Myth, Politics, Ideology (Belgrade, 2006); Ethnology of Everyday Life (Belgrade, Helsinki, 2005) и др.
Илана Ван Вик (Van Wyk) — докторант Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета. Училась и преподавала на кафедре антропологии и археологии Университета Претории (ЮАР). Среди текущих научных интересов: этничность, гендер и власть; урбанизация и социализация; неолиберализм и культура.
Проблема идентичности:Антропология в Южно-Африканской Республике (1921–2004 гг.)
Начало антропологии в ЮАР было положено в XIX в. работой таких миссионеров, как Александр Жюно, и в этом качестве вполне вписывается в клише «колониальной» науки (Hammond-Tooke 1997; Thornton 1998). Вместе с тем антропология представляла собой нечто большее даже в виде таких скромных начинаний в бывшей британской колонии (Cocks 2001; Thornton 1983). Она являлась ареной столкновений и борьбы различных мнений, а также важной лабораторией для различных политических экспериментов, часть из которых оказала длительное и разрушительное влияние на южноафриканские общества.
В данной статье мы кратко характеризуем трудные времена, которые пережила эта дисциплина с 1921 г., а также описываем положение вещей в современной антропологии страны и ее перспективы. Хотя во многих отношениях антропология в ЮАР прошла те же этапы, что и антропология в других странах, например в Великобритании, необычная связь южноафриканской антропологии с политикой придала своеобразие ее направленности и осложнила ее поиск собственной идентичности.
Предшествующие исследования облегчают нашу задачу. К примеру, покойный Дэвид Хэммонд-Тук[107] (Hammond-Tooke 1997) представил в свое время замечательный обзор антропологии в ЮАР, охватывавший 1920–1990-е годы, а Джон Шарп еще в 1980 г. заметил, что в рамках антропологии сосуществовали два различных направления (Sharp 2001, 2002)[108]. Другие весьма полезные статьи включают обзор Роберта Гордона и Эндрю Шпигеля (Gordon, Spiegel 1993), представляющий собой реакцию на более ранний обзор Б. По (Pauw 1980), а также инаугурационное обращение Адама Купера на первом общем собрании южноафриканских антропологов в 2001 г. (Kuper 2002). Тем не менее предлагаемый ниже очерк — по преимуществу продукт нашего собственного опыта и взглядов, а также того контекста, с которым мы лично связаны (в частности, того факта, что оба автора — бывшие члены кафедр, на которых преподавание антропологии и антропологические исследования имели длительную традицию [более 70 лет в Претории и более 60 — в Грейамстауне]).
Одно из наиболее распространенных клише о развитии этой дисциплины в Южной Африке — утверждение о существовании двух далеких друг от друга и взаимно несовместимых исследовательских традиций. Считалось, что подавляющая часть антропологов/этнологов, говорящих на африкаансе, проводили свои исследования в традиции немецкой Volkskunde (или, как ее называли здесь, volkekunde), поддерживавшей систему расовой сегрегации, известную как апартеид[109], в то время как их англоязычные коллеги работали в рамках социальной антропологии (преимущественно британской) и в основном находились в оппозиции к апартеиду[110]. Купер резюмирует содержание этого клише в утверждении, что volkekunde «целенаправленно развивалась как идеологическая подкладка апартеида» (Kuper 1987: 2). Однако в реальности трудно отыскать южноафриканского антрополога (независимо от ее/его первого, т. е. родного, языка!), который бы никогда не работал в той или иной форме на бывшее правительство в период до 1990 г., например, как консультант правительственного агентства или департамента. Это то, что Хэммонд-Тук довольно наивно объясняет нехваткой в то время рабочих мест для англоязычных антропологов (Hammond-Tooke 1997).
Следует сказать, что работа нескольких выдающихся современных ученых, говорящих на африкаансе, например таких, как Майк де Йонг, Крис де Вет или Кис ван дер Ваал, осуществляется в рамках лучших традиций «международной» социальной и культурной антропологии и оставалась таковой даже в годы апартеида.
Интересно остановиться на деятельности антрополога, чья жизнь и работа может восприниматься как «показательный случай» из рассматриваемой региональной традиции. Дэвид Хэммонд-Тук (1926–2004) был плодовитым автором и, возможно, последним из выдающихся южноафриканских антропологов. Его интересы охватывали обширную область от сравнительной этнографии и доколониальной социальной истории до таких исследовательских тем, как колдовство, мифы, целительство и родство. Он был редактором известного сборника о бантуязычных народах Южной Африки (Hammond-Tooke 1974)[111] — пересмотренной и обновленной версии шедевра, опубликованного в 1938 г. под редакцией его бывшего учителя Айзека Шапера.
