Равенства может и не быть даже в тех обществах, где девочкам наравне с мальчиками открываются доступ в культовую жизнь общества — для мальчиков эти общие обряды оказывается только начальным этапом посвящения. Так, например, у хопи (юго-запад Северной Америки) первые обряды вводили мальчиков и девочек в возрасте от 6 до 10 лет в организацию, объединяющую посвящённых в культ качинов (горных духов рода, которые определённое время года проводят в селениях среди людей). Мальчики же в возрасте от 15 до 20 лет проходили обряды инициации в одно из мужских обществ, после чего считались взрослыми полноправными членами социума (Goldfrank 1945: 528, 532).
Мифы и тайные знания женщин в сакрализованной концепции мира занимают лишь небольшой участок, но именно тот, который теснейшим образом связан со сферой жизнедеятельности женщин. У аборигенов женские мифы связаны с тотемическими предками, отвечающими за половое созревание и инцизии. Женские корробори и песни-заклинания посвящены любовной магии, лечению ран и деторождению (Берндт 1965: 242–247; Kaberry 1939: 254–273). У каждой австралийской женщины есть своя чуринга, но она не имеет права её видеть, чуринга находится у её брата или отца; женщина, как и мужчина, имеет свой культовый тотем, но обладая им, она никогда не участвует в ритуалах, этому тотему посвящённых (Kaberry 1939: 201, 231). Порою оказывается, что мужчины лучше знают мифы женщин, чем они сами. Р. Берндт приводит случай, когда женщины, рассказывая о могуществе своих предшественниц во Время Сновидений, не смогли уточнить некоторые детали и обратились за помощью к мужчинам (Берндт 1962).
Доступность для австралийских женщин тайных знаний хорошо иллюстрируется распространённым в Юго-Восточной Австралии мифом о главном духе мужских инициаций Дарамулуне. В давние времена верховное существо Байаме велело духу Дарамулуну инициировать мальчиков. Дарамулун заставил Байаме поверить, что он заглатывает неофитов и выплёвывает их полными племенных знаний, но без одного резца (по другой версии Дарамулун сжигает неофитов, а потом пеплу придаёт форму человека). Но однажды Байаме заметил, что не все неофиты возвращаются к жизни, что часть их дух убивает и съедает. Разгневавшись, Байаме уничтожил Дарамулуна. Мужчинам же он сказал, чтобы в дальнейшем они сами инициировали своих мальчиков. Но Байаме решил не открывать этот секрет женщинам, пусть продолжают верить, что, как и раньше, дух забирает их сыновей, убивает и воскрешает (Mathews 1896 а: 297).
Если хранителями жизненно важных космогонических таинств оказываются мужчины, то на долю женщин выпадает роль непосвящённых. А это значит, что в обществах, где существует подобная «расстановка сил», нет и не может быть никаких женских инициаций. Сказанное относится только к таким обществам, где отсутствуют женские корпорации, аналогичные мужским, возрастные группы, возрастные классы или тайные союзы.
У многих народов Западной и Южной Африки — у кпелле, у бамбара, у йоруба, у ашанти — наряду с мужскими тайными союзами существуют женские организации и соответствующие инициации, посвящающие в них (Шаревская 1964: 131–132, 136–139, 146–147, 159–160, 211–212). Среди народов Центральной Африки широко распространены обряды чизунгу, переводящие девушек в старшую возрастную группу (Richards 1956, с. 21). Так, у бемба вступление девочки в пору физической зрелости отмечается скромными пубертатными обрядами. Церемония же чизунгу, которая, по преданиям, длилась раньше около полугода, а в середине ХХ века — меньше месяца, проводится когда будет удобно, когда наберётся несколько девочек, когда их семьи успеют подготовиться к проведению цикла церемоний.
В чизунгу входят многочисленные песни, танцы, пантомимы, разыгрывающие эпизоды из повседневной жизни людей и повадки животных, различные проверки на силу и проворство, множество болезненных и унизительных манипуляций, а также обряд, в ходе которого девочек раскачивают над костром, чтобы «дать им новое знание о мире»… И, главное, в ходе чизунгу происходит знакомство девочек со священными предметами, значение которых (по «официальной» версии) неизвестно мужчинам (там же: 54–110). Самыми яркими среди них являются мбусу — маленькие глиняные фигурки. Фигурка, напоминающая о том, что правду нельзя спрятать, она рано или поздно откроется… Фигурка, обозначающая сад — это одновременно и возделывание сада, прямая обязанность, испокон веков закреплённая за женщинами, их судьба, и духовное наставление: «Замужняя женщина как сад, через который не следует проходить мужчине, если он знает, что она чья-то жена»… Фигурка, обозначающая дерево, а также любимую жену легендарного вождя — мужчина должен смотреть на свою жену, как на самую прекрасную из женщин (там же: 101–103, 204). Каждая мбусу имеет свою песню, своё тайное имя, свою историю, а все вместе они представляют своеобразную «запись» мировоззренческого и нравственного опыта народа бемба, а точнее, его женской половины.
