— Сколько? — не оборачиваясь спросил Выхин.
— Это святой Иосиф, патрон спокойной смерти. А на руках у него младенец Исус, — набожно перекрестившись, пояснила Ксения. — Старая работа, местный мастер делал.
— Я могу купить, но скажите, сколько стоит?
— Шановный пан не обидит бедных людей, — затянул было сторож.
— Не обидит, не обидит! — оборвал его Выхин. — Вынесите это наверх, я посмотрю при свете, там и решим.
Сторож поднял скульптуру, и они пошли к выходу. Вадим ревниво отметил, что Тараканов, опередив его, опять оказался рядом с Ксенией. Хрипловатый басок Владимира Ивановича приобрел воркующие нотки.
— Ну что вам стоит? Приходите, право, не пожалеете…
«Уговаривает встретиться вечером, — догадался Выхин. — Пусть только она согласится, а там посмотрим, кто останется в дураках. Но какая же все-таки красивая девушка!»
Наверху он быстро осмотрел скульптуру и, почти не торгуясь, заплатил за нее. Сторож, позванивая ключами, ждал у выхода, пока Тараканов условливался с Ксенией о встрече в кабаке для гражданских. Та в ответ смеялась, показывая ровные белые зубы и запрокидывая головку. Потом, неожиданно для Выхина, стрельнула в него глазами и согласилась. Это его весьма обнадежило.
Сторож вынес скульптуру святого Иосифа на паперть, запер двери костела и поплелся к себе.
— Думаете выгодно перепродать эту рухлядь? — слегка ткнув носом ботинка в основание скульптуры, небрежно поинтересовался Тараканов.
— Думаю, — Выхин не стал его разочаровывать. Все равно этот кретин ничего не сможет понять. Может быть, потом поймет, но не сейчас. — Помогите донести до трамвая.
— Хотите притащить ее в замок? Нет, мой друг, это вы уж как-нибудь сами. Мне не хочется таскать на горбу начальника самой великой армии на свете — армии мертвых. Я к ним не тороплюсь! Адью, герр Выхин, до вечера!
Тараканов приподнял шляпу и фланирующей походкой направился по кривому мощенному брусчаткой переулку.
— Скотина! — вслед ему процедил сквозь зубы Выхин, взваливая на плечо свою покупку…
Войдя в свою каморку, сторож, не снимая старого пиджака, подбитого для тепла ватой, присел к столу, покрытому клетчатой клеенкой. Пошарив в ящике, он вытащил некую вещь, никак не вязавшуюся с бедным жилищем и его нищенским обликом — это была сильная лупа в медной оправке, с длинной темной ручкой из кости. Не исключено, что сторож «позаимствовал» ее у отца Иеронима, по причине преклонных лет вечно забывавшего, что и где у него лежало.
Бросив быстрый взгляд на входную дверь и убедившись, что она надежно заперта, сторож выгреб из кармана мятые бумажки, полученные от «шановных панов», осматривавших костел. Тщательно расправляя каждую купюру, он начал внимательно осматривать их через лупу. Наконец его терпение было вознаграждено — на одной из бумажек обнаружились тонко написанные очень мелким почерком столбцы пятизначных цифр.
Сторож встал, взял с полки растрепанную книгу Священного Писания, лист бумаги и карандаш. Некоторое время он листал Библию, сверяясь через лупу с колонкой цифр на купюре и выписывая некоторые слова на лист бумаги. Захлопнув книгу, он перечитал полученный текст. Чиркнул спичкой и поднес листок к огню, подождал пока он полностью сгорит и растер пепел в пальцах.
Потом без сожаления сжег купюру.
Наскоро собравшись, он вышел из своей халупы и постучал в двери дома ксендза. Открыла Ксения. Поклонившись, сторож попросил:
— Панычка, скажите отцу Иерониму, что мне надо отлучиться на несколько часов. Возможно, и до завтрашнего утра…
Вернувшись в комнату, где ожидал его Марчевский, Ругге довольно потер руки и, потрепав по холке пса, сообщил:
— Я специально просил вас приехать сюда, чтобы встретиться с одним человеком.
Марчевский недоуменно посмотрел на абверовца. Что тот еще задумал: решил провести тотальные проверки и хочет начать их именно с него?
— С моим личным человеком! — значительно подчеркнул немец. — Цените оказанное доверие.
— Мы что же увидимся с ним прямо здесь, в комендатуре? — недоверчиво спросил пан Викентий. — Не боитесь его «спалить», приглашая сюда?
— Зачем же здесь? — засмеялся абверовец. — Вы в штатском платье, я тоже. Дара придется запереть, ничего, немного поскучает без хозяина, а сами пройдемся. Прошу!
Через полчаса они поднимались по лестнице обычного жилого дома на одной из улиц городка: даже на лестничной площадке здесь было слышно, как недалеко гремел трамвай. У обитой черной клеенкой двери на третьем этаже Ругге остановился и постучал.
Открыли быстро. У пана Викентия создалось впечатление, что открывший им дверь человек ждал в прихожей. Возможно, так оно и было.
На вид хозяину квартиры, — а может быть, он и не был здесь хозяином, — лет около пятидесяти: небольшие внимательные глаза, приплюснутый, как у старого боксера, нос, шишковатый череп, прикрытый редкими черными, с густой проседью, волосами.
