. Если не угомонишься, то вообще в этой жизни больше ничего не скажешь, понял, засранец?