ека, анализ изменчивости групп по их подвариантам, а также по включенным в них семейным линиям и братьям или сестрам, которые составляют эти семейные группы.
Наиболее известной антропометрической работой Боаса стало исследование изменений формы головы иммигрантов, заключительный отчет по которому вышел в 1911 году (3). Это был невероятно масштабный эксперимент. Боас и его 13 помощников измерили в общей сложности 17 821 человека. В рамках данного антропометрического исследования впервые изучались целые семьи, что обеспечило устойчивость наследственных факторов при последующем анализе влияния американской среды на этих иммигрантов и их детей. Результаты были обобщены в частичном отчете (1910–1), кратко изложены в статье, опубликованной в 1912 году (1912–1) и перепечатанной в сборнике его работ (1940–5. С. 61 и далее), и стали сенсацией. Незнакомые другим физическим антропологам биометрические методы анализа, использованные Ф. Боасом, привели их в недоумение. Форма головы – признак, столь любимый исследователями расы, надежность которого не подвергалась сомнению, если только не оспаривались многочисленные выводы, основанные на его использовании, оказалась, как показали результаты, отнюдь не надежным показателем, зависящим от воздействия окружающей среды. Вызов современной биологии оказался даже более серьезным, поскольку полученные Боасом результаты противоречили учению об автономии генетических детерминантов физического типа. Сегодня мы знаем, что гены реализуют свой потенциал в значительной степени под влиянием окружающей среды, и наследуются не признаки, а потенциалы, которые в разных условиях будут проявляться по-разному. Боас понял это одним из первых.
Анализ реакции на это исследование, если таковой когда-либо будет проведен, станет поучительной главой в интеллектуальной истории нашего времени. Выдвигались возражения, что существенно варьирующаяся погрешность в измерениях ассистентов Боаса обесценила результаты, что сравнение родителей с их детьми недопустимо из-за малого числа случаев, что произведенные в данном исследовании измерения формы головы и цефалического индекса имеют слишком высокую погрешность для дальнейших выводов, что принимавшие участие в измерениях люди не были чистого происхождения или что полученные результаты обусловлены отбором, а не влиянием окружающей среды. Большая часть общественной полемики по поводу исследования возникла вокруг неверного предположения, будто бы Боас утверждал, что его результаты доказывают существование «американского» типа или же что он формируется в настоящее время, поскольку в те годы горячо обсуждалась идея «плавильного котла». Защитников идей Боаса нашлось немного, да и какие аргументы можно было бы привести, кроме как само огромное исследование, но проведенное уже кем-то другим? Критика исследования Боаса продолжается и до сих пор, хотя и с перерывами. Самый поздний пример связан с повторной биометрической проверкой исходных данных, которые Боас позже опубликовал полностью (1928–1). Ответ, где он защищает свою методологию (1940–6) и основанные на ней выводы, завершает длинную череду статей, которые ему пришлось опубликовать в защиту своей работы.
Последствия критики неизбежно нарастали, и сегодня в работах по социологии, изучению населения и т. п. можно встретить следующие утверждения: «Франц Боас провел масштабное исследование влияния иммиграции в США на форму головы иммигрантов и пришел к выводу, что американская среда формирует новый физический тип. Позже было доказано, что это заключение ошибочно». Ничто, конечно же, не может быть дальше от истины, чем такое изложение результатов исследования. Позиция Боаса по данному вопросу была впервые сформулирована в 1912 году (2) и вновь озвучена в 1940 году (5, с. 70). Он не может «дать объяснение явлениям», которые обнаружил, но, как и «в каждом чисто статистическом исследовании», остается возможность «доказать, что некоторые из объяснений невозможны». Позднее Боас писал: «Проблема, представленная географическим распределением форм головы – например цефалического индекса, – в результате нашего исследования не была решена. Мы лишь показали, что формы головы могут меняться с течением времени без изменения их происхождения».
Боас остался при своей позиции, но вместе с тем не стал останавливаться на первоначально полученных им результатах. Спустя несколько лет после завершения исследования он отправился работать в Пуэрто-Рико, где установил, что форма головы современных жителей в среднем на пять единиц превышает средний показатель в Испании, «увеличение <…> которое никак нельзя объяснить генетическими факторами» (1916–1; 1920–1). Боас поручил двум своим студентам измерить сицилийцев второго поколения в Нью-Йорке и Филадельфии и обнаружил, что «результаты двух серий измерений совпали с теми, которые были получены ранее» (1928–2). При этом Боас всегда подчеркивал значение своих открытий относительно пластичности – «нестабильности» формы человека, как он называл ее. В этом, вероятно, и заключается истинный смысл полученных им результатов, поскольку достаточно лишь предположить, что человеческий организм наследует не фиксированные черты, а набор ограничений, в пределах которых черты могут меняться в зависимости от условий среды, и проблема решается сама собой.