Хэммонд-Тук соединял свой интерес к истории с большим опытом полевой работы, результатом чего стало значительное число написанных им книг и статей. На его ранние работы большое влияние оказала структурно-функциональная традиция, характерная для золотого века южноафриканской антропологии (1930–1950-е годы). В 1970-х годах на него повлиял структурализм Леви-Стросса, в результате чего он написал несколько работ с весьма оригинальным анализом зулусских мифов. Его интересовала религия вообще — Хэммонд-Тук рассматривал религиозные верования и ритуалы как часть мировоззрения, глубоко укорененного в традициях и истории народа. Его главной целью, таким образом, стало выявление скрытой структуры различных верований, и в ее достижении ему сопутствовал успех: его монографию о народе kgaga широко цитируют (и ею восхищаются) исследователи антропологии религии (Hammond-Tooke 1981).
Кроме того, неприятие Хэммонд-Туком марксизма не принесло ему слишком много друзей в сообществе южноафриканской антропологии, в которой марксизм и функционализм доминировали вплоть до конца 1990-х годов[112].
Интерес Хэммонд-Тука к культуре резко контрастировал с тем, что его коллеги избегали исследований по этой теме, ставшей политически немодной в контексте идеологии «раздельного развития» апартеида. Многие из его идей противоречили общепринятым. Например, исследователь утверждал, что в южной части Африки никогда не было никаких «клановых обществ» и «линиджей», а следовательно, не было и постулировавшейся учеными «сегментированной системы линиджей». Вместо этого, по его мнению, большинство обществ были организованы как вождества с домохозяйством в качестве ядра.
В 1990-х годах Хэммонд-Тук составил обзор черных обществ Южной Африки, в котором аргументированно возражал против романтизации доколониальных обществ, в то же время демонстрируя сложность и уникальность традиционных культур (Hammond-Tooke 1993). Другие антропологи посчитали эту книгу старомодной, поскольку ее сфокусированность на культуре плохо согласовывалась с их собственным игнорированием этой темы. Он также написал чрезвычайно интересную историю антропологии в ЮАР (с ее непростыми отношениями с правительствами колоний и позднее апартеида) от ее славного начала в 1921 г. до уже не столь славного 1990 г. (Hammond-Tooke 1997). Разумеется, ему было трудно описывать собственное прошлое, в особенности тот факт, что он работал в период с 1946 по 1955 г. в Департаменте по делам туземцев (Department of Native Affairs), как он сам отмечает в книге «Несовершенные интерпретаторы» («Оглядываясь назад, это было не слишком удачное решение»).
Дэвид Хэммонд-Тук был незаурядным наблюдателем южноафриканских этнографических реалий и в этом своем качестве — влиятельной фигурой в историографии всего рассматриваемого региона. Его попытки обнаружить «глубинные структуры» мышления, управляющие поведением людей, завоевали ему широкое признание, и весьма вероятно, что результаты его работы будут использоваться еще шире, когда такие дисциплины, как антропология и история, сблизятся и станут дополнять друг друга.
Однако интересно взглянуть и на особый политический контекст, в котором существует антропология в Южной Африке. Работа Хэммонд-Тука «Несовершенные интерпретаторы» критиковалась некоторыми англоязычными антропологами страны за излишнюю вежливость по отношению к говорящим на африкаансе носителям традиции volkekunde. Вместе с тем сами антропологи, говорящие на африкаансе, полагали, что Хэммонд-Тук обошелся с ними в этой работе слишком сурово. Уже сам факт, что относительно краткий (но весьма проницательный!) обзор, предложенный в данной работе, вызвал такие диаметрально противоположные реакции, свидетельствует, что внутри дисциплины до сих пор сохраняются линии разлома.
Совсем недавно антропологи, говорящие на африкаансе и английском, сформировали единую профессиональную организацию «Anthropology Southern Africa» (учредительная конференция состоялась в апреле 2001 г. в Претории). Успех этой организации был, однако, недолгим, поскольку на последующих встречах представители бывшей volkekunde отсутствовали. Ссылаясь на трудности с финансированием, эти ученые выражали глухой протест против оказываемого на них давления, принуждающего их сменить теоретический фокус и подстроиться под традицию марксистской критики. Они чувствовали себя изолированными в рамках новой организации и сетовали на то, что их подробные этнографические работы игнорируются из-за вменяемой им негласной поддержки правительства апартеида.