третьего пола.
Третий пол в культуре
В культуре многих народов мира третий пол занимает свою традиционную социальную нишу. В эту нишу общество помещает тех, кто в силу самых разных причин не вписывается в привычную мужскую или женскую гендерные роли. Для них «написан» особый гендерный сценарий.
К третьему полу могут относить людей, у которых налицо какие-либо признаки интерсексуальности. Примером тому могут быть хиджры — особая «каста гермафродитов» в Индии. Традиция хиджра насчитывает много сотен лет, а по мифу её происхождение и вовсе восходит ко временам «Махабхараты». За хиджра закреплены свои магико-религиозные и социальные функции (Рыжакова 2001).
У камчадалов и других дальневосточных народов есть категория коекчучей— это мужчины, которые ходят в женском платье и выполняют женскую работу. Они живут среди женщин и выступают в роли наложниц.
У алеутов и эскимосов мужчины, выполняющие женскую работу, зовутся ахнучик. Обычно «ахнучик» становятся женственные мальчики, или, когда в семье очень ждали девочку, а родился мальчик (Максимов 1997).
Обычай воспитывать мальчика как девочку достаточно широко распространён.
На Самоа, если рождается очередной мальчик, а в семье уже есть несколько сыновей, то могут принять решение сделать из него девочку — помощницу по хозяйству. Таких мальчиков, воспитанных как девочка, называют там фаафафине — от «faa» — «по образу» и «fafine» — «женщина». Фаафафине считаются третьим полом наряду с мужчинами и женщинами. Связь фаафафине с мужчиной или женщиной не считается гомосексуальной, так как это связь между полами. В то же время связь между двумя фаафафине может быть воспринята как гомосексуальная, а на это самоанское общество смотрит неодобрительно.
В некоторых районах Пакистана и Афганистана, напротив, в тех семьях, где нет мальчиков, некоторых девочек воспитывают как мальчиков. Их называют бача пош, на языке дари это означает «одетая как мальчик».
Легенды говорят, что этот обычай берёт начало в глубокой древности, когда женщины стали переодеваться мужчинами, чтобы участвовать в битвах и защишать свои селения вместе с мужчинами. Есть свидетельства, что женщины, одетые в мужскую одежду, были охранниками в гаремах.
Бача пош получают такие права и свободы, о которых женщина в традиционном исламском мире не может даже помыслить, может появляться в общественных местах без сопровождения мужчин, выбрать себе работу или учёбу на своё усмотрение, иметь свой доход. Есть много случаев, когда девушке-бача пош предлагали вернуться к социальной роли женщины, а она отказывалась. Бача пош не пыталась стать мужчиной, не обманывала окружающих на протяжении всей жизни, но, вкусив свободы, она не хотела её потерять, ограничиться только женскими занятиями, готовить и убирать и сидеть дома в женском кругу — это становилось неинтересно.
А маленьких бача пош старшие могут снова вернуть в роль девочки. Обычно так и поступают, если наконец рождается долгожданный мальчик. Считается, что переодевание девочки и обычай бача пош очень способствует рождению в семье младенца мужского пола[19].
У китайцев нет третьего пола, но есть обряды, когда мальчика переодевают девочкой, чтобы обмануть духов. Это временная мера, оберег от болезней. Потом обязательно снова одевают мальчиком.
В горных селениях Боснии и Герцеговины, в Албании, в Сербии, в Черногории, среди албанцев и различных групп южных славян также выделяется особый гендерный статус — женщины, которые по каким-то причинам отказались следовать традиционной гендерной роли и стали выполнять мужскую работу. Их называют «tobelija» — «связанной клятвой», «ostajnica» — «оставшейся», «muskobanja», на русском это иногда звучит как «клятвенная дева». Статус девы, связанной клятвой, был определён законодательно в Kanun’е XV века (Lek Dukagjin).
Они одеты как мужчины, выполняют мужскую работу, у них мужские привычки и сноровка, они остаются девственницами, не выходят замуж и не женятся. Во время Первой и Второй мировых войн многие остайницы ушли в партизаны, как это было положено для мужчин.
Стоит обратить внимание, что:
• к третьему полу могут отнести не только тех, кто физически или психологически не соответствует стереотипу феминности или маскулинности, но и тех, кто отступает от привычных занятий. Если женщина хочет/вынуждена стать воином, пусть на время, она покидает свой гендер. Женская гендерная роль остаётся без изменений, а на этот случай в арсенале культуры есть запасной вариант, третий пол;
• в некоторых культурах гендерная/половая идентичность не рассматривается как нечто неизменное, то, что на всю жизнь. А ведь если вышеупомянутое «чувство пола», соматический пол или гендерная роль не совпадают — это тяжкий крест.
Существование третьего пола и особых обрядов перехода из одного социального статуса/гендера в другой является частью социализации и механизмом разрешения проблем идентичности.
Под знаком гендера — люди и боги
Процесс социализации детей и подростков можно представить как последовательность действий, которые «природным» признакам пола дают «культурное» осмысление, то есть наделяют новорождённое существо гендерными качествами и помещают в соответствующую социальную страту — мужское, женское или особый третий пол, — предписывая тем самым определённый жизненный сценарий.
