Вот и хорошо, домик прибыл, можем начать сказку.
АНИЧКА (Марте). Снимай повязку. Повар так сказал. МАРТА. Почему? Она уже не нужна?
АНИЧКА. Нет. (Другим голосом.) Вы тут без меня не грустили?
МАРТА (Зузке). Снимай повязку, не нужно уже.
МАРТА и ЗУЗКА снимают повязки.
ЗИТА. Домик у нас уже есть, поставьте его сюда, и я расскажу вам сказку. (Берет лошадку.) Я — лошадка деревянная, такая несчастная, мой хозяин Янко, солдатик бравый, раненый лежит. Ранили его. Кого же буду я на спине носить?
МАРТА (подсовывает лошадке Топтыжку). Меня можешь носить, лошадушка высококачественная!
ЛОШАДКА (Зита). Ах, Топтыжка, ты слишком тяжелый, тебя мне не поднять. Даже не пробуй на меня садиться. Мне бы больше хотелось куклу Зузку на спине носить.
КУКЛА (Зузка). А я лошади боюсь, ой, я этой лошадищи ужасно боюсь!
АНИЧКА (хватает куклу, говорит ей строго). И не стыдно тебе лошадки бояться? Она в жизни никого не обидела… Что, лошадушка, побили тебя? Наверно, кнутом тебя побили, ты же вся потная.
ТОПТЫЖКА (Марта, агрессивно). А я намного сильнее лошадки, я еще лучше. Я тоже никого не обижаю, весь персонал меня любит, и в коллективе меня уважают.
ЛОШАДКА (Зита, успокаивающе). В домике уютно, пойдемте внутрь, а то уже моросит. Кто бы подумал, что будет дождь. Пойдемте скорее.
Девушки поспешно запихивают игрушки через дверцы в домик, толкаются, колотят друг друга. ТОПТЫЖКА сразу же усаживается в окне, и МАРТА за него говорит.
ТОПТЫЖКА (Марта). Дождь идет, дождь идет, рубашечка промокла. Шубка моя мокнет, дорогая, каракулевая, в Вене купленная, там ее и шили.
КУКЛА (Зузка). Майский дождик — золото в поле. Давайте жить дружно.
ЛОШАДКА (Зита, зевает). Давайте поспим. Неплохо в такую погоду поспать.
КУКЛА (Зузка). Некогда нам спать. Вот дождик перестанет, снова в поле, за работу. Луга зеленеют, майский дождик для лугов — просто клад. Пастбища совсем зеленые, золотом отливают.
АНИЧКА (проверяет рукой, кончился ли дождь). А теперь все вон, на луга, на пастбища, в поле — жатва уже началась!
Девушки уже откровенно дерутся. Входит РЕУЛ.
РЕУЛ (иронически). Хорошо же вы играете!
ЗИТА (уже не сдерживая гнев). В наказание сейчас же помолитесь три раза Пресвятой Богородице! Все — к кресту, и доктор тоже, на колени! А потом — спать!
Подталкивает девушек к кресту, все встают на колени. За ЗИТОЙ стоит на коленях РЕУЛ. В какой-то миг он наклоняется к ноге ЗИТЫ и обнюхивает ее. ЗИТА шлепает ладонью, словно по комару, РЕУЛ испуганно выпрямляется и образцово складывает ладони, как во время молитвы. Девушки не молятся, а болтают.
АНИЧКА. Еще ведь не ночь.
МАРТА. Еще не закрыли магазины.
ЗУЗКА. И повар пошел за покупками.
РЕУЛ. Повар есть повар.
ЗИТА теряет терпение, заканчивает молитву, еще раз шлепает ладонью по ноге и приказывает.
ЗИТА. А теперь — последнее! В спальню! Иначе…
Девушки не слушаются. Они уходят в угол и начинают выдавливать из себя слезы и рыдания, вытирают носы и сморкаются. Потом идут к кресту, встают по собственной инициативе на колени, сцепляют руки и причитают. Зита невольно улыбается и прикрывает ладонью губы.
РЕУЛ. Они так совсем замолятся, бедняжки.
ЗИТА. Ничего. Я устала, пойду приму душ. Девочки, спать!
РЕУЛ выпроваживает девушек за дверь, ЗИТА идет в ванную комнату. РЕУЛ возвращается, подходит к двери ванной и открывает ее.
РЕУЛ (голосом Зузки). Мама, мама.
ЗИТА (из ванной). Чего тебе, Зузка, почему ты не спишь?
РЕУЛ (голосом Зузки). Мамочка, ты купаешься?
ЗИТА (из ванной). Чего тебе?
РЕУЛ (голосом Зузки). Хочу потереть тебе спинку. (Заходит внутрь, закрывает дверь.)
ЗИТА (из ванной). А что делают Аничка и Марта?
РЕУЛ (голосом Зузки, из ванной). Повернись спиной, мамочка!
ЗИТА (из ванной). Не щекочи меня!
В комнату входят ПОВАР ИЛЬЯ вместе с ЙОЖО, ВИНЦО и ФРАНТИШЕКОМ.
ПОВАР ИЛЬЯ. Там было все, кроме уксуса. Не знаю, что и делать. Пани в ванной комнате. (Уходит.)
РЕУЛ входит через центральные двери.
ФРАНТИШЕК. Добрый вечер.
РЕУЛ. Что вам здесь надо? Кто вас пустил?
ЙОЖО. Мы пришли поговорить серьезно.
РЕУЛ. Испугались? Прокурора боитесь.
