Привязка к годам во всех приведённых исторических примерах весьма условна. Во многих традиционных обществах годы если и считали, то неточно. Возраст соотносился с социальным статусом, какие обряды прошёл индивид, к какого рода делам допущен — это и будет реальным социальным возрастом, ориентированным не столько на физическую зрелость (биологический возраст индивида), сколько на обретаемые полномочия и обязательства. Сам же переход из одной возрастной категории в другую оформляется в виде некоего комплекса ритуалов и обычаев.
Стоит обратить внимание, что римское право, воплощая в себе позицию государства и законодательную норму, тем не менее делает отсылку к архаичному обряду, который некогда был возрастной инициацией, посвящающей мальчика в мужчины, и от которого осталось только облачение в тогу зрелости. Во II в. до н. э. юриспруденция ещё не «оторвалась» от традиции.
Итак, грань, разделяющая детей и взрослых — конвенциональное понятие, которое трактуется в каждом историко-культурном контексте по-разному, к тому же оно может существенно отличаться даже в одном обществе, в зависимости от того, говорим ли мы о мальчиках или девочках, об элите общества (дворянстве, особах королевской крови, людях состоятельных) или о низших слоях населения; о формальных юридических нормативах или о повседневных представлениях.
В современной европейской цивилизации детство длится долго. Есть время играть и учиться, ходить в детский сад и в школу, чтобы подготовиться к сложной роли взрослого в мире высоких технологий. У детей своя комната, свои телепередачи, свои сайты и социальные группы в сетях, свои журналы и книжки, свой сектор товаров потребления и работающей на него индустрии. Мы гордимся этим «островом детства», защищённым от многих невзгод взрослого мира. И получаем своего рода синдром Питера Пена — остров детства покидают неохотно. Современное детство имеет тенденцию пролонгироваться.
Показательно в этом плане появление «кидалтов» — особой социально-возрастной категории, так и не повзрослевших взрослых в возрастном диапазоне от 20 до 40 лет (от англ. kid — «ребёнок» и adult — «взрослый»). Они обожают всякие игры и игрушки, смотрят мультики, свято следуют тинейджеровской моде в стиле «взрослого наива», банты, плюшевые игрушки, цветные колготы, кричащие галстуки. Кидалты не спешат вступать в брак и обзаводиться детьми, осознанно уклоняются от ответственности и культивируют слегка ироничное отношение к жизни, они легко экспериментируют и меняют профессию. «Старые взрослые» упрекают «новых взрослых» в том, что они инфантильны (подробнее: Горалик 2008). С одной стороны, это просто очередные разногласия между поколениями «отцов» и «детей», а они известны с ветхозаветных времён. С другой, — в обществе, в котором протекают интенсивные процессы трансформации, всегда возникают поколенческие разломы, это было описано ещё на заре постиндустриальной эпохи в ставшей классикой работе М. Мид «Культура и преемственность» (1988).
Вступаясь за право быть взрослым по-другому, исследователь феномена «кидалтов» Л. Горалик замечает: не эти ли юные гении-ботаники в 1990-е были первопроходцами информационных технологий? Они мобильны и динамичны, готовы поспевать за всё убыстряющимся темпом жизни, они смело экспериментируют и повторяют попытки там, где «традиционные» взрослые приходят в отчаяние (Горалик 2008: 269–277).
Противопоставление поколений и критика в адрес кидалтов говорят о том, что в нашем обществе критериями взрослости выступают ответственность и стабильность (стабильность социальной позиции, последовательность и взвешенность решений). И именно на эти привычные стереотипы взрослого, ответственного, строгого, раз и навсегда решившего, кем ему быть и как себя вести, покушаются кидалты. Вместо этого ими воспевается смелый выбор и стремление к инновациям. На наших глазах меняется привычное и кажущееся нам естественным понимание взрослости.
Итак, в разные исторические периоды детство и взрослость имеют разное содержание, градации и критерии. Между точкой рождения и уходом в мир иной основные параметры возрастного сценария жизни человека предписываются культурой.
Грань, разделяющая детей и взрослых — конвенциональна. Она трактуется в каждом историко-культурном контексте по-разному, к тому же она может существенно отличаться даже в одном обществе в зависимости от того, говорим ли мы о мальчиках или девочках, об элите общества (дворянстве, особах королевской крови, людях состоятельных) или о низших слоях населения; о формальных юридических нормативах или о повседневных представлениях. Смена же парадигм «что есть дитя, а что взрослый» — это всегда ответ на вызов времени, на некие подвижки в общественной жизни.
Очерк 2Обряды детского цикла в контексте социализации
…Как Василий [Кесарийский] учил, собрав юношей: …премудрых слушать, старшим покоряться, побольше разуметь …глаза держа книзу, а душу ввысь.