Гендерная принадлежность маркируется самыми разными средствами. Это может быть причёска, украшения и одежда, которые в традиционных обществах всегда различаются у мужчин и женщин, этикетные нормы, даже особенности речи — в некоторых обществах, как например, у вышеупомянутых камчадалов, есть «мужской» и «женский» языки. Равно как есть занятия, которые закреплены строго за мужчинами, и занятия, закреплённые за женщинами.
Долгое время не подлежало сомнению, что различие гендерных ролей предопределено природой. Женщины рожают и вскармливают детей, и как прямое следствие этого круг их забот — дом и хозяйство. Мужчины сильнее и агрессивнее от природы, поэтому они воины, защитники, лидеры, они заботятся об интересах общества в целом; женский же удел — подчиняться более сильному полу.
Ещё в середине 1950-х годов американские социологи Т. Парсонс и Р. Бейлз утверждали, что дифференциация основана на «естественной взаимодополнительности полов». По Т. Парсонсу и Р. Бейлзу, мужские роли — «инструментальные», кормилец, добытчик, защитник, а женские роли — «экспрессивные». Совершенно очевидным казалось, что женщина более эмоциональна по природе, это позволяет ей поддерживать социальные связи между членами общества, и женские роли связаны с поддержанием группового единства. То есть, как бы не менялись гендерные роли в современном мире, принципиальная расстановка сил сохранится (Кон 1988: 170).
Отчасти этот тезис был ответом на вызов времени, с его борьбой за равенство прав мужчин и женщин, с освоением женщинами профессий, которые считались исключительно мужскими, с сексуальной революцией и попыткой переосмыслить основы общества.
Было проведено исследование гендерных ролей в 56 обществах. Действительно, в большинстве своём мужские роли инструментальные, женские — экспрессивные, но во многих обществах эти роли смешанные (Кон 1988: 170). Если разделение ролей не абсолютно универсально, то уже можно смело сказать, что культура вносит свою лепту в содержание гендерных ролей.
Попытки рационально объяснить гендерное разделение обязанностей, исходя из физических данных мужчин и женщин или исходя из экологических условий, не укладываются в собранные этнографией данные.
Участие в военных походах и дальних путешествиях ещё можно представить как исконно мужское занятие у большинства народов мира, объяснив это «естественной» привязанностью женщин к дому и детям.
Сложнее объяснить, почему, например, у дагестанцев изготовление глиняной утвари и любые работы по металлу могут выполнять только мужчины; почему при сборе фруктов мужчины должны срывать плоды с ветвей, а женщины — подбирать под деревьями; почему мужчины должны переносить грузы на плечах, а женщины закреплять их на голове (Карпов 2007: 168–167). Подобные примеры можно бесконечно приумножать, обратившись к самым разным обществам.
Понимание и обоснование гендерных ролей, занятий, норм и правил внутри самой культуры всегда апеллирует к высшим сферам, к религиозно-философским представлениям о мироздании и существовании двух начал — мужского и женского, к мифам и деяниям предков, к противопоставлению сакрального и профанного, к универсальным бинарным оппозициям.
Какими бы ни были обоснования и предписания, касающиеся распределения обязанностей, гендерных сценариев и норм поведения, они по сути своей конвенциональны, то есть это «общественный договор», что считать правильным, а что — запретным. Нарушение всегда карается с той или иной степенью строгости. От простых смертных требовалось соблюдение законов, обычаев, норм и следование нравственным императивам. Нарушать это можно было только Богам, Героям и мифическим предкам.
В мифах разных народов мира, от Древней Греции, Ветхозаветных преданий до мифов аборигенов Австралии и палеоазиатских мифов — везде встречаются боги, культурные герои и тотемические предки, которые попирают социальные нормы, совершают инцест, вступают в брак с родственниками или животными-тотемами. На эти высшие существа земные законы не распространяются, они живут и творят за пределами социума. Как правило, миф, повествуя о таких событиях, отсылает к самым истокам человеческой истории, когда не было ни законов, ни порядка, ни самой культуры. Этими деяниями преодолевался хаос, с них начинался отсчёт времени и человеческая история. Попрание привычных нам норм поведения высшими существами оборачивается креативностью: нарушая, боги и герои созидают.
Кронос, сын Урана, по наущению матери Геи оскопляет своего отца, чтобы прекратить его бесконечную плодовитость; он женится на своей сестре Рее, Рея предсказывает, что он умрёт от руки собственного сына, и Кронос проглатывает всех родившихся детей, пока божественная супруга не подкладывает ему вместо Зевса камень… Греческие боги вступают в кровосмесительные связи, ссорятся и мстят своим соперникам, попутно одаривают людей разными благами, учат ремёслам, заботятся об урожае и продолжении жизни. Аккадская Иштар и близкая к ней шумерская Инанна покровительствуют плотской любви, они коварны и жестоки, не признают супружеских уз, губят своих возлюбленных, и людей, и богов, но как только они уходят в преисподнюю, жизнь на земле начинает чахнуть: без любви нет плодородия.