Задув коптилку, он долго лежал в темноте. Притихли за стеной хозяева, тихо дышал задремавший Семенов, и Антон боялся потревожить его неосторожным движением или скрипом топчана — Павел Романович спал очень чутко.
Вот они и в Немеже. Совсем рядом, буквалыо в каком-то километре от них, спят в своих постелях оберфюрер Бергер и фон Бютцов, где-то тут высится мрачной громадой тюрьма СД, в которой сидели в камерах смертников переводчик Сушков, работавший у немцев по заданию партизан, и Семен Слобода, здесь должна быть разгадана тайна его побега со станции и окончательно решен вопрос об обвинении в измене командующего фронтом…
«Ну что ж, начнем путь по дороге, на которой не осталось следов», — подумал Волков, закрывая глаза.
К парикмахерской, где работала Нина, Антон пришел во второй половине дня. Побродив по улицам, убедился, что за ним никто не увязался, и пару раз прогулялся мимо парикмахерской, выжидая, пока ее покинет сидевший в кресле клиент.
Нину он узнал по описаниям Колесова и Осипа — высокая, чернявая, с тонкими чертами лица, она, наверное, нравилась многим мужчинам. Кресло, которое она обслуживала, стояло у окна, и, проходя мимо, Антон мог слышать, как Нина смеялась в ответ на незамысловатые комплименты клиента — пожилого усача с красным лицом. Завтра приходить сюда не имело смысла — через день парикмахерша работала на немецком аэродроме.
Дождавшись, пока усач расплатится и уйдет, Волков вошел в парикмахерскую. В тесной прихожей никого, в маленьком зале стояло два кресла — оба свободны. Нина заметала волосы с пола, второго мастера не было — сегодня его очередь брить немецких асов.
Усевшись в кресло, Антон посмотрел на себя в большое чуть зеленоватое зеркало. Ничего, правда, плохо выбрит, может, как раз и побриться?
— Что пан желает? — встряхивая салфетку, спросила девушка.
— Побриться.
Она укутала его простыней, подложила под подбородок свежую салфетку и начала взбивать пену в маленьком тазике.
— Вам привет от отца, — глядя на Нину через зеркало, тихо сказал Волков.
Она слегка вздрогнула, но тут же овладела собой и, чуть улыбнувшись, ответила на пароль:
— Он еще меня помнит? Лучше бы прислал денег.
— Сам нуждается, надеется на вашу помощь.
Легкими движениям она начала намыливать Антону щеки, внимательно его разглядывая.
— Вас надо постричь, — негромко сказала Нина. — Стрижка немецкая, а местные таких не носят.
— Я мог постричься у немецкого парикмахера? — уточнил Волков.
— Нет, — горько усмехнулась она, — там только для немцев. Я поправлю?
— Если можно, — попросил Антон. — Где бы мы могли спокойно поговорить?
— Здесь никого, говорите, — она ловко водила по его щекам бритвой, потом начала щелкать ножницами, поправляя стрижку на затылке.
— Лучше все же не здесь, — настаивал Волков: ему не хотелось долго задерживаться в парикмахерской.
В любой момент здесь может появиться новый клиент и тогда разговор придется прервать. К тому же нет гарантии, что никто не войдет в зал ожидания и не притаится там, подслушивая их — двери открыты, окна тоже, на улице ходят люди, и неизвестно, что они из себя представляют. И потом, стоит поглядеть: не тянется ли за Ниной хвост? Да и себя проверить.
— Хорошо, — согласилась она. — Знаете, где я живу?
— Да, но дома тоже не очень удобно. Лучше я вас встречу по дороге. Договорились? Кстати, что есть примечательного у вашего родителя?
Это был контрольный вопрос, и он задал его, чтобы она немного успокоилась и больше доверяла неожиданно появившемуся незнакомцу с немецкой стрижкой. Надо же было там, в Москве, не предусмотреть этого!
— Бородавка под глазом, — Нина испытующе поглядела на него.
— Вот тут, — правильно поняв ее взгляд, показал он и заметил, как она украдкой облегченно вздохнула. — Возьмите.
Положив на подзеркальник деньги, он вышел. Так, в его распоряжении почти час. Немеж не Минск, не Варшава, не Париж — здесь нет толпы прохожих на улицах, нет метро, нет… Впрочем, зачем думать о том, чего здесь нет? Лучше решить, где ждать Нину — у костела, у парка рядом с дорогой к замку, на торговой площади с ее старыми рядами? Площадь хороша тем, что там всегда довольно многолюдно, как на любом торжище, даже ближе к вечеру, но среди прохожих может затеряться соглядатай. С этой точки зрения ждать у костела или у парка предпочтительнее.
Хотя парк тоже отпадает — не стоит маячить около дороги, ведущей в резиденцию Бютцева и Бергера.
Итак, остается костел. Можно зайти в него и, найдя местечко на задних скамьях, переговорить — к вечеру идет служба, прихожане тянутся к храму и появление Волкова не вызовет излишних подозрений. Тем более, возвращаясь домой, Нина никак не минует костел Святой Терезы. Костелов в городе несколько, но этот немного в стороне от центра: осваиваясь в городе, Антон успел побывать в нем, а уже знакомое место придает некоторую уверенность.