Нет существа более стадного, чем человек, и мы вряд ли можем представить его иначе, как членом семьи, стремящимся… стать членом племени, общества или политического и промышленного союза.
Обряды и их виды
Существует великое множество обрядов народов мира и их можно по-разному классифицировать (религиозные и светские; церковные и народные; государственные и семейные; а также целительские, аграрные, магические…). Наиболее ёмким и системным представляется выделение трёх основных типов обрядов по социальной функции, ими выполняемой:
• календарные обряды — приурочены к смене времён года, к астрономическим, природным и аграрным циклам, они периодически повторяются, разбивая течение времени на отрезки, которые осмысливаются в свете основных событий и ценностей бытия, они должны способствовать продолжению жизни и плодородию, вновь и вновь воспроизводя некогда заведённый предками/ мифическими героями/ богами порядок вещей и мироустройства;
• окказиональные обряды — обряды, совершающиеся по какому-либо поводу: засуха и надо вызвать дождь; кто-то заболел и его надо лечить, для этого можно прибегнуть к заговорно-заклинательным практикам, камланию, поискам того, кто навёл порчу; случилось какое-то экстраординарное событие, враг ли напал, неурожай, нашествие саранчи — на каждый случай в каждой культурной традиции существует свой арсенал средств, призванный восстановить нарушенное благополучие;
• и обряды перехода.
Обряды перехода
Обряды перехода были выделены в самостоятельную категорию обрядов франко-бельгийским фольклористом Арнольдом ван Геннепом. С 1908 года, когда вышла в свет его книга «Обряды перехода» (Rites de Passage 1908), и это название, и выделенные ван Геннепом основные их признаки прочно закрепились в науке.
Цель обрядов перехода — дать возможность индивиду перейти от одной социальной позиции к другой (van Gennep 1960: 30). Понятие «переход» при этом трактуется предельно широко — подразумевается любое изменение условий жизни, любой «факт существования» (там же). Это ведёт к тому, что к обрядам перехода ван Геннеп относит самые разнообразные явления: обряды жизненного цикла, отмечающие поворотные моменты бытия человека — родильные, свадебные, похоронные, а также приуроченные к наступлению половой зрелости пубертатные обряды; обряды, связанные с перемещением с одной территории на другую (в основе — идея священности территории, представление о чужой и своей земле); обряды, связанные с адопцией, усыновлением, со сменой родителей, со сменой рабом хозяина; некоторые обряды, призванные уберечь от болезней, дурного глаза.
Всем обрядам перехода присуща трёхчастная структура, сам процесс перехода из одного социального состояния/статуса в другой осуществляется в три этапа:
• сегрегация — отделение человека от старого окружения, его разрыв с прошлым, которые представлены в виде preliminal rites;
• транзиция — промежуточное, лиминальное состояние, потеря статуса, неопределённость позиции — этап, когда проводятся liminal rites;
• инкорпорация — последующее включение индивида в свою социальную группу, но уже в новом качестве — postliminal rites (van Gennep 1960:10–11).
Промежуточная фаза — состояние переходности, неустойчивое и неопределённое, когда человек колеблется между двумя статусами, а точнее, социальными ситуациями существования со всей системой социальных отношений, норм, возможностей и обязательств: от одной он уже отделился, а в новую систему отношений ещё не включён. В традиционных обществах это переходное состояние осмысливается как выход за пределы повседневного, профанного мира, когда человек оказывается в особой магико-религиозной ситуации в течение определённого промежутка времени (там же: 18). Забегая вперёд, заметим, что именно это соприкосновение с сакральным делает его нетождественным себе прежнему, даёт ему право занять иную социальную позицию, войти в другой мир.
Таблица. Основные виды обрядов перехода
Среди обрядов перехода, говоря о детях и детстве, следует выделить цикл обрядов, отмечающих то, как ребёнок обретает социальную ценность, становясь не только членом семьи, но и социума в целом. Они отмеряют каждый шаг взросления детей и подростков в традиционных обществах. Это — вышеупомянутые обряды детского цикла.
Таблица показывает основные виды обрядов перехода, многие из которых были выделены ещё ван Геннепом, и место возрастных инициаций среди них. Но систематизируя обряды и распределяя их по квадратикам таблицы, надо не забывать, что в реальной жизни они могут переплетаться друг с другом и с самыми разными магическими церемониями.
Обряды детского цикла
Каждая культура, каждое общество вводит ребёнка в круг «своих», делая его «настоящим» человеком; предъявляет свои требования к взрослению, а также предлагает свой набор знаний, навыков и социальных ролей, которые необходимо освоить — всё это и есть социализация. Для реализации этой сложной и многоплановой программы — быть человеком в своём времени и пространстве, носителем своей культуры и представителем своего социума (народа, племени, полиса, сословия, класса) — с