Подготовка церемоний чизунгу сопровождается частыми раздорами: возле какого дерева надо проводить данную церемонию, какие священные предметы нужны для неё? Кто выпил пиво, приготовленное для ритуальных целей?.. Потом вдруг обижается глава церемонии, ей преподнесли мало подарков в знак уважения, она уходит заниматься своими делами, и её долго уговаривают вернуться (там же: 92–94). Упоминания о таких разборках во время женских церемоний достаточно часто встречаются в этнографической литературе. В классических мужских инициациях подобные разногласия и ссоры немыслимы, житейским неурядицам нет места рядом с откровениями и путешествием в мир священного. Что стоит за этим — вырождение древнего обряда, особенности чизунгу или особенности женской ритуальной практики как таковой?
Что бы ни было, в целом в чизунгу можно увидеть женскую возрастную инициацию, хотя помимо смены статуса девочки и посвящения её в женские тайные знания, она тесно связана с вступлением в брак, и одной из её функций является защита молодой пары от всевозможных бед (там же, 54).
При этом было бы ошибкой считать, что в обществах, где нет каких-либо закрытых женских корпораций, женщины — существа абсолютно профанные, сугубо земные. У многих народов мира, не только у аборигенов Австралии, но и у индейцев Амазонии, и у айнов, широко распространены представления, что когда-то очень давно священные предметы, тайные церемонии, мифы находились во власти женщин, но потом были украдены или отняты мужчинами, к которым и перешла их магическая сила (Абрамян 1983: 82–86).
Информаторы Т. Штрелова говорили ему, что женщины пали с той высоты, на которой стояли их великие прародительницы, но почему это случилось, никто не знает (Strechlow 1947: 97). Мифы дают самые разные версии произошедшего «переворота»: женщины некрасиво и неправильно исполняли движения обрядовых танцев, мужчины отстранили их и стали танцевать сами; или, наоборот, танцевальные фигуры выходили у мужчин угловато и неточно, пока женщины их не обучили, как надо двигаться; мужчины неправильно совершали обрезание, поэтому многие из посвящённых умирали, так было, пока женщины не показали им, как делать обрезание осколком камня (Berndt 1965: 268–269; McConnel 1957: 119–124; Берндт, Берндт 1981: 187–188; Kaberry 1939: 201–202).
Отражают ли мифы о былом величии женщин и свершившемся перевороте хоть в какой-то мере исторические реалии? Ответа пока нет.
Важно то, что в традиционных культурах и в сфере сакрального, и в мифологии, и в ритуальной практике, и в институтах социализации, как правило, есть разделение на мужское и женское. Большинство действий, совершающихся над ребёнком в ходе социализации в традиционных культурах, происходят под знаком пола.
Обряды перехода и гендерная социализация
«Сексуальная природа» возрастных переходных обрядов отмечалась многими исследователями. Даже А. ван Геннеп суть их видел в том, что в них происходит отделение от асексуального мира детей и инкорпорация в мир половых различий (van Gennep 1960: 67). Одной из тем обрядов перехода детского/подросткового цикла и возрастных инициаций — как мужских, так и женских, является тема половой социализации.
Становясь мужчиной, мальчик «подгоняется» под стереотип маскулинности, характерный для данного общества. Иногда совершаются действия, призванные сделать юношу более привлекательным. У киваи на Новой Гвинее перед началом основных обрядов посвящения мальчика натирают специальным снадобьем из растительного масла, морской пены (пена — это «смех моря», и она непременно сделает мальчика более улыбчивым) и бахромы от травяных юбочек, похищенных его матерью у девушек специально для этой цели (Landtman 1927: 344). Широкое распространение в обрядах инициации генитальных операций, огромная их важность и сакральное происхождение, им приписываемые, наводят на мысль, что в какой-то степени эти операции и связанные с ними обряды работают на половую индентификацию[12].
В инициации часто входит информация о взаимоотношении полов, о нормах и традициях, регламентирующих их, неоднократно повторяются наказы не гоняться за женщинами, которые предназначены другим, соблюдать брачные правила; рассказывается о том, что произойдёт, если эти правила будут нарушены.
Некоторые обряды, которые входят в мужские инициации, призваны способствовать фертильности (например, разыгрываются мифы, связанные с тотемическими местами, где, по поверьям, обитают духи детей). В том же ключе можно трактовать встречающийся в инициациях ритуальный промискуитет и обмен жёнами (у аборигенов он сопровождает церемонии кунапипи, гадьяри, могуру, энгвура). В церемониях часто весьма натуралистично разыгрывается коитус тотемических животных, мифы о деяниях предков повествуют о различных нарушениях брачных табу, инцестах, насилиях. В некоторых племенах по ходу инициации неофитов принуждают к гомосексуальным контактам