Может показаться, что добродетель прощения обид совершенно чужда примитивной культуре, поскольку возмездие почти всегда считается долгом. Мы признаем прощение добродетелью, особенно с учетом того, что оно не всегда проявляется на практике. Тем не менее мы все еще далеки от понимания того, что юридическое наказание – это скорее месть общества, чем защита от опасного преступника или попытка перевоспитания. Я считаю, что очевидное отсутствие прощения в первобытном обществе, как и первобытная жестокость, связано отчасти с неустойчивостью существования и вытекающей из этого потребностью самозащиты, отчасти с враждой между закрытыми обществами, в которой под давлением общественного мнения индивид вынужден участвовать. Прощение и терпимость между закрытыми обществами трудно обнаружить даже в нашей цивилизации: взгляните на отношения между нациями, партийные и религиозные конфликты, или споры, возникающие из-за острой конкуренции в бизнесе. При внимательном изучении первобытной жизни можно увидеть, что идея прощения обид как нечто похвальное там все-таки встречается. Время от времени она появляется в народных сказках, где отчетливо признается как желательная позиция. На северо-западном побережье Америки брошенный мальчик, разбогатев, спасает от голодной смерти свое племя, которое прежде не пожалело его, хотя в других сказках он мстит тем, кто стал причиной его несчастий. В индейских поселениях дети, брошенные своими родителями, спасают их, как только убеждаются в их раскаянии.
Сравним кодекс первобытной этики с нашей и первобытное поведение с нашим. Можно с уверенностью утверждать, что в области отношений между членами группы этот кодекс не отличается от нашего. Каждый человек обязан уважать жизнь, благополучие и имущество своих сограждан, а также воздерживаться от любых действий, которые могут нанести вред группе в целом. Все нарушения этого кодекса грозят наказанием со стороны общества или сверхъестественных сил.
Когда племя разделено на небольшие самодостаточные группы и моральные обязательства индивида ограничиваются членами группы, может возникнуть ощущение беззакония. Когда племя образует единое целое, создается впечатление мирного спокойствия, более соответствующего нашим собственным условиям. Примером первого рода могут служить племена северной части острова Ванкувер, каждое из которых разделено на значительное число кланов или семейных групп с конфликтующими интересами. Солидарность не выходит за пределы клана. По этой причине конфликты между кланами представляют собой довольно распространенное явление. Обида, нанесенная члену одного клана, приводит к клановой вражде.
Различие между членами группы и чужаками сохраняется в современной жизни не только в повседневных отношениях, но и в законодательстве. Каждый закон, проводящий границу между гражданами и иностранцами, каждая покровительственная пошлина, которая по своей сути направлена против иностранцев, является выражением двойного этического стандарта: один для своих, другой для чужаков.
Долг самосовершенствования развился в современном обществе и, очевидно, в более примитивных формах человеческой жизни отсутствует. Непримиримые конфликты систем ценностей, которые характерны для нашего времени и о которых мы говорили ранее, в простых обществах отсутствуют отчасти потому, что там преобладает единый стандарт поведения. Мы упоминали о свободе эскимоса от контроля над человеком и видели, что тем не менее он со всех сторон ограничен узкими рамками своей материальной культуры, верований и традиций. Нет ни одной известной эскимосу группы, которая бы руководствовалась другими стандартами или сталкивалась с проблемой выбора между конфликтующими культурными вариантами, окружающими нас сегодня, хотя конфликты на почве различных аспектов его собственной культуры тем не менее могут возникать. Мы также упоминали о социальном развитии ребенка на Самоа, где отсутствие разделения на группы радикально отличных друг от друга идеалов сильно затрудняет развитие новых типов мышления. Время от времени случается, что человек по темпераменту не соответствует культуре своей группы, как, допустим, робкий, неамбициозный дворянин или агрессивный, амбициозный простолюдин у индейцев северо-западного побережья; но такие случаи, как правило, редки, и человеку трудно выделиться из окружения за счет своих качеств. Таким образом, этический долг по отношению к самим себе, вследствие которого некоторые слои нашего общества ставят самосовершенствование бесконечно выше, чем долг служения обществу, растворяется в простом стремлении всякого человека соответствовать стандартам своего общества.
Фактическое поведение человека не соответствует этическому кодексу, а послушание зависит от степени социального и религиозного контроля. В нашей среде поступки, противоречащие этическому кодексу, подавляются обществом, которое возлагает на каждого человека ответственность за его поступки. Во многих примитивных обществах такой рычаг отсутствует. Поведение человека может быть осуждено, но строгой ответственности он не несет, хотя страх перед сверхъестественным наказанием может прекрасно выполнять эту роль.
