"😩 ГОВОРИ-И-И! 😃" — Эрнандес, заметившая обмен информацией между дочерью и матерью, с весёлым выражением лица (не вязавшимся с текстом) стрельнула глазами в её сторону. — "Чё там у вас?!".
"Случился рояль в траве. Маман не первый день сама с кем-то разбирается — вон, братва снаружи по усиленному варианту перетаптывается... А тут я позвонила. Если коротко, наших южных "друзей" можно не бояться".
"Это хорошо" — Ана вздохнула. — "А то я тоже уже напряглась местами".
"Расслабляемся. Можно выдыхать: у маман не забалуют".
За кадром остался тот момент, что Тика Хамасаки, теоретически, могла раздвинуть свой зонтик и на латиноамериканок, не только на Виктора — и даже скорее всего так бы и сделала. Но одно дело — надеятся на внешний ресурс, которого не контролируешь; и совсем другое — когда свои надежные и безотказные мордовороты вон, рядом.
Айя подумала — и не стала писать о своих подозрениях одноклассникам в чат.
Для себя она была уверена, а кричать об очевидном вслух необязательно: самые большие неприятности семь раз из восьми как раз-таки и случаются неожиданно и на ровном месте — примерно вот так.
Просто потому, что противник готов (понять бы ещё, к чему), а ты даже и не знала до последнего момента, что он — твой противник.
В их бизнесе это точно справедливо.
Кстати, когда у тебя получается разминуться с проблемой, о которой не имела понятия, только идиотам не хватает высоты лба пофантазировать, какое именно дерьмо Иисус пронёс мимо тебя.
"Думаю, если что-то назревало прямо здесь, то оно пронеслось мимо" — отправила Мартинес из чувства врождённой аккуратности, деликатничая с формулировкой, чтобы не сглазить.
***
Теперь я понимаю, что значит выражение "тянуться между двумя стульями на шпагате".
— Это вы моей дочери? — мама Мартинес появляется в тот момент, когда я собираюсь всё-таки попытаться кое-что разъяснить Али-старшему вручную.
Параллельно Эрнандес, словно чувствуя меня, делает полшага назад и прилипает к моему плечу сзади:
"Не дёргайся, всё под контролем".
Мысленно возблагодарив технический прогресс, перечитываю последнюю строку дважды и остаюсь на месте: как бы ни хотелось настучать второму Али лично, лезть впереди таких серьёзных женщин будет тупостью.
— Это — ваша дочь? — отец Лысого добавляет себе на лицо высокомерия и коротко указывает на Айю.
— Да. Повторите вашу последнюю фразу ещё раз. — Мартинес-старшая, как по мне, выглядит абсолютно невозмутимой.
Но что-то такое в воздухе висит. Руками не пощупаешь, даже чётко не сформулируешь — а оно есть.
— Я собирался преподать вашей дочери один урок. Сейчас же, когда вы здесь...
— СТОП! Я правильно услышала? Некая волосатая обезьяна не из титульных всерьёз решила, что может себе что-то позволить в адрес моего ребёнка? Господин Трофимов? — мать одноклассницы требовательно смотреть на завуча.
— Если бы вы не подъехали сами, скорее всего уже мы сами вызвали бы вас, — торопится поднять вверх ладони Свин. — Айя оторвала два пальца господину Али и, судя по услышанному лично мной, это будет предметом разбирательства. Разумеется, охрана школы никаких несанкционированных перемещений детей бы не допустила! — Он вытягивается по стойке смирно и только что каблуками не щёлкает.
"Ага, щ-щас" — кошка Мартинес в чате недоверчиво фыркает. — "Достоверность 49%".
"Вот же тварь! 😦" — удивляется Миру. — "Так. Айя, извини: я это переслала своей маме".
"Да без проблем, пф-ф. Думаешь, она сама не видит?" — латиноамериканка с равнодушным выражением лица отбрасывает волосы назад.
"Не видит — я спросила. Говорит, у тебя что-то серьёзное стоит и именно на Трофимова лучше настроено".
"Насчёт серьёзного — в нашем бизнесе без контроля достоверности никак. У всей семьи такое стоит 🤭. Насчёт лучше настроено — ну-у, это же я здесь учусь, а не Тика-сан" — резонно замечает латиноамериканка.
***
Интерлюдия
Несмотря на внешние атрибуты отсутствия контроля, с ребёнка Дальхис не спускала глаз.
Да, Айя ночевала неизвестно где (на самом деле очень даже известно, глубокий материнский вздох). Вытворяла неизвестно что неизвестно с кем (снова известно — но матери, а не отцу. Алексу такие подробности из жизни дочери ни к чему).
Но на неё полностью распространялись малоизвестные детали кое-каких семейных обычаев — без поддержки и помощи Мартинес-младшая никогда бы не осталась.
Сейчас, когда она позвонила и попросила приехать, мать даже секунды не колебалась и бросила ради этого кое-что своё.
Что между китайцами и японцами зреет передел, было понятно всем и давно. В школе же, где мажоров десять из десяти, были возможны и вовсе любые эксцессы в связи с этим.
Ну и на их новую пассию — Виктора Седькова — очень хотелось посмотреть своими глазами и вживую. Вслух она бы этого никогда не признала, но именно последний фактор был главным.
Хм. Пацан как пацан, ничего особенного — и на первый взгляд, и на четвёртый.
