ШЕРИФ. А мне, между прочим, это нравится! (Оглядывает помещение, свечки, делает вид, что он взволнован.) Я люблю свечки… Это выглядит вполне элегантно!
СВЕТАК (рыгает). Пардон!
ДЕВУШКА. Я все принесла — и кофе тоже, как вы желали. Еще что-нибудь нужно?
СВЕТАК. Конечно! (Наливает себе.) Рукомойник!
ДЕВУШКА. Рукомойник?..
СВЕТАК. Да. Знаете — рукомойник Пилата[25]. (Пьет.) Он есть у вас?
ДЕВУШКА. Не знаю… (Любезно.) Спрошу у товарища директора. (Убегает.)
ДОКТОР (зажигает свечку на своем столе). Это и правда элегантно… Доверительный и элегантный реквием в честь нашей молодости…
Сидят, помешивают кофе. Слышится джазовое исполнение на гитаре мелодии Geudeamus.
МОНИКА (с низким почтительным поклоном). Позволите?
СИРИУС (смущенно). Я?..
ЛУПИНО. Ты лучше всех танцевала!
БЛАНКА (охотно встает). Боже ты мой, я уже не танцевала сто лет!..
Обе пары начинают танцевать медленно, в ритме танго. СВЕТАК пьет и кричит.
СВЕТАК. Когда-то… когда-то он ее любил… а она об этом не знала… (Жестикулирует в сторону Моники и Сириуса, потом Бланки и Лупино.) …а она ужасно любила другого… но он не имел об этом ни малейшего представления… (Пьет.) А что вы чувствуете сейчас?.. Признайтесь… я никому не скажу… Вы чувствуете что-нибудь?..
БЛАНКА (улыбается в объятиях Лупино). Я чувствую, что мне жмут новые туфли!
МОНИКА (тихо). А ты?
СИРИУС (смущенно). Эмиль много пьет…
МОНИКА. Когда мне было восемнадцать… это майское дерево[26]… такое высокое… аж до третьего этажа… В городе, на главной улице, как-то несуразно!..
СИРИУС (быстро, как бы защищаясь). Ты хотела, чтобы я показал тебе ту звезду…
МОНИКА. Потом!.. (Напряженно.) Ты бы еще сумел… соорудить такое высокое майское дерево?..
СИРИУС молчит, медленно танцует.
МОНИКА. Мог?..
СИРИУС. Уже нет, Моника… (Устает танцевать, показывает на небо.) Посмотри… вот та белая — это Сириус… в созвездии Ориона, самая яркая неподвижная звезда… В старые времена верили, что она приносит засуху и бешенство.
МОНИКА (быстро поворачивается к остальным). Ну так продолжайте, мальчики, ругайтесь, грызитесь! А кто хочет, может и сойти с ума!
ФИЛИПП (грозит ей). Прими свои таблеточки, Моника, и не провоцируй! (Делает жест в сторону Марека и Шерифа.) Тебе неприятно, что эти два неандертальца уже пришли в себя? (Всем.) Если кто-то опять начнет, мы его сразу оштрафуем! Три бутылки коньяка, ясно?
СВЕТАК. Правильно! Madonna mia… Очень разумно… (Вскакивает и начинает танцевать — в странном одиноком танце он кружится возле обеих пар.)
ШЕРИФ (примиряюще, благожелательно). Как он на меня набросился… На старого приятеля! И еще обругал меня посланником! (Мареку.) Бывший приятель, бывший. (Наливает себе.) Утром проснешься — и у тебя новая должность, сам не знаешь откуда… А потом вдруг — нет ее… вдруг тебя лишают этой должности… и опять не знаешь почему…
СВЕТАК (танцует, кружится по пространству и кричит). Не бойся, Шериф! Сгоришь на одном месте, это — ничего! Ты — птица феникс[27]… Сгоришь и опять подымешься из пепла… и снова сядешь на другое дерево… может, на более высокую ветку… (Вдруг начинает хлопать в ладоши, кричать.) Changez les dames[28]!..
По этой команде танцующие меняются дамами, словно совершают обряд.
ШЕРИФ. Servus, Марек! Ты — замечательный! (Пьет.) Только прекрати заниматься спиритизмом, приятель!
МАРЕК. Возможно, ты и прав…
ШЕРИФ. Я думаю! Жизнь такая короткая штука… И прекрасная, черт побери!
МОНИКА. Мир Шерифа окрашен в семь цветов радуги. (Из объятий Лупино.) Зачем ты портишь его радугу, Марек?..
ЛУПИНО. Радугу? С ума сойти, с тобой становишься сумасшедшим!
МОНИКА. Это цитата, Лупино. (Поглаживает его во время танца.) Думать чужой головой удобно. А не думать вообще — это идеально. Не думать и не существовать…
ЛУПИНО (сердечно). Золотко, я уже не удивляюсь, что твои мужья не выдержали!