Математический вклад Боаса в антропометрию гораздо менее известен, но намного более важен. Еще в 1894 году он опубликовал исследование под названием «Соотношение анатомических или физиологических измерений» (The Correlation of Anatomical or Physiological Measurements, 1894–1). Несколько лет спустя, в ходе обсуждения, не имеющего отношения к математике, Боас занялся проблемой взаимосвязи между «изменчивостью организмов и изменчивостью их составных частей» (1902–1). В другой своей работе Боас сформулировал несколько упрощенных методов исследования множественных корреляций (1909–11), позже вернувшись к этой теме (1921–1) с новыми математическими доказательствами своих формул в ответ на критику Пирсона. Он занимался проблемой определения различий между переменными величинами (1922–2), одновременно с этим постоянно проводя измерения и собирая все больше данных с целью проверки разрабатываемой им гипотезы. Объем материалов, которые он отыскивал сам или поручал найти, огромен: индейцы Британской Колумбии, Калифорнии и других стран; дети в Нью-Йорке, Торонто, Вустере и других городах; пуэрториканцы, армяне, евреи, итальянцы; данные из Швеции, Баварии, Южной Африки. Однако этот вопрос продолжал оставаться для него центральным.
Можно с уверенностью сказать, что спустя годы о важнейшем вкладе Боаса в антропометрию будут помнить как о простой формуле,
которая поставила точку в длительном исследовании роли линий родства в определении характеристик популяции. Когда Боас изучал иммигрантов, его захватила идея разработки метода, который позволил бы проанализировать степень различий внутри и между семейными группами, составляющими тот или иной народ. В 1916 году он опубликовал первую статью на эту тему «О многообразии линий родства, представленных в популяции» (On the Variety of Lines of Descent Represented in a Population, 1916–2). В ней он вывел математические доказательства своего утверждения о том, что общий показатель складывается из среднего показателя внутри семей и между ними для данной популяции, подкрепив результатами собранных данных по форме головы, которые были повторно изучены на основе созданных им формул. Для этого было необходимо учесть семьи с разным числом детей, принять во внимание фактор роста, вычислить стандартную ошибку этих подвариантов. В двух последующих трудах формулы были уточнены и упрощены (1931–2, 1933–4).
Значение этой концепции еще только начинают осмысливать. Прежде всего, она ставит совершенно новый набор проблем, ведущих к пониманию динамики формирования локальных типов и анализу механизмов, обеспечивающих их устойчивость. Выводит на первый план вопросы кровосмешения и межрасовых связей и дает средства для оценки степени, в которой среди того или иного народа представлены близкородственные или смешанные типы. Боас указал метод ее применения для разделения влияния наследственности и среды в формировании физической формы (1928–2). Со свойственной ему критичностью он, однако, ясно дал понять предварительный характер данной концепции, отметив, что она содержит «много упрощенных предположений, не соответствующих действительности». При этом Боас считал, что «главная проблема может быть решена путем дальнейшей разработки этого метода».
Деятельность Боаса служит блестящей иллюстрацией единства науки антропологии. Говоря о физической антропологии, можно с полным основанием утверждать, что особое качество трудов Боаса в этой области обусловлено тем, что он всегда обращался к тем или иным проблемам, отдавая отчет в том, что изучаемое им биологическое существо наделено речью, способностью использовать орудия труда и склонностью создавать корпус традиций. Вместе с тем, прекрасно сознавая это, он так и не нашел осмысленного выражения этого единства.
Общие положения вроде тех, которые можно найти в статье «Антропология», написанной Боасом для «Энциклопедии социальных наук» (1930–1), или в президентском обращении к Американской ассоциации содействия развитию науки (1932–4), или в его вкладе в работу Крёбера (1936–1), не дают оснований считать, что мнение Ф. Боаса по данному вопросу стало более обоснованным, чем то, что было высказано в выступлении перед Колумбийским университетом в 1907 году и опубликовано в виде брошюры под названием «Антропология» (1908–1). Его взгляд на взаимосвязь различных направлений антропологии скорее усматривается во вступительном эссе к «Справочнику по языкам американских индейцев» (1911–4), где речь идет, как он выразился, о взаимосвязи между «физическим типом, языком и обычаями».
Боас всегда учитывал социальный аспект в статьях о расе, росте детей, биометрии и евгенике. Он редко оставался неявным, и в большинстве случаев прямо включался в постановку той или иной проблемы. Если мы рассмотрим, например, любимую гипотезу Боаса о дифференциации рас, которая гласит, что человек – это одомашненное животное, то сразу же станет ясно, что только тот, кто мыслит в терминах культуры, поймет вслед за Боасом, как эту гипотезу можно применить. Защита, особая еда, ограниченная среда обитания – все это дает человеку культура, человек обеспечивает ее благами низшие одомашненные формы.