Впрочем, мнение Дальхис об однокласснике Айи резко изменилось за какие-то доли секунды, когда она увидела сзади собственными глазами: парень на полном серьёзе чуть не рванул с пробуксовкой месить юриста Али вручную, несмотря на разницу во всём, от и до — лишь из-за оскорбления последнего в сторону дочери.
Хм. Ну, не сопля, да. Уже неплохо. Ещё безбашенный — совсем как Айя, одного теста лепёшки.
Сеньора Эскобар-Мартинес никогда не упускала деталей и отродясь не жаловалась на память: Виктор Седьков был ещё и впереди всей школы по математике. Стало быть, котелок у него всё-таки варит — а из этого в свою очередь следует, что русский болезненно принципиален.
Заниженная самооценка в анамнезе, вздохнула Дальхис про себя. Логично с учетом последнего буллинга. И как только отбился? Ещё и натурал.
— Я — мужчина своей семьи и буду преподавать те уроки и тому, кому считаю нужным, — Али-старший, как всякий юрист, владел собой неплохо. На вид типа спокоен. — Не вам распускать язык ТАК. — Дальше он выругался по-своему на тему её нетяжёлого поведения в третьем колене.
Она резко задумалась, практически на пределе вычислительных возможностей концентратора.
То, что они в одной лодке с Хамасаки — хорошо. Время передела между титульными — автоматически время создания новых союзов.
Плохо то, что невозможно узнать быстро, что именно у конкретно этой Хамасаки на уме.
А ведь подобные союзы нужно подтверждать немедленно, если ты ниже в иерархии, сказала себе урождённая Эскобар. И приняла решение:
— Господин Али, вы меня просто вынуждаете продемонстрировать вам — и тем, кто за вами стоит — что границы нужно соблюдать всегда. Я сама настаиваю на немедленном судебном разбирательстве в отношении моей дочери. Что там у вас, пара пальцев ампутирована?
Зарядил — стреляй. От того, что поговорки произносятся мысленно, хуже они не работают.
Рисковать иногда необходимо. Али явно на противоположной от Хамасаки стороне и маслом кашу не испортишь.
От подруги ребёнка, Аны, пронеслась волна удивления. Сама же Айя без слов выбила каблуками чечётку, давая понять Эрнандес, что всё идёт куда надо.
Бородатый юрист не стал упираться. Покончив в школе с необходимыми формальностями (да здравствует электронный документооборот), они в сопровождении двух групп охраны так и отправились пешком через весь учебный комплекс.
— Хамасаки-сан, не составите компанию? — Дальхис в последний момент выступила с предложением в адрес японки вполне осознанно. — Потом, после суда, попьем чаю по-девичьи? Вы и я? О наших поговорим, раз они теперь вместе? — кивок в сторону трёх девочек и одного мальчика.
Если между детьми — всеми четырьмя — именно то, что она думает, Тика сейчас согласится.
— С удовольствием! — мать Миру словно ждала этого предложения.
Церемонно поклонившись, она собственноручно подхватила латиноамериканку под руку.
***
"Кажется, мамы в этом всём понимают значительно больше нас 🤔" — пишет Миру, когда мы все грузимся в большой микроавтобус.
"Моя умная, а твоя явно будет искать новых союзников" — лениво зевает Мартинес-младшая. — "Рыжий, завязывай! Не пялься туда!!!".
Её мать села с Тикой во второй части салона, потом они отгородились от нас стеклом (охрана, как понимаю, следует сзади).
Я же абсолютно машинально остановил взгляд там, где не надо — что поделать, есть у сеньоры Мартинес на что посмотреть.
Перегородка, оказывается, здесь не для звукоизоляции: мать Айи закуривает, дым сюда не идёт.
— Вы хотели поговорить о каких-то делах? — моя опекунша смотрится естественной и в меру дружелюбной.
Сама Миру откинулась на спинку справа от меня и запрокинула голову вверх.
— Если наши дети поладили, возможно, и нам найдётся о чём поговорить? Вы же в курсе, что мы сейчас развиваем сеть МАГНИС?
— Вытесняете все мелкие магазинчики из агломерации? — веселится старшая Хамасаки. — Амбициозный план, смерть мелкому бизнесу.
— В других местах этот план сработал. Этот мир — не первый, — латиноамериканка затягивается.
Интересно, а почему они общаются голосом и вслух? Или мы здесь все не чужие?
Меня в детали никто посвящать не торопится.
— Тика, вы предпочитаете говорить наедине или можно при детях?
— У меня нет секретов от дочери. Теперь. — После неуловимой паузы твёрдо отвечает моя опекунша. — От Виктора, по большому счёту, тоже, хотя и по другим причинам.
"Рыжий, ты — слишком мелкая сошка 😛" — приходит от Айи. — "Свой, но типа незначительный".
Лишь бы не полностью зависимый, но это долго писать.
— Ну-у, у меня от моего ребёнка тоже секретов нет, а Ана — всё-равно что второй ребёнок. Тогда так...
Мартинес-старшая беззвучно шевелит губами, отдавая какие-то команды.
Айя порывается у неё что-то спросить, но мать останавливает её жестом.
А в следующий момент лично я изумляюсь по верхней планке: сверху на машину отца Лысого, что едет в соседнем ряду и сзади, падает то ли молния, то ли птица — и автомобиль юриста исчезает в шаре огненной вспышки.