Похоже, Конрад действительно уверен, что покушались именно на оберфюрера? Что ж, пожалуй, его мысль не лишена основания и стоит попробовать ее развить. Хотя бы как причину трагедии с юнкерсом для того же группенфюрера Этнера, когда придется с ним объясняться. Вот только для этой версии не хватает фактов, а так — она вполне приемлема, спасибо мальчику, подсказал, вывел из тупого оцепенения, похожего на буддийский дзен. Хватит уходить в себя, пора начинать действовать, спасаться!
Действительно, враг не мог точно знать, что Бергер не полетит, и устроил диверсию, надеясь уничтожить высокопоставленного представителя PCXА. Работать здесь приходится в тяжелых условиях, кругом лесные банды, постоянно рискуешь жизнью — и вот еще один пример этому.
— После вылета пропал аэродромный механик, словак, — немного наклонившись к оберфюреру, сообщил Конрад.
— Вот как? — поправляя полы плаща, заинтересованно поднял брови Бергер. — Передали по рации? При каких обстоятельствах он исчез?
— Лиден развил кипучую деятельность, — надевая фуражку, пояснил Бютцов. — Сейчас он трясет весь аэродром. Механик вышел за ворота с мусором и больше не вернулся. Характеризовался положительно, ни в чем подозрительном замечен не был.
— Каждый славянин уже подозрителен, — недовольно буркнул оберфюрер, наблюдая, как Клюге предпринимает очередную безуспешную попытку влезть в сгоревший самолет. — Его могли убрать специально, чтобы сбить нас со следа. Он имел доступ к машине?
— К сожалению.
— Вот-вот, а потом непременно выясниться, что он знался и с девкой-парикмахершей, которую фельджандармы убили вчера ночью. Лиден недопустимо затянул работу с выявлением ее связей, а теперь мы имеем сомнительно-счастливую возможность пожинать результаты его преступной медлительности. Сейчас он создает шумиху на аэродроме, где могли бы обойтись и без него, вместо того, чтобы перевернуть вверх дном весь этот вшивый городишко.
— Там работают, — попытался успокоить шефа Конрад. — И надо надеяться…
— Нам только и остается сейчас, что надеяться, — оборвал Бергер. — Поторопите Клюге, я не намерен сидеть здесь до ночи. Темнота в этих лесах смертельно опасна.
Бютцов, скрывая раздражение, поплелся к сгоревшему самолету. Глядя ему в спину, оберфюрер подумал, что мальчишка еще не понял до конца, чем грозит им обоим эта катастрофа, иначе не был бы так преступно спокоен.
Клюге натянул противогаз и полез в люк. Потянулись томительные секунды ожидания. Вот он появился, стащил с головы резиновую маску и жадно начал хватать ртом свежий воздух, вытирая рукавом потные волосы. Потом снова полез внутрь. Что там, черт бы их всех побрал?! Хоть сам лезь в еще не остывшее до конца чрево фюзеляжа!
Наконец-то! Клюге выбрался, держа в руках какие-то обгоревшие ошметки, и поспешил к шефу. Неужели нашел?
— Ну? — привстал в нетерпении оберфюрер.
— Страшная картина, — бледный Клюге никак не мог прийти в себя. — Как будто забрался живьем в печь крематория. Вот, это все, что осталось от портфеля.
Бергер поглядел на спекшийся бесформенный ком в руке шарфюрера и процедил:
— Упакуйте, как положено. Отправим в Берлин на экспертизу. И будем молить Всевывшего, чтобы она показала, что сгорели именно те бумаги, а не другие. Как там, внутри?
— Жуть, — коротко ответил Клюге, — взрывом у них почти оторвано крыло, а потом удар о землю и пожар. Вы не можете себе представить…
— Могу, — махнул рукой оберфюрер. — Я даже могу точно предсказать, что исчезнувший словак занимался именно тем мотором, в котором произошел взрыв. Для этого не надо быть провидцем.
Он замолчал, невидящими глазами глядя на измазанного жирной сажей шарфюрера. Как же все плохо: собаки не взяли след, прочесывание местности ничего не дало, русского и его напарника до сей поры не обнаружили, исчез словак-механик из аэродромной команды, лазили в могилу повешенного переводчика, пытался бежать кладбищенский сторож, около дороги нашли обгорелый кузов неизвестного грузовика. Все это с большой долей вероятности позволяет предположить, что в городе исчезло несколько человек — вот только кто и куда? Конечно, в лес, а исчезли подпольщики!
Хотя, если нет следов и не беспокоятся собаки, все не так уж худо. Значит, никто не топтался около упавшей машины, а это шанс! Пусть один из десяти, но шанс вывернуться и вновь завоевать полное благорасположение группенфюрера и вышестоящих начальников. Да, это просто очередная неудачная попытка покушения на него, Отто Бергера. Неудачная попытка, за которую проклятые лесные бандиты дорого заплатят!
