Смеются
ПЕТР(наливает). Хочешь творческого убежища — получишь. А что ставить будешь?
ПАВЕЛ. Ты разве пьесу не получил?
ПЕТР. Получил. Думал — розыгрыш.
ПАВЕЛ. Нормальная пьеса.
ПЕТР. Справочник по анатомии. Даже — по гинекологии.
ПАВЕЛ. Ты читал?
ПЕТР. Смотрел.
ПАВЕЛ. По диагонали?
ПЕТР. По гипотенузе! Паша, мы с тобой в историю попадем.
ПАВЕЛ.
Где были вы в картечь, где вы скрывались молча,
В дни страшных сабельных потерь,
Когда великий сброд, а с ним святая сволочь
В бессмертье взламывали дверь…
ПЕТР. Твои?
ПАВЕЛ. Да… Под псевдонимом «Огюст Барбье».
ПЕТР. Не подавляй интеллектом. Я про другую историю.
ПАВЕЛ. С географией?
ПЕТР. С порнографией! Мне названия хватило. Я как афиши себе представил…
ПАВЕЛ. Такие афиши, Петя, по всему миру!.. В Лондоне она пять лет идет. Недавно в Москве поставили.
ПЕТР. Ты, Паша, пока по лондонам и парижам ездил, забыл, какая она — родина… Малая… У нас на такой спектакль никто не пойдет.
ПАВЕЛ. Чтобы зритель пошел, нужна бомба. А эта пьеса — супербомба! И затрат — по минимуму. Никаких декораций. Четыре актрисы…
Петр нервно дергает ящики стола, находит экземпляр пьесы, бросает его на стол. Потом подливает себе и Павлу коньяк.
ПЕТР. У нас нет актрис, которые произнесут этот текст. Можем поспорить.
ПАВЕЛ. Спорим!
Чокаются. Выпивают.
ПЕТР. Водички хочешь?
ПАВЕЛ. Французы в такой ситуации говорят: «Воду — лягушкам»!
Петр отрезает еще два ломтика от яблока, один протягивает Павлу.
ПЕТР(показывает на пьесу). Паша, я тебя прошу, не надо. Возьми лучше классику.
ПАВЕЛ. Какую?
ПЕТР. «Чайку».
ПАВЕЛ. Петя, над страной стаи летают! Птичий грипп какой-то… У одного Аркадина — наркоманка. У другого Треплев в балетных панталонах. Тригорин голубой — аж синий… Еще один новатор все семейство в алкоголики записал… вместе с приходящей Заречной… Пора за постановку почетный знак давать — серебряную птичку. За «Вишневый сад» — вишенку. За «Три сестры»…
ПЕТР. Гусары, молчать!
ПАВЕЛ. Молчу…
Выпивает.
ПЕТР. А что ж ты по телевизору в передаче этой… забыл… Ты говорил, что Чехов — это бездонное море, поэтому его надо ставить и ставить…
ПАВЕЛ. Я? Говорил? (Пауза.) Говорил. (Пауза.) Знаешь, что на каждом театре высечено? «Забудь о правде, всяк сюда входящий»…
Стук в дверь. Входит Ирина.
ИРИНА. Петр Никитич, здравствуйте! (Видит Павла.) Ой!.. Добрый день. Извините… Петр Никитич, Вы нас где собираете, в репетиционной?
ПЕТР. Во-первых, спроси у помрежа. А во-вторых…
ИРИНА. Спасибо, извините. (Поворачивается, чтобы уйти.)
ПАВЕЛ. Подождите! (Петру.) Мы поспорили?
ПЕТР. Паша, я тебя умоляю!..
ПАВЕЛ(подходит к Ирине). А что? Прямо сейчас и проверим!
ПЕТР(вздохнув). Ну хорошо… Ирочка, знаешь ли ты, кто перед тобой?
ИРИНА(кокетливо). Да, я узнала.
ПЕТР. Знаменитый режиссер-передвижник. Можешь потрогать. Еще шевелится.
Ирина изображает смущение. Павел берет пьесу.
ПАВЕЛ. Видите ли, Ирина…
ИРИНА. Владимировна.
ПАВЕЛ. Ирочка, Петр Никитич уверяет меня, что ни одна актриса в вашем театре не сможет играть в этой пьесе. Почитайте нам, пожалуйста.
Ирина берет пьесу, смотрит на заглавный лист, на Павла, потом на Петра.
ПЕТР(с сарказмом). Да, Ирочка, это не шутка, это пьеса так называется.
ИРИНА(изумленно). Монологи… (Запинается.)
ПЕТР. Ну вот, проблемы даже с названием.
ИРИНА. Почему? (С выражением.) «Монологи вагины». (Переворачивает первую страницу.)
ПЕТР. Нет, не сначала. (Берет пьесу, листает, показывает место на странице). Отсюда начинай.
ИРИНА. «Вот так я и решилась разговаривать с женщинами об их…» (Молчит, потом начинает сначала.) «Вот так я и решилась разговаривать с женщинами об их влагалищах, делать „вагинальные интервью“, которые переросли в „Монологи влагалища“. Я разговаривала с двумястами женщинами. Сначала они стеснялись. Но чем дольше мы беседовали, тем труднее их было остановить!» (Кокетливо смотрит на Павла.) Ну как?
ПАВЕЛ(Петру). Вот видишь?
ПЕТР. Нет, ты дальше читай!
Ирина некоторое время читает про себя, потом решается.
ИРИНА. «Давайте просто начнем…» (Кашляет.) Водички можно?
ПЕТР. Нет у меня водички. Читай на сухую.
ИРИНА. «Давайте просто начнем с самого слова „влагалище“. Оно звучит как инфекция, в лучшем случае напоминает медицинский инструмент…».