Мы не наблюдаем эволюции моральных идей. Все известные нам пороки – ложь, воровство, убийство, изнасилование – в жизни равных людей в закрытом обществе не одобряются. Существует прогресс в этическом поведении, основанный на признании более крупных групп, которые участвуют в реализации прав, пользующихся членами закрытого общества, и на усилении социального контроля.
Прогресс же этических идей определить трудно. Еще сложнее выявить универсально подтвержденный прогресс в организации социума, поскольку определение прогресса зависит от выбранных стандартов. Крайний индивидуалист может считать своим идеалом анархию. Другие верят в полное добровольное подчинение, третьи – в сильный контроль над индивидами со стороны общества или в подчинение группе мудрецов. Мы наблюдали и продолжаем наблюдать развитие во всех этих направлениях в истории современных государств. Мы можем говорить о прогрессе по определенным направлениям, но вряд ли можно говорить об абсолютном прогрессе, за исключением тех случаев, когда он зависит от знаний, способствующих безопасности человеческой жизни, здоровью и комфорту.
В целом подлинный прогресс в социальных формах в значительной степени связан с прогрессом в знаниях. В его основе лежит признание более широкой концепции человечества, а вместе с ней и ослабление конфликтов между отдельными обществами. Чужак больше не является бесправным человеком, чья жизнь и имущество – законная добыча любого, кто может его завоевать, что утверждает силу межплеменных обязанностей. Независимо от причины их формирования – в силу стремления племени избежать мести соседей или установления дружеских отношений путем межплеменного брака или иным способом – чрезмерная солидарность племенной общины и ее подгрупп может разрушиться.
Вследствие расширения понятия человечества меняется и сам подход, в частности, речь идет об ослаблении концепции статуса, с которым рождается каждый человек.
На протяжении истории цивилизации степень, в которой статус человека определяется рождением или каким-либо добровольным или принудительным актом после рождения, утрачивает свою силу. В примитивных обществах со сложной структурой статус человека как члена клана, возрастной группы, общества часто полностью предопределен и влечет за собой неизбежные обязательства. Законы смешанного брака определяются статусом человека в семье или племенной подгруппе, чьи привилегии передаются по наследству и препятствуют свободному выбору пары. Обязательства и привилегии могут варьироваться в зависимости от конкретной семьи или подгруппы, в которой родился человек. В Восточной Африке сельскохозяйственные классы и пастухи являются племенными подгруппами, членство в которых передается по наследству. Вождями племен в Полинезии и Африке, а также во многих других частях света становятся представители одной генеалогической линии. Все переходящие по наследству привилегии принадлежат этому классу, и такое положение сохраняется даже в наше время. Наследование престола королями, передача наследства по семейным линиям, обязательные законы, предписывающие суммы, на которые имеют право наследники, представляют собой форму признания статуса, с которым рождается человек. Статус может быть врожденным, но при этом не определяться семейными узами. В Южной Африке человек, который, как считается, обладает колдовскими способностями, не может потерять этот статус, поскольку он является врожденным.
Статус в связи с возрастом и полом играет важную роль там, где существуют жестко организованные по возрастным категориям общества. В некоторых негритянских племенах мальчик вводится в группу мальчиков своего возраста, и данная группа на протяжении всей жизни сохраняет статус общества, каждый член которого связан социальными обязательствами. В Австралии пожилые люди образуют группу, пользующуюся признанным авторитетом. В странах с обязательной службой в армии гражданин мужского пола имеет определенный статус в отношении военных обязанностей, и этот статус зависит от возраста. Это относится как к зулусам, так и к французам или полякам.
Статус человека может также определяться членством в обществах. Этот статус может быть либо постоянным, либо его можно изменить с согласия общества, выраженного каким-либо публичным, часто религиозным актом. В большинстве примитивных обществ жрец не может отказаться от взятых на себя обязанностей. Тайные общества Западной Африки, обладающие политической властью, наделяют своих членов постоянным статусом.
В прежние времена статус дворянина, крепостного, даже члена гильдии определялся рождением, а священника – церковной властью. Для большинства из нас до сих пор существуют две формы статуса, которые влекут за собой серьезные обязательства и сохраняются до тех пор, пока статус не будет изменен с согласия государства. Это гражданство и брак. Последний статус теперь демонстрирует сильные признаки ослабления. При утрате жесткого характера статуса объем свободы индивида возрастает.