Поднявшись, оберфюрер медленно пошел прочь: пора выбираться из леса и возвращаться в замок. Теперь, как бы он этого ни избегал, надо первым позвонить Этнеру и сообщить ему о случившемся. Преподнести все в нужном для себя свете и пообещать немедленно прибыть в Берлин с копией доклада. Именно так, презрев собственную болезненную слабость, выполнять долг.
— Мы возвращаемся? — полуутвердительно спросил пристроившийся рядом Бютцов. — В замок?
— Здесь больше нечего делать. Распорядитесь, чтобы собрали все, что осталось внутри самолета. Металл не горит, проверьте наличие оружия, остатки документов на экспертизу, а несчастных похоронить с воинскими почестями. Они по праву заслужили это.
Проклятая гарь, так и лезет ноздри! Потом долго еще будешь мучиться от преследующего тебя повсюду запаха и неприятных воспоминаний.
Нет, надо срочно предпринимать все необходимые меры и кончать работать со славянами — до добра это не доведет. Единственная надежда — при этой мысли Бергер мрачно усмехнулся: опять надежды? — скоро ударят под Курском и Орлом. Придут в движение гигантские жернова войны, требуя все новых и новых жизней, пушек, танков, самолетов, а среди них вдруг да и потеряется этот, упавший в глухом враждебном лесу. Главное — дотянуть до начала больших событий, а там станет несравненно легче: впереди либо огромный успех, либо столь же огромное поражение — третьего на этой войне не дано ни одной из противоборствующих сторон.
Что такое случившееся здесь в масштабах войны? Так, мелкий эпизод. Эпизод другой, тайной войны, эпизод в судьбе, эпизод операции «Севильский цирюльник». Если бы не удручающие сводки с фронтов, то на случившееся обратили бы самое пристальное внимание, а теперь помусолят немного и успокоятся, только бы экспертиза не подвела под гильотину. Но пока остатки портфеля в его руках, об этом можно не беспокоиться…
ЭпилогДело и слово
Отправлено 11 июня 1943 года.
ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ
ПРЕМЬЕРА И.В.СТАЛИНА
ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г. ЧЕРЧИЛЛЮ
Посылаю Вам текст моего личного послания в ответ на послание г. Президента о решениях, принятых Вами и г. Рузвельтом в мае сего года по вопросам стратегии.
ЛИЧНОЕ И СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ
ПРЕМЬЕРА И.В.СТАЛИНА
ПРЕЗИДЕНТУ г. РУЗВЕЛЬТУ
Ваше послание, в котором Вы сообщаете о принятых Вами и г. Черчиллем некоторых решениях по вопросам стратегии, получил 4 июня. Благодарю за сообщение.
Как видно из Вашего сообщения, эти решения находятся в противоречии с теми решениями, которые были приняты Вами и г. Черчиллем в начале этого года о сроках открытия второго фронта в Западной Европе.
Вы, конечно, помните, что в Вашем совместном с г. Черчиллем послании от 26 января сего года сообщалось о принятом тогда решении отвлечь значительные германские сухопутные и военно-воздушные силы с русского фронта и заставить Германию встать на колени в 1943 году.
После этого г. Черчилль от своего и Вашего имени сообщил 12 февраля уточненные сроки англо-американской операции в Тунисе и Средиземном море, а также на западном берегу Европы. В этом сообщении говорилось, что Великобританией и Соединенными Штатами энергично ведутся приготовления к операции форсирования Канала в августе 1943 года и что если этому помешает погода или другие причины, то эта операция будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь 1943 года.
Теперь, в мае 1943 года, Вами вместе с г. Черчиллем принимается решение, откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года. То есть — открытие второго фронта в Западной Европе, уже отложенное с 1942 года на 1943 год, вновь откладываете, на этот раз на весну 1944 года.
Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитыми с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом.
Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе — в народе и в армии — произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий.
Что касается Советского Правительства, то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны.
Получено 22 июня 1943 года.
МАРШАЛУ ИОСИФУ В.СТАЛИНУ
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ
ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ СССР
Кремль, Москва.
Завтра исполнится два года с того момента, когда вероломным актом и в соответствии со своей длительной практикой двуличия нацистские главари предприняли свое варварское нападение на Советский Союз. Таким образом, к растущему списку своих врагов они добавили мощные вооруженные силы Советского Союза. Эти нацистские главари недооценили масштабы, в каких Советское Правительство и народ развернули и укрепили свое военное могущество для защиты своей страны, и они совершенно не поняли решимости и храбрости советского народа.