ФРАНТИШЕК. Все это должно остаться между нами, пан доктор, помогите нам.
ЙОЖО. Ничего ведь, собственно, и не случилось, это был просто такой петтинг-неккинг.
ФРАНТИШЕК. Алкоголь может наделать много зла. Это было для нас предупреждением. Человек и не подозревает, что в нем таится.
РЕУЛ. В вас что-то таится? Да в ваших головах одно большое дупло, в которое вам при рождении заревел осел.
ВИНЦО. У нас у всех есть образование.
РЕУЛ. Это вы хорошо сказали: есть. Оно у вас есть, но только на бумаге. Ваше обучение было пустой тратой денег, лучше бы вас научили чему-то более простому, например, подпрыгнуть по команде. Подпрыгни, Йожко! Ну, подпрыгни! (Жестом приглашает Йожо подпрыгнуть.) Подождите минуту. (Стучит в дверь ванной и заходит внутрь.)
Мужчины остаются одни.
ЙОЖО. Конец мечтам о фондах!
ФРАНТИШЕК. Я ее совсем не узнал.
ВИНЦО. А я разве узнал? Я думал, это какие-то шлюшки, которые обдурили Зиту.
ЙОЖО. За это нам могут дать года по два.
ВИНЦО. В бога в душу!
ФРАНТИШЕК осеняет себя крестом.
ЙОЖО. Мы должны сплавить их назад в учреждение.
ФРАНТИШЕК. Кого сплавить?
ЙОЖО. Этих баб! Наших детей! Мы должны оторвать их от Зиты. И тогда исчезнет вероятная угроза того, что они когда-нибудь смогут свидетельствовать против нас. Такого рода пациент не может выступать свидетелем. Он меняет свои показания, меняет их в разговоре со следователем, с адвокатом, а потом совсем поменяет во время суда. В учреждении они бы молчали.
ФРАНТИШЕК. А что, если заговорит Зита?
ЙОЖО. Нас трое, она одна. Какой она свидетель?! И вообще, к ней относится все то, что и к нашим детям. Она помешанная. И видела всё сквозь свои параноидальные очки. Кто ей поверит? Сами знаете, как эти параноики умеют фантазировать. Уж очень вы ее испугались. А она для нас не опасна. И фонды за нами оставит, как только уляжется этот скандал с групповым сексом, может быть, даже скажет, что ей все это приснилось.
ВИНЦО. А где этот доктор?
ФРАНТИШЕК. Как ни парадоксально, но я наконец избавился от тридцатилетнего кошмара. Должно быть, сам Бог так рассудил. Он соединил отца и дочь и дал мне предупреждение. Бог оказал мне милость, ведь теперь я могу покаяться. Да, я отказался от ребенка, но я был тогда молодым, учился, а потом я же страдал, жестоко страдал. Я не боюсь никакого наказания, даже пожизненного заключения. Однако я согласен с Йожо: пока все не встанет на свои рельсы, детям надо уехать от Зиты. Она не может их воспитывать, это ей не под силу. Мы — взрослые мужчины, но ведь по этому дому слоняется полно мужчин… это может повториться. Смею вас заверить, эти наши девочки не оставят в покое никого. Они должны вернуться назад, в свое прибежище.
ЙОЖО. Винцо, тебе лучше не говорить ничего. Главное — говорить аккуратно, спокойно, дипломатично, с достоинством. Скромно. Мы ведь собираемся вести переговоры, а не сражаться.
Из ванной комнаты выходят РЕУЛ и ЗИТА.
ЗИТА. Что вам надо?
ЙОЖО. Зиточка, давай забудем все, что случилось. Начнем сначала.
РЕУЛ. Пани Зите не о чем с вами говорить.
ЗИТА. Господа, нашему сотрудничеству конец. Верните деньги и живите дальше своей жизнью. На меня уже не рассчитывайте.
РЕУЛ. Вас ждет судебный процесс и, вероятно, приговор. А такие люди не могут быть директорами фондов.
ФРАНТИШЕК достает пачку банкнот и возвращает ее ЗИТЕ.
Та передает деньги РЕУЛУ.
РЕУЛ. Этого я от священника не ожидал.
ЙОЖО. Зита, чьи это дочери?
ВИНЦО усмехается, одобряя хорошее начало разговора.
РЕУЛ (многозначительно). Это ваши дочери.
ЙОЖО. Тогда мы их забираем.
ЗИТА. Тридцать лет вы без них обходились, а сейчас вдруг почему?
ЙОЖО. Правда такова. Дочери не достанутся тебе даром. Дочери будут твоими, а деньги и фонды — нашими. Так-то вот.
ЗИТА. Долгие годы я вас разыскивала. Объехала всю республику, пока не выяснила, кто есть кто. И только когда мне вернули имущество и у меня появились средства, я решила что-то предпринять. Все вы знали, что у ваших детей нет матерей, они исчезли, а сами вы о детях не заботились. И теперь вы будете ставить мне условия? Я вас нашла, хотя и боялась, что вы их не признаете. Но, вижу, признали. Хотите их забрать к себе? Не хотите. Вы только спать с ними хотите, свиньи.
ВИНЦО. Нет, мы хотим их забрать.
ЗИТА. Дети будут здесь, у меня, и вам придется с этим смириться. Вы можете нанять адвокатов, только мои адвокаты будут еще лучше, вы все проиграете, сядете в тюрьму, я вас уничтожу. Вот ведь жуки, собственных детей не узнали. Теперь это мои дети. А вас я больше не хочу здесь видеть.