Поздоровались. Ругге никого не представлял. Прошли в скромно обставленную, явно нежилую комнату.
«Не успел еще обжиться на конспиративной квартире, — подумал Марчевский. — Или показывает мне не ту квартиру, которой действительно постоянно пользуется».
Расселись на стульях за круглым столом, покрытом лиловой вязаной скатертью с кистями.
— Нужна консультация, — без всяких предисловий начал абверовец. — Этот господин, — он указал на хозяина, — должен обеспечить вывод двух специально подготовленных людей в глубь сопредельной территории. Знакомые вам места, майн либер альтергеноссе? Карту!
Хозяин быстро принес и расстелил на столе крупномасштабную карту.
— Переход линии границы намечен здесь, — ткнул карандашом Ругге. — Там их встретят и проведут дальше. Как избрать наиболее безопасный способ выхода из пограничной зоны? Ваши предложения?
Марчевский склонился над картой. «Он вполне способен пожертвовать своими людьми, — подумал он о Ругге. — Или погонит за кордон никуда не годных „баранов“, чтобы проверить, где их будут ждать русские? Примитивный трюк? Послать несколько групп по разным маршрутам, а потом выяснить, кто знал о том из них, на котором ждала засада? Да зачем выяснять, если все известно заранее…
Или он действительно успел проникнуться ко мне полным доверием и хочет совета профессионала? Если так, то стоит дать действительно дельный совет, а своим новым друзьям сообщить, чтобы проследили за немецкими посланцами, выяснили, куда и к кому они пошли. Впрочем, что их учить, они сами все знают. Езус Мария, когда же все это кончится?!»
— Железная дорога отпадает. — Марчевский поднял глаза на ожидавших его ответа Ругге и хозяина квартиры. — По ней, конечно, быстрее уйдешь из района проникновения, но и больше шансов наткнуться на проверки. Пересиживать у надежных людей на той стороне тоже нет резона. Есть смысл проложить маршрут так, чтобы выйти к транспортной магистрали уже вне пределов погранзоны, и лучше всего это сделать так, — он прочертил линию на карте. — Здесь они смогут сесть на поезд, не опасаясь проверок.
— Долго идти, — заметил хозяин.
— Зато безопаснее! Места там глухие, население еще не обработано большевистской пропагандой и, если заметят чужого, не побегут докладывать в НКВД, а сначала хорошенько подумают, в затылках почешут, да и решат, что лучше с властями никаких дел не иметь. Главное — выход к станции в таком месте, где никто не додумается искать.
Ругге заинтересованно начал рассматривать карту с линией маршрута, предложенного Марчевским.
— Пожалуй, вы правы, — наконец сказал он. — Совсем не обязательно двигаться прямо к Минску или Барановичам. Стоит обдумать ваше предложение, спасибо. Ждите нас в гости, а я еще задержусь немного.
Проводив пана Викентия, начальник абверкоманды вернулся в комнату, опустился в кресло и закурил.
— Что скажете, Шнайдер?
— Совет действительно дельный, господин подполковник, — хозяин принес бутылку коньяка и две рюмки. — Но… посмотрим.
— Вот именно, — блеснул в улыбке золотыми коронками Ругге. — Посмотрим! Примите вечером от Штубе сводки наблюдения за Дымшей, Таракановым и Выхиным, а то я обещал отужинать с господином Марчевским.
— Его вы отпускаете без «хвоста»? — разливая коньяк, поинтересовался хозяин, которого Ругге назвал Шнайдером.
— Зачем обременять лишней работой наружное наблюдение? Он сейчас совместит приятное для себя с полезным для меня — побежит к своей Зосе, не зная, что она завербована вами еще пять лет назад и специально подведена к нему…
И они оба весело рассмеялись.
Когда Выхин пришел в гражданское кафе, Тараканов был уже там. Помахав Вадиму рукой, он пригласил его за сервированный столик.
— Дотащили своего мертвяцкого командира? — с иронией поинтересовался Владимир Иванович. — Ну-ну, перестаньте на меня дуться.
— Ладно, что было, то прошло, — усаживаясь, ответил Выхин. — Но в следующий раз буду знать, что на вас рассчитывать нельзя.
— Смотря в чем… Как думаете, придет наша знакомая?
Вадима тоже интересовало, придет ли Ксения: ему хотелось этого и не хотелось одновременно. Снова увидеть ее, поговорить, пригласить танцевать — он уже заметил на маленькой эстраде пианино — значит, будет музыка, — но напротив сидел Тараканов, который наверняка опять начнет приставать к девушке со своими ухаживаниями, мешая ему, Вадиму. Неужели он уже ревновал ее к Владимиру Ивановичу? Что же ответить?
Отвечать не пришлось — их внимание отвлек маленький седоватый человек в потертом смокинге и пестром галстуке-бабочке. Он вышел на эстраду — если можно было так назвать небольшое возвышение, где стояло пианино, — улыбаясь, раскланялся и, подняв крышку инструмента, ударил по клавишам. Быстро сыграв бравурное вступление, маленький человек неожиданно сильным голосом запел фривольные куплеты:
Треплет ветер фартучки, поднимает платьица,
И ласкает ножки панночки-души,