Как бы мне ни хотелось забрать пёсика к себе, я боялась, что он, в силу своего неугомонного характера, может вляпаться в охранную стену и пострадать. Да и жить со мной в развалинах вряд ли Гамлету полезно – таксик гладкошерстный, без тёплого подшёрстка, и запросто может простудиться на храмовых сквозняках. Раз в неделю друзья привозят собаку ко мне на свидание, а заодно побегать на воле по пустырю. На это время Гус выключает охранку, и пёс резвится от всей души.
За это время я привыкла большую часть недели проводить в одиночестве, да и страх жить отшельницей вдали от людей тоже отступил. Зато первая ночь, проведённая в Храме, стала настоящим испытанием. Охранная система оберегала от вторжения, но не изолировала звуки, доносившиеся извне. Вздрагивая от каждого шороха и не особо веря в магическую защиту, я боялась выключить светильник и остаться в темноте. Кто знает, какие призраки бродят по древним развалинам и как они отнесутся к незваной гостье? Благо у меня было безотказное средство, известное всем с детства. Самое надёжное убежище от любых ночных ужасов и кошмаров – одеяло. Под него ни одна бабайка не проберётся! Вот я и спряталась, боясь даже нос высунуть, чтобы ухватить глоток свежего воздуха. Так и уснула, накрывшись с головой.
– Ну наконец-то! – этот голос я узнаю среди тысячи. Моя небесная покровительница, Цветочная дева собственной божественной персоной. – Пока я не могу общаться с тобой, когда ты бодрствуешь. Лишь в сны твои пробираюсь — тогда связь с реальностью ослабевает. Ты не бойся, девочка, я хоть и слаба пока, но в Храме силу имею. Никто тебя здесь не тронет – живи спокойно. Только прошу тебя: проведи завтра ритуал обязательного служения. Присягни мне на верность и стань моей первой, а значит, и Главной жрицей. Не страшись, девочка, мои адепты не жертвуют жизнью, не отказываются от семьи и близких. Основное требование к моим приверженцам – любить землю, возделывать её и старательно за ней ухаживать, выращивая урожаи и украшая цветами. Ты уже это делаешь. Много знаешь о растениях и продолжаешь учиться. Привезла семена цветов, что когда-то сажали в честь меня чуть ли не в каждом саду, а потом извели и забыли. Я помню, что ты обещала восстановить этот храм. Достойное дело, но лучше бы было, чтобы люди стали осознанно чтить землю, на которой живут, бережнее относиться к растениям, что их окружают, перестали загрязнять поверхность Тверди… Самый лучший Храм – Храм, построенный в сердце. Спи, девочка, ничего не бойся.
После этих слов я перестала ждать визитов ночных кошмаров и, расслабившись настолько, что даже ногу из-под одеяла высунула, уснула. Неведомо каким образом, но утром я знала, что делать, чтобы совершить ритуал, о котором просила моя богиня. Я так уверенно шла через лабиринт полуразрушенных стен к центральному алтарю, словно бывала здесь не раз. Посреди большого зала стоял большой горшок, стенки которого покрывала искусная резьба, удивительно сохранившаяся за невероятное количество лет. Сосуд был выполнен из камня зелёного цвета. Я было подумала, что это малахит, но само название минерала у греков обозначало его свойство – мягкий. Не продержался бы любимый камушек Хозяйки Медной горы так долго. Видно, что-то из местных залежей. Резьба изображала причудливый орнамент из цветов и листьев анютиных глазок. Кто бы сомневался.
Проделав бороздки в почве, вровень заполнявшей алтарь, я аккуратно, стараясь, чтобы было равномерно, просыпала по ним семена, разделившие со мной судьбу попаданства. После чего полила принесённой с собой водой.
– Во имя твоё, о Цветочная дева! Во славу твою, Покровительница растений! Прими меня к себе в служение, о прекрасная, и прими в дар цветы, тебе посвящённые.
Та самая птица, что встретила меня, когда я впервые посетила Храм, влетела в помещение, села на возвышающийся в углу столб из того же камня, что и чаша, и резко крикнула. Так резко и громко, что невесть откуда взявшееся эхо ударило по ушам, и я едва не упала от звуковой контузии. После чего в голове, разгоняя шум, раздался голос:
– Я принимаю твою жертву. Я согласна на твоё служение. Я беру тебя Главной жрицей. Да будет так!
Птица опять вскрикнула, но уже не так резко и громко, и я низко поклонилась алтарю. Когда распрямилась, то стояла посреди пустого помещения. Ни чаши, в которую я посеяла анютины глазки, ни столба с шумной птицей как ни бывало. Чудны дела твои… эээ… Дева Цветочная.
Вроде бы ничего особенного в ритуале не было, но стала я себя в Храме чувствовать как в доме родном. Правда, время от времени словно видения накатывали, и видела я перед собой не облупившиеся полуразрушенные стены, а прекрасные фрески, мозаичные полы и высоченные сводчатые потолки, из высоких узких окон которых струился рассеянный свет. Где-то журчала вода, пели птицы, и лёгкий ветерок доносил аромат недалёких трав и цветов. Длилось это обычно пару секунд, а потом иллюзия исчезала, и я возвращалась в неприглядную реальность. Но картинка оставалась в сознании, и я знала, каким будет Храм Цветочной девы. Даже несколько набросков сделала, чтобы не забыть в суете жизненной.
