Голова предшественника подсказывает: страхуется для будущего общения со стражами закона — тут почти везде видеофиксация.
У Трофимова звонит телефон. Подвигав пальцами, он начинает абсолютно бесшумно общаться с кем-то, напрягая только голосовые связки, но не издавая при этом ни звука.
Прикольно. Месячная абонентская плата такого приложения — четверть средней зарплаты, добросовестно подсказывает чужая память. Завучу скорее всего, впрочем, оплачивает организация: работает он на людях и с людьми. Ситуации возможны разные, вот как сейчас, например.
Поговорив с неизвестным абонентом, Трофимов молча исчезает за дверью. Прочесть эмоции по его лицу не могу — долбаное зрение.
Темнокожий, какое-то время побыв со мной, тоже уходит, а я остаюсь совсем один в пустом помещении, похожем на медпункт, совмещённый с подсобкой.
Двери медсектора оставались закрытыми минут пятнадцать. За это время старшая школа в полной тишине успела обсудить штук пять версий дальнейшего развития событий.
Разговор, естественно, происходил в полной тишине, поскольку вёлся в виртуальном чате. Хотя копам, прибывшим на вызов врача, точно не до подслушивания школьников, но бережёного и бог бережёт.
Завуч, рысью вылетевший из-за угла, неожиданно для себя оказался в толпе не одного десятка подростков. Вздрогнув рефлекторно, Трофимов на мгновение замер, ошалело оглядел присутствующих, зло ругнулся в цензурных пределах, сфокусировал взгляд и добавил:
— Заняться нечем?! Немедленно на урок!
— Там Рашид без сознания. — От имени всех вперёд выступила Юлия, указывая большим пальцем за спину. — Мы его сами сюда принесли, если что. Доктор пока ничего не говорит, мы переживаем за товарища. Сенсей, вы бы на нашем месте тоже ушли на занятия?
— Ага, точно! Если бы там оказался кто-то из ваших близких? — не моргнув глазом, изобразил крепчайшую дружбу с пострадавшим здоровяком Чень.
— Снятие баллов уже никого не пугает? — на ходу через плечо поинтересовался преподаватель. — Оперились? Смотрите, вам жить.
— Форсмажор, сенсей, — вздохнул Саджо, перехватывая инициативу на правах представителя титульной нации. — Среди нас нищих нет, а проблема, похоже, появилась. Ну или узелок наметился, тут как сказать. Есть мнение, что среднему классу заведения сегодня был брошен вызов от… черт, как культурно сказать "говно"?
— С менее презентабельного социального слоя. — Пришёл на помощь стоящий рядом Онода. — Мы волнуемся, сенсей, мы же дети. Тем более что доктор нам ни слова не сказал, а она права, — кивок в сторону Юлии. — Хотя диагностом врач Лысому только что в жо** не залез. Пардон. Обрезку рейтинга как-нибудь перекашляем, не обеднеем, а родители нас поймут.
— Именно. Родители НЕ ПОЙМУТ нас гораздо больше, если мы бросим нашего товарища и пойдём в такой серьёзный момент заниматься своими делами, — изящно драматизировал Гарсия. — Наплевав на взаимовыручку, чувство локтя и всё такое прочее.
— "Здесь растят элиту", — Чень тихо процитировал лозунг школы, выбитый на фасаде. — А у элиты иногда есть обязательства, просто моральные обязательства. В отличие от быдла, сенсей. Своя шкурка может быть дороже в такие моменты только тому, кто не опери… Вы поняли.
Китаец уверенно выдержал взгляд преподавателя.
Трофимов в ответ предсказуемо наморщился. Разумеется, реальные причины не имели ничего общего с декларирующимися. Но поди докажи.
Когда Седькова зачисляли в заведение, в родительском чате дня полтора бушевал тайфун: отбросам общества с непонятным медицинским профилем не место в частных заведениях этого уровня, что бы ни выдумывало себе правительство!
Не затем все остальные тратят такие деньги, за которые и университет из непоследних оплатить можно… Да мало ли что убогий, кроме прочего, в школу из инфекций перетащить может! Импланта-то нет!
Это ещё не говоря об успеваемости: ему одному нужно будет разжёвывать по восемь раз, за это время нормальные дети три новых пункта выучить могут.
Сами "дети", разумеется, отлично знали последовавшие далее договорённости старших членов своих семей с одной стороны — и администрации школы с другой. Вот сейчас и куражились, чувствуя неизбежную безнаказанность.
Тренируются править в будущем, мелкие говнюки. Здесь все и всё время в чём-то тренируются.
— На занятия! — теряя остатки терпения, рявкнул заведующий учебной частью, топая ногой. — Я выложу итоги по Рашиду в сеть. — Сдал он немного назад. — Это в том случае, если Рашид сам не очнётся и не присоединится к вам. НУ?!
Он, напоминая медведя, развернулся спиной к двери и обвёл взглядом присутствующих.
— Обещаете? — хладнокровно уточнила Хамасаки.
— Да. — Хмуро впился в неё взглядом преподаватель. — НУ?! ЧЕГО ЖДЁТЕ?!
— Благодарим. Простите наше несовершенство, сенсей, — безукоризненно вежливо изобразил старинный церемониальный поклон Диего. — По кабинетам! — кивнул он своим.
