Утверждалось, что всеми достижениями Греция обязана белокурым иммигрантам, прибывшим в эту страну еще в доисторическую эпоху, хотя как таковое наличие светловолосого элемента не доказывает, что культурный прогресс был обусловлен именно им. Не более справедливо было бы утверждение, что подъем североевропейской цивилизации начался только после того, как кровь местных жителей смешалась с кровью южных и центральных европейцев.
Так же размышлял Гаупт в ходе своих попыток доказать, что Иисус не мог быть евреем, а имел на самом деле арийское, то есть североевропейское, происхождение. Также и Генри Фэрфилд Осборн настаивал на том, что Колумб был блондином, а сэр Генри Кит сопоставил типы лорда Китченера и Гинденбурга и объяснил столь существенным различием во внешности разницу в их предполагаемых умственных качествах.
Это ложное восприятие расы как истинного воплощения культуры какой-либо национальности, предположение о тесной взаимосвязи между расой и культурой прочно укоренилось в сознании везде, где преобладает тевтонский, немецкий или англосаксонский тип, как бы его ни называли, или где итальянская раса превозносит свое былое величие и добродетели.
Хотя европейцы начинают понимать, что в каждой национальности встречаются люди самых разных типов, распространено убеждение, что в этой смеси все еще сохраняются некие чистые типы, обладающие качествами, которые делают их истинными носителями национальной культуры. Считается, что местные «расы», среди которых эти «чистые» типы исчезли или находятся в процессе исчезновения, рискуют потерять свою национальную культуру. А потому некий идеальный тип призывают следить за тем, чтобы так называемые низшие типы его не поглотили и он сохранил свою чистоту, а вместе с ней и свою национальную культуру. Примером тому служат некоторые объединения в Германии, куда принимают только светловолосых людей, и еще больше объединений, в которые не принимают евреев.
В той же мере это представление укрепилось и среди нас самих, ибо нас преследует страх зловещего нашествия «низших» рас из Восточной и Южной Европы, смешения американского народа с этими типами, мол, так мы утратим характерные умственные черты, присущие северо-западным европейцам.
Следует помнить: люди чистого происхождения или чистого расового типа не встречаются ни в одной части Европы. Об этом свидетельствует распространение различных форм телесного облика. И хотя светловолосый тип действительно встречается в настоящее время преимущественно среди тевтонских народов, он ими не ограничивается. Такие люди встречаются среди финнов, поляков, французов, северных итальянцев, не говоря уже о берберах Северной Африки и курдах Западной Азии. Более грузный и темный восточноевропейский тип характерен для многих славянских народов Восточной Европы, немцев Австрии и Южной Германии, северных итальянцев, французов из Альп и Центральной Франции. Средиземноморский тип широко распространен в Испании, Италии, Греции и на побережье Малой Азии, пересекая какие-либо национальные границы. Если учитывать иные различия в облике, легко можно выделить и иные местные типы. Они также будут привязаны к определенным территориям.
В Западной Европе от севера к югу типы сменяют друг друга пласт за пластом: у северных жителей волосы светлые, в центре расположен более темный тип с округлой формой головы, на юге – средиземноморский тип небольшого роста.
В то же время на север и юг простираются государственные границы в Центральной Европе. Оттого многие жители Северной Франции, Бельгии, Голландии, Германии и Северо-Западной России схожи по типу и происхождению; многие жители Центральной Франции, юга Германии, Швейцарии, Северной Италии, Австрии, Сербии и Центральной России представляют собой схожие человеческие типы; а жители юга Франции близки к типам Восточного и Западного Средиземноморья.
Тому, как это произошло, существует множество исторических свидетельств. Показательно будет сопоставить германцев и славян. В первые несколько веков новой эры, в период переселения германских народов, славяне поселились в регионе, из которого германские племена ушли. Они заселили всю территорию нынешней Восточной Германии, но их население, по-видимому, было немногочисленным. В Средние века, по мере роста Германской империи, началось медленное движение назад. Немцы-переселенцы занимали славянские территории, так что постепенно немецкая речь стала преобладать над славянской и сформировалось население смешанного происхождения. В Германии пережитки этого постепенного процесса можно обнаружить в отдаленных местностях, где до сих пор сохранилась славянская речь.
По мере того как в результате столкновения с более развитыми немцами культура и экономика славян улучшались, а их численность и богатство росли, росло и их сопротивление немецкому влиянию – в первую очередь среди чехов и поляков, а затем и среди других славянских народов. Позднее, вследствие аналогичного процесса, дальше на востоке произошло смешение польского, литовского и русского населения.