ПЕТР(перебивает). Всё, хватит. Иди.
ИРИНА. А можно я еще почитаю?
ПЕТР. «Где твой румянец, стыд?!» Иди!.. Шекспира повторяй. Молодежь выбирает порно…
ИРИНА. До свидания, Павел Андреевич. (Уходит.)
ПАВЕЛ. Ты проспорил.
ПЕТР. Чтобы тебе понравиться, она Луку Мудищева с выражением прочитает…
ПАВЕЛ. А вообще, она ничего. Кажется, способная.
ПЕТР(с сарказмом). И не замужем.
ПАВЕЛ. Мне ее семейное положение — без разницы.
ПЕТР. Да, это для тебя никогда роли не играло… Ассистент по актрисам…
ПАВЕЛ. Я бы попросил…
ПЕТР. Нет, Паша, серьезно: ты хочешь ставить эту порнографию?
ПАВЕЛ. Петя, не будь ханжой. Эта пьеса — о женщинах, о самой их сути, их естестве, природе, душе…
ПЕТР. «Монологи вагины» — о душе?!..
ПАВЕЛ. Да! Если бы ты прочел всю пьесу, а не полстраницы, ты бы понял!.. Конечно, это — провокация. Но главное в ней — внутренняя свобода!.. Кстати, в песне «Вышли мы все из народа», слово «народ» — эвфемизм.
ПЕТР(с сарказмом повторяет). Эвфемизм… Паша, спустись на землю! Они не смогут это играть. И ходить на такой спектакль никто не будет. Это не Москва!
ПАВЕЛ. Пойдут! Сам знаешь — в театр ходят подсматривать.
ПЕТР. Да. Но превращать свой театр в баню я не дам.
ПАВЕЛ. Значит, боишься?
ПЕТР. Представь себе, боюсь! Это ты, Паша, — театральный деятель. А я — делатель. Я этот театр пятнадцать лет держу. Денег нет, мужики уходят. Те, что остались, подрабатывают клоунами на утренниках, на свадьбах тамадят… Двое молодых, стыдно сказать, стриптизят в женском клубе. А вчера одного выгнал… Ладно, выпивают после спектакля. Не дай Бог — до. Совершенно недопустимо — во время… Но вместо?! Такое у меня в первый раз… Чудом замену нашли. (Пауза.) А бабы?.. (Подливает себе коньяк, выпивает.) Будешь ставить спектакль о женской душе? Покомандуй этими душами…
ПАВЕЛ. Я, по-твоему, сегодня в первый раз в театр со служебного входа зашел?
ПЕТР. Не-е-ет, Паша, ты по чужим театрам ходишь. Поставил, тебе поаплодировали — звоните, пишите… Что там каждый день делается — тебя не волнует. А я тут кручусь… Потому что моя задача — найти на каждое кресло достойную задницу.
ПАВЕЛ(с иронией). Как нас учили: «Чем больше зрителей в зале, тем меньше заключенных в тюрьмах»…
ПЕТР. Больше зрителей — больше денег! Больше актерам к отпуску подброшу…
ПАВЕЛ. А зритель?
ПЕТР. А зритель хочет прийти, снять тесные туфли, прилепить жвачку к ножке кресла и отдохнуть!.. Да, нам нужен хороший спектакль, громкое имя. Но не скандал.
ПАВЕЛ. А мне он зачем?
ПЕТР. Может, для рекламы. Один раз скандал уже сделал тебя знаменитым.
ПАВЕЛ. Что ж ты тогда за больничным листом от рекламы спрятался? Сальери хренов…
Павел резко встает и идет к двери.
ПЕТР. Павел, ты меня не так понял.
ПАВЕЛ. Да пошел ты!
В дверях сталкивается с Анфисой.
АНФИСА. Пашенька! Здравствуй!
Они с Павлом обнимаются, целуются.
ПАВЕЛ. Сколько зим!..
АНФИСА(перебивает). А сколько лет! Скоро юбилей буду отмечать. Ты к нам надолго?
ПАВЕЛ. Да вот… Пока не знаю. (Смотрит на Петра.)
АНФИСА. Мальчики, вы что, опять поругались? Двадцать лет прошло, а вы — такие же…
ПАВЕЛ. Мальчики… Полтинники уже, Анфиса Михална.
АНФИСА. Для меня — мальчики. Помните, как мечтали свой театр сделать?
ПЕТР(примирительным тоном). «Петропавловскую крепость»?
ПАВЕЛ(мрачно). И я… всё помню…
АНФИСА. Всё — не нужно. Только хорошее.
ПЕТР. Анфиса Михайловна, Вы что-то хотели?
АНФИСА. Петр Никитич, миленький, разберитесь с костюмершей! Не стирает! Все грязное… Я ей говорю: «Сколько можно в этом ходить?». А она мне: «Мойтесь почаще!»
ПЕТР. Хорошо, разберусь. А Вы бы, Анфиса Михална, не дерзили худруку.
АНФИСА. Когда?!
ПЕТР. Вчера, в гримерке.
АНФИСА(Петру). Больше — никогда! (Павлу). Как ты? Где сейчас?
ПАВЕЛ. Хотел у вас поработать.
ПЕТР. Будет продолжение «Голого короля» ставить… «Голую королеву».
АНФИСА. Есть такая пьеса?
ПЕТР(Павлу). О, попроси Анфису Михайловну почитать! Про женскую душу…
АНФИСА. С удовольствием.
ПАВЕЛ. Понимаете, я хочу поставить пьесу… Это популярная пьеса… С успехом идет в Европе…
ПЕТР(смеется). Давай, Павел Андреич! Не робей. Ближе к телу!
ПАВЕЛ.