Вслед за латиносами последовали остальные.
Трофимов, дождавшись, пока коридор опустеет, хлопнул по сканеру на двери ладонью, разблокировал проход и шумно захлопнул дверь с противоположной стороны.
Сам урок, впрочем, для пятерых участников Совета Школы продлился без приключений ровно десять минут. По их истечении сразу у нескольких учеников в обоих классах параллели зажглись голограммы-приглашения, вызывая по именам членов школьного самоуправления в учебную часть.
— Завуч сегодня в ударе, — бесстрастно констатировал математик, перебитый объявлением на полуслове. — На выход! — он коротко кивнул подбородком на дверь одноклассникам Рашида (по поводу отсутствия последнего перед занятием вообще пришло официальное уведомление от медицины). — Черт те что. То в параллельном классе, то у вас. Ну и…
"Бардак" он вслух не сказал, но само слово в воздухе повисло достаточно выпукло.
Математик был одним из немногих преподавателей, для которых нагрузка здесь была частичной. Его основным местом работы, согласно ежегодной налоговой декларации, являлся Императорский Токийский Университ.
Интересно, меня здесь специально оставили одного и пристёгнутого? Чтобы дозрел до нужной кондиции?
Так администрация школы вроде не полиция, им следствие до лампочки. Как и мои потенциальные чистосердечные признания в том, о чём я не имею понятия.
Интересно, что там на самом деле с Рашидом?
Когда-то в глубоком детстве там батя рассказывал: в его молодости только появился новый жанр кино, гонконгский боевик. Они всей секцией бокса даже специально раз в неделю видео смотрели — тренер Михалыч видеомагнитофон приносил (была такая штука, размером с табурет).
В мои годы звучало смешно, но первое и основное впечатление отца сотоварищи от тех фильмов было таким: "С первым разрядом по боксу в Китае на улице делать вообще нечего!".
Тогда, за нашим семейным столом, батя с братвой долго ржали над этим эпизодом, когда вспомнили, а мне почему-то отпечаталось. Детские воспоминания — они яркие и надолго.
Вот эта фраза сейчас у меня и маячит в мозгу красным цветом: с разрядом по боксу тут делать нечего.
Хотя у меня формально и выше, чем просто разряд.
В Рашида я попал не раз и достаточно акцентированно. В ближнем это не очень хорошо видно со стороны, но коль пошла такая пьянка — я особенно не стеснялся. Локти, запрещённая часть кулака (вернее, запястья), даже лбом его проверил.
Ну да, если по правилам — жёсткая чернуха. Но какие там правила, тем более что первым не я начинал.
Вот я в него попадаю — а он стоит. И не просто стоит, а сохраняет ресурс почти полностью.
Поначалу я грешил на это хилое тело: что толку поражать техникой, если мощности недостаточно.
Но припомнив сейчас, в состоянии покоя, детали (а что, всё равно делать нечего, а уйти нельзя), вынужден поправиться: да, он плывёт после попаданий время от времени (далеко не всегда, между прочим).
Но во-первых, он слишком быстро возвращается в ресурс — а так не бывает.
Так просто не бывает, ибо существуют физиологические пределы скорости ремиссии.
Лично я о них знаю не понаслышке.
Во-вторых, он в принципе держит удар, как манекен. А так не бывает уже вдвойне.
Получается, дело не в хилом теле — судя по моим внутренним ощущениям.
Не то чтоб я был каким-то супергероем в предыдущей жизни, но до попадания сюда республику до шестидесяти килограмм по вузам разок выигрывал (по вторым составам).
Фигня, если шарить в теме (хотя тренер университетской команды благородно признал: его тренерская премия за первое место вторых составов от первых не отличается ничем. Те же деньги, то же количество).
Но и такой титул — опыт не нулевой. Учитывая, что в боксе я с десяти лет у старого тренера отца Михалыча, по абсолютно классической и безнадёжно любительской методике. Исключительно для самооценки, никакого профессионального карьеризма — зато добросовестно, регулярно и под профессиональным методическим присмотром (это важно).
Если переложить наши с Рашидом здешние драки, обе штуки, на знакомые мне реалии — то вспоминается чемпионат области на втором курсе.
Я тогда ходил в обе секции, универ и старая, к Михалычу. Выступал по мелочи тоже за обе команды, когда какой тренер попросит (учитывая, что их даты соревнований не совпадали в принципе).
На чистой области универу делать было нечего по определению и институтский тренер с чистой совестью махнул тогда рукой, отдавая меня в распоряжение отцовскому — окей, пускай за тебя бьётся. У меня там интересов нет, соревнования не вузовские.
Михалыч радостно потёр руки: свежий чемпион республики (что по вторым составам рахитичных студентов — не в счёт), на одну ступень выше первого разряда, целый кандидат. А вдруг. Тренерские премии и тут платят исправно.
В первом же бою мне достался точно такой кандидат, только взрослый. Двадцать пять лет, парняга по фамилии Меретов, после армии и контракта, в тот момент трудился вообще работягой на заводе. Спорт, как понимаю, был для него единственной отдушиной, чтоб не бухать лишний раз, пока себя в жизни ищет.