Этим объясняется нынешнее распространение языков, которое выражает упрочение немецкого внедрения на восток и наглядно показывает взаимопроникновение народов. Польша и часть России, славянские и мадьярские территории перемежаются небольшими немецкими поселениями, которые чем восточнее, тем более редки и разбросаны; а чем ближе к Германии, – по крайней мере до недавнего систематического преследования немцев в Польше, – тем на большие территории простираются.
С ростом экономической и культурной мощи славян германцы утратили способность навязывать им свой образ жизни, а вместе с ним и силу ассимилировать народ, превосходящий их в численности на его же территории. Но, невзирая на язык, по крови все эти люди едины.
Процесс германизации славянских народов в Средние века теперь можно наблюдать в Мексике, где индейская речь и культура уступают место испанской. Каждый город служит центром испанской речи, которая, благодаря экономической и культурной силе города, распространяется на все окружающие его земли.
Французские гугеноты, бежавшие от религиозных преследований и осевшие в Германии, полностью ассимилировались, хотя французская школа, где учились их дети, до сих пор сохранилась как французская гимназия. Переселившиеся в Париж эльзасцы стали французами и по языку, и духу; русские ассимилировали немцев; шведское дворянство во многом состоит из потомков дворян иных стран. Анализ происхождения населения каждой части Европы доказывает, что смешение шло в течение длительного времени.
Смешение различных групп можно проследить на примере переселения племен в доисторическую эпоху и в Античности: дорийское вторжение в Грецию, переселение кельтов в Испанию, Италию и на восток вплоть до Малой Азии; переселение германцев, которые прошли через всю Европу от Черного моря в Италию, Францию, Испанию и далее в Африку; проникновение славян на Балканский полуостров и их распространение на востоке России и в Сибири; финикийская, греческая и римская колонизация; странствия норманнов; экспансия арабов; крестовые походы – все это лишь малая часть из важных событий, которые способствовали смешению европейского населения.
В каждой отдельной европейской национальности представлены различные типы населения этого континента. Нет ни единого доказательства того, что какой-то из типов в пределах одной национальности есть носитель определенных психических и культурных черт. Напротив, нам встречаются люди одного типа, но разных национальностей, ведущие себя в соответствии с моделью их национального поведения, и люди самых разных типов, но одной национальности, ведущие себя одинаково.
Эта точка зрения подтверждается тем, с какой готовностью мы по внешнему облику людей определяем их как представителей той или иной национальности. Такого рода умозаключения отнюдь не однозначны и лишь отчасти основаны на характерных особенностях внешности, таких как цвет волос и глаз, форма лица и рост. Гораздо большее влияние здесь оказывает манера причесывать волосы и бороду, а также особенности речи и движения, определяющиеся не столько наследственностью, сколько привычкой. Среди европейских народов не встречаются такие физические черты, которые непременно принадлежали бы одним народам и совершенно отсутствовали у других. Американцев признают американцами по одной их внешности и привычкам, даже если они имеют чисто европейское происхождение, например французское, итальянское или немецкое. В этом отражается их национальность, их культура.
Расовая принадлежность является существенным фактором при определении национальности в тех странах, где в корне отличные расы живут бок о бок. Всякий признает, что белые американцы, негры и выходцы из Азии – представители одной нации, однако их едва ли можно назвать представителями одной национальности из-за социальных барьеров между этими группами и сознания того, что они происходят от все еще различных рас. Они различаются телесным обликом, что вызывает, по крайней мере на время, постоянное отделение одних от других. В Мексике в силу слияния индейцев и белых образовалось многочисленное смешанное население, не разделенное никакими социальными барьерами. Различия между индейцами, метисами и испанскими креолами слабы, и все они суть не только члены мексиканской нации, но и имеют мексиканское гражданство, если они участвуют в общей социальной и политической жизни страны.
Значение термина «национальность» в контексте расы, а не общества четко проявляется и в нынешнем социальном положении еврея. Поскольку от окружающих людей еврея отделяет эндогамия – заключение браков только внутри еврейской общины, а также привычки, род занятий и внешний вид, он не является полноценным представителем национальности, хотя и является представителем нации, ибо участвует в делах общества лишь отчасти, однако эндогамия держит его в постоянном отрыве от нее. Он становится представителем национальности лишь только после полной ассимиляции. Наиболее ярко это проявляется в тех североевропейских странах, где евреев немного, а рост числа межнациональных браков и ассимиляция проходят быстро.