СВЕТАК (примиряюще, танцует свой странный одинокий танец). Не существовать?.. Это, между прочим… рационализаторское предложение!.. Возможно, и та пани… с которой я живу… не существует… (Пьяно смакуя.) Мы, собственно… под одной крышей… но только мы как бы не существуем… ни я, ни та пани, ни тот па… панельный дом, ни эти ногти… Ничего… ничего не существует!.. О lala, quelle delicatesse!.. (Сделав короткий пируэт, падает в кресло и пьет.)
ШЕРИФ (дружески). Ах, Марек, когда-то у нас были не только одинаковые взгляды, но и одинаковый вкус!
МАРЕК (улыбаясь). Ее звали Термина…
ДОКТОР. Нет, Гермелина!
ФИЛИПП. И этот бледный францисканец[29] волочился за ней…
Одноклассники смеются мужским озорным смехом посвященных.
МАРЕК. А Илона — Илону вы помните, ребята? СВЕТАК (религиозно). О, Илона… Илона… Она — не существовала… (Выскакивает.) И все… все мы были… родственники… Но меня, меня она любила больше всех… Даже коня мне купила… (Горячо.) Большого, желтого… медового коня. (Пьет, усмехаясь.) За здоровье, родственнички… Вам она ничего не купила!
ФИЛИПП. Вот это были времена!.. Привет, парни!.. Давайте выпьем! (Пьют.)
СВЕТАК (внезапно становится грустным). Но потом… потом она отгрызла голову…
ФИЛИПП. Тебе или тому коню?
Смеясь, ШЕРИФ запевает мощным голосом.
ШЕРИФ. Загудели горы, загудели леса…
Все присоединяются, пары перестают танцевать. СВЕТАК «дирижирует». Только МОНИКА стоит в одиночестве возле портала, вглядываясь в ночное небо.
ВСЕ.
…куда ж пропали… куда ж пропали…
наши молодые годы…
Наши молодые годы канули в воды,
наши золотые времена не вернутся никогда…
Юность моя, юность
изменилась в суетность,
изменилась в суетность
за мою бездумность…
ФИЛИПП (выпивает). Да здравствует класс «Б»! За здоровье, друзья! До свидания через пять лет!
Чокаются, звон бокалов и хорошее настроение — вечеринка спасена.
МОНИКА (возле портала). Через пять лет нам стукнет пятьдесят…
ЛУПИНО. Это будет наш последний тайм! Черт возьми — как в хоккее!
ШЕРИФ (оживленно, энергично). Ах, Моника, пятьдесят лет — разве это годы?.. Маленькая неприятность в календаре… Ты и потом не бросишь работать… любить… ненавидеть… радоваться и делать глупости… нет, нет… это пустяк… для настоящего мужчины пятьдесят — ничего не значат! (Филиппу.) Но если через пять лет мы опять встретимся, надо будет все организовать по-другому! Должны прийти наши жены… дети… да даже, может быть, и внуки… ну а кто захочет, может пригласить и подругу, черт возьми, пусть весь мир видит, какие мы соколы! (Мареку.) А кто пожелает, пусть позовет и профессора Мразика! Я совсем не против!
ФИЛИПП. Осторожно, Шериф, осторожно…
СВЕТАК. Закажи коньяк, Марек! Можешь французский!
МАРЕК. Я? Я ничего не сказал!
ШЕРИФ (Филиппу). Я заплачу за этот коньяк! В одном Марек прав: сегодняшний вечер Сумец мог бы провести с нами. Честное слово: все бы выглядело совсем иначе!
МАРЕК. Он сказал, что на нашу следующую встречу обязательно пришел бы!
Тишина.
БЛАНКА. Он сказал?
ШЕРИФ (обиженно). Ты с ним говорил?..
МАРЕК. Да. (Деловито.) Он сердечно всех вас приветствует!
ФИЛИПП. А откуда он узнал, что мы устраиваем вечеринку?
МАРЕК. От меня. (Лупино.) Ту книгу, которую ты сжег, он снова пишет… В нем есть что-то, что совсем не устаревает… И о тебе он вспомнил, Моника, о своей самой любимой ученице…
МОНИКА (скрывая, что она тронута, шутит). Обо мне все вспоминают только по-хорошему. Конечно, кроме моих бывших мужей.
СИРИУС (непонимающе). Так почему же ты его не привел… почему не позвал, приятель!..
СВЕТАК. Коньяк! (Радуется.) Будет коньячок!..
БЛАНКА (сердечно). Что он делает, как поживает?.. Ведь он уже на пенсии, не так ли?
МАРЕК. Нет. (Как бы взвешивая.) Он в заключении.
Тишина.
ФИЛИПП. Ты шутишь?
МАРЕК (возбужденно). Он сидит в камере предварительного заключения… ему разрешили короткое свидание.
Пауза.
ШЕРИФ (рассерженно). Если это правда, Марек… если это правда… и ты это знал и целый вечер молчал… (Взрывается.) В таком случае ты — негодяй!
МАРЕК (резко). Прошу тебя, будь любезен! Так я — негодяй… Или сумасшедший… А может, и то и другое…
ШЕРИФ (лаконично).