Прогулявшись до костела Святой Терезы — темного, с двумя островерхими башенками, украшенными замысловатыми шпилями, — Волков вернулся к парикмахерской и, заняв позицию в чахлом садике, начал ждать.
Вскоре вышла Нина, опустила на окна жалюзи, потом тщательно заперла дверь и не спеша пошла по улице. Провожая ее глазами, Антон внимательно рассматривал других прохожих: старуха с кошелкой, подросток, еще старуха, — вряд ли это сотрудники немецких спецслужб. А вот молодая женщина вызывает подозрение. Но нет, она не пошла за парикмахершей, а свернула на другую улицу, ведущую к рынку.
Оставив садик, он через проходные дворы и затхлые узкие переулки быстро выбрался к облюбованному месту у костела. Вовремя — вдалеке показалась знакомая фигурка. Вроде бы за ней все так же никого, да и он, похоже, свободен от назойливого чужого любопытства. Дождавшись, пока девушка увидит его, Волков вошел в храм. Внутри было сумрачно и прохладно, редкие в такое время прихожане сидели на первых скамьях, и никто из них даже не повернул головы, услышав стук двери. Служба еще не началась. Оглядевшись, Антон направился к задним скамьям.
Через несколько минут появилась Нина. Словно в нерешительности, она остановилась в проходе между длинными рядами темных скамей, как бы раздумывая, где ей устроиться для беседы со Всевышним.
— Сядьте впереди меня, — шепотом приказал ей Волков.
Подождав, пока она устроится, он спросил:
— Есть подходы к немцам?
— Только механик, словак, Ярослав Томашевич, — не оборачиваясь, ответила Нина. — Надежен, дружит с немецкими пилотами, пользуется доверием начальства.
— Ухаживает? — прямо спросил Волков.
— Да, — прошелестела она.
— Откуда он родом?
— Из Прешова, в Восточной Словакии. Дает интересные сведения. Возможно, догадывается, куда и для кого, но никогда ничего не спрашивает. Немцев не любит. Очень, — помолчав, добавила Нина.
Антон, размышляя, откинулся за спину скамьи — словак с аэродрома, конечно, кое-что, но не то, что надо сейчас. Впрочем, попробуем потянуть и за эту нитку, поскольку иных пока все равно в руках нет, а время неумолимо идет.
— Часто видитесь с ним? — немного наклонившись вперед, шепнул он.
— Через день. Когда он бывает в городе, заходит. Думаю, он согласится вам помочь.
— В чем? — насторожился Волков. Он ничего не говорил о своих делах, почему Нина высказывает такую уверенность?
— Ну, я не знаю…
— Ладно, — буркнул Антон, — подумаем. Меня не ищите, найду сам. Пока работайте с техником, проверяйте, готовьте к неожиданной встрече: я скажу, когда и где мы увидимся. Кроме летчиков, других немцев обслуживаете?
— Нет, но бывают в парикмахерской солдаты и местные, связанные с немцами. Те требуют стричь бесплатно.
— Кто именно? — заинтересовался Волков. — Откуда? Из гражданской администрации?
— Больше гражданские, но изредка бывают и те, кто работает с военными. Местных по немецким меркам не обслуживают. Кто конкретно вас интересует?
— Имеющие доступ к замку, — майор склонился почти к ее уху, прикрытому локонами темных подвитых волос. — Там госпиталь люфтваффе, ваш Ярослав мог бы указать пути подходы туда? Спросите, но осторожно.
— Я поговорю, — пообещала Нина.
— Останьтесь еще минут на десять, — вставая, приказал Антон. — До встречи…
Придержав тяжелую дверь костела, чтобы она не хлопнула, он выскользнул на улицу. Пока дверь не закрылась совсем, успел поглядеть на сидевшую на скамье девушку — она не повернула головы, и это ему понравилось.
Конечно, приходится играть с ней в кошки-мышки, таиться, недоговаривать, напускать тумана, но не может он никому, кроме Семенова, который все знает, сказать о своем деле. Хорошо, хоть с Павлом Романовичем можно открыто поговорить, посоветоваться, обсудить положение. И на том спасибо Ермакову. Правда, «спасибо» придется говорить не раз, потому как дал он ему надежного товарища, проверенного совместной работой, неглупого и порядочного, а это, пожалуй, главное.
Засунув руки в карманы потертого темного пыльника, Волков нащупал рукоять парабеллума, спрятанного под пиджаком, и усмехнулся — каждому свое нравится. Он привык к люгеру, а Романыч предпочитает «ТТ»: армейский пистолет ему роднее и ближе, да и владеет им Семенов отменно.
В конце улицы показался темный автомобиль. Собиравшийся прикурить Антон насторожился — немцы?! Машина прет по улочке, чуть не задевая крыльями за врытые в незапамятные времена по краям тротуаров каменные тумбы, спасавшие пешеходов от наездов извозчиков-лихачей. Зачем занесло в узкий проулок немецкую машину, кто в ней?
Решив не рисковать, Волков быстро свернул в первую попавшуюся подворотню — на счастье, двор оказался проходным, и он, изо всех сил сдерживая желание припуститься бегом, направился к выходу на параллельную улицу. Кажется пронесло, тротуар пуст, только вдали несколько прохожих. Надо здесь быть вдвойне осторожным — городок слишком мал, чтобы полностью исключить возможность крайне нежелательных встреч…