Чтобы занять себя чем-то – не тупо же сидеть целыми днями в четырёх стенах, – я принялась очищать внутренний участок вдоль ограды, противоположной дороге. И за водой ходить удобно, и к выгребной яме, куда я выливала содержимое ночного горшка, пробраться легче, а весной, глядишь, грядки вскопаю и посажу что-нибудь. Работала в удовольствие, не слишком надсаживаясь, но и не бездельничая. В свободное время читала, изучая флору Тверди. В этом мне здорово помогала небесная наставница. Стоило открыть энциклопедию, она словно за спиной незримо возникала и нашёптывала к тому, что было написано, ещё и свою информацию, которая была намного более подробной и всесторонней, с открытием тайных полезностей растений.
Сегодняшний холодный день был знаковым – три месяца моего вынужденного отшельничества, – и я планировала, посоветовавшись с друзьями, принять уже какое-то решение о своей дальнейшей судьбе. Или к умным, или к красивым. Или я остаюсь здесь и работаю над восстановлением и развитием Храма, или я прошу позволения богини и ухожу в поисках лучшей доли.
Глава 3
Еженедельно навещая меня и завозя необходимое, Гус проложил для своего магомобиля дорожку на задний двор Храма – так и разгружаться удобнее, и транспорт скрыт от посторонних глаз. И вот стою я у выхода и удивляюсь: как они все поместились в небольшой салон машины Гуса? Хорошо, что здесь пока нет строгих стражей порядка на дороге – работников ГИБДД. Навестить меня, помимо Гамлета, Флора и Таи, приехали ещё и Тика с Фирсом. Мои храбрые портняжки за время ажиотажного бельевого марафона похудели и осунулись, но я видела, как они оба счастливы и спешат этим поделиться со мной. Тика ещё и большущий баул тащит, явно желая меня чем-то порадовать.
Ввалившись шумно радующейся толпой в моё жилище, мы едва ли не хором начали делиться новостями. Мужчины, переглянувшись, только головой покачали и вернулись во двор, чтобы принести подарки, припасы и мои заказы.
– Анечка-детка, как ты здесь? Не мерзнешь ли? Кушать есть что? – осматриваясь, безостановочно сыпала вопросами Тая. – Ох, а мы-то магазин открыли. Да знаю, что знаешь. Но кто же ожидал, что столько народу набежит? В первый день человек десять за весь день заглянуло. Трое или четверо покупки сделали. Я-то уже и расстроилась. Почти до слёз. Ну всё, думаю, прогорим! А на второй день человек пятьдесят уже было, и почти каждый что-то купить желает. Когда там вашу технику продаж демонстрировать, только успевай поворачиваться. Тика, скажи!
Тика, с улыбкой слушавшая эмоциональный рассказ продавщицы, согласно кивала, а когда Тая обратилась к ней, и сама заговорила:
– Ох и задала ты нам задачу, Анюта! Никогда не думала, что дамское бельё будет раскупаться как горячие пирожки во время народных гуляний. Мы и сами едва ноги не протянули, и швей загнали, но, как ни странно, нам понравилось. Правда, после того как торжества закончились и гости разъехались, спрос поутих немного, но всё равно покупают. Тут ещё кто-то слух пустил, что именно такое бельё было надето под свадебный наряд невесты Князя. Теперь это мода. И знаешь, что… – Тика потянулась к своему баулу, – мы с Фирсом решили тебе подарок сделать. Платье сошьём к весне. Чтобы ты была самой прекрасной мосой во всей столице.
Я, растрогавшись, бросилась к подруге, обняла её и чмокнула в щёку.
– Тика, спасибо! Только негде мне платье выгуливать. Вот если бы ты предложила сшить штанишки для работы…
Закончить фразу я не успела – женщины хохотали так, что слёзы катились у них по смеющимся лицам.
– Я же говорила тебе, – сквозь смех выдавила Тая. – А ты: платье, платье. У Анечки одна работа на уме, значит, и одежду хочет подобающую.
– Прекрасные мотес, я рад, что у вас тут так весело, но неужели никто не напоит уставших мотов отваром? – остановился в дверном проёме Флор. За ним возвышались фигуры Гуса и Фирса.
Я, опомнившись, что у меня гости, а я болтаю о пустяках, бросилась было в кухонный уголок, но тут что-то внутри меня дёрнулось. Богиня позвала.
– Жрица моя, опасность! Опасность надвигается! Бежать! Бежать немедля, иначе будет так же, как тогда… Кровь, смерть, пламя… Бежа-а-а-ать!!!
Почти одновременно с этими словами Гус рванул на выход – должно быть, тоже что-то почувствовал.
Мы замерли замерли в недоумении. Первым опомнился Флор и бросился следом за Гусом.
– Грязные дряки! – донёсся со двора его голос.
Тогда уже и все мы поторопились узнать, что же случилось.
Развалины Храма располагались от стен города километрах в пяти. Между городом и Храмом не было преград, которые бы перекрывали видимость, и в ясные дни я хорошо видела распахнутые ворота и людей около них. Не скрою, иногда я с тоской посматривала в ту сторону. Так хотелось вернуться в уютный домик, подаренный мне Таей, надеть нарядное платье, хорошенькую шляпку и пройтись по тихим улицам нашего квартала, по шумной центральной площади, но я отбрасывала от себя несбыточные желания и возвращалась к своим делам.