С другой стороны, если быть серьезной, они — команда. По факту. Всё равно эти отношения рано или поздно выяснять, а нюансы проговаривать — так почему бы не прямо сейчас.
— Это уже не новость, — отмахнулся Рыжий. — Сцена по дороге сюда что значила?
— Идём дальше. Суть японо-китайского противостояния сведется к тому, какой из концернов в правительстве продавит своё решение.
— В смысле? — Виктор ожидаемо тормозил.
— Это очень комплексная борьба, — неожиданно раздался голос Миру. — В которой нет мелочей. Причём, это борьба без правил: у меня, например, имеет значение и как я учусь, и кем стану, и темпы прогресса, и...
— А у китайцев? — Седьков с нетерпением перебил.
— Они больше акцентируются не на конкретных тестовых примерах типа меня, а на выбивании конкурентов. Любыми и всеми способами. — Хамасаки сказала это не по-хорошему спокойно.
Айя не сдержалась:
— Они именно потому подсадили тебе нейровирус?
— Это не доказано.
— Не ломай комедию!
— Да... Они от нас отличаются. — Японка подумала и сформулировала. — Мы считаем, что нужно сделать такой продукт, от которого нельзя будет отказаться. Добровольно и самостоятельно, без давления снаружи.
— А они? — Рыжий простодушно захлопал глазами.
— А они думают иначе. Если продукт выдать по минимуму, а низкоквалифицированные усилия сосредоточить на выбивании конкурентов — то и выбор конечного потребителя станет неважным. Утратит актуальность.
— Выбирать будет не из чего? — сообразил одноклассник.
— Ну да. — Хамасаки-младшая, погружённая в свои мысли, по инерции удивилась чужой недогадливости. — Тут ещё много всего, но главное сказано.
— А можно всё-таки подробнее о нюансах? — требовательно настоял Седьков. — Полноты картины много не бывает, — объяснил он в рассеянные глаза Миру.
— Ну, чтобы скомпрометировать чужой продукт, годятся абсолютно любые способы, — японка принялась рассуждать вслух. — Я скатилась по иерархии — плохой продукт. Я подхватила неизвестную болезнь — а не в генетической ли ошибке проблема? Я отлично учусь, но не умею управлять другими — а зачем нужен такой долгожитель?
— Тут не понял, — Рыжий слегка не успевал за скоростью пояснений.
— Пятисотлетний дворник человечеству неинтересен, — скупо улыбнулась Хамасаки. — Это должен быть кто-то сверху социальных иерархий — чтобы был смысл в его запредельном по времени существовании.
— У вас есть конкуренты среди японцев? — спросил Виктор в лоб, что-то прикинув.
— Трое, если подходить к вопросу формально, — кивнула одноклассница. — Но мы предпочитаем договариваться между собой и между японцами внутренняя конкуренция в вашем понимании в чистом виде отсутствует. Мы в это верим, аналог общественного договора.
Рыжий не стал спорить и лишь глумливо фыркнул. Потом, правда, продолжил:
— А между китайцами?
— Грубо — трое соревнующихся, с намёком на четверо.
— А где в этой схеме были Али?
— Точка опоры китайцев, одна из. И их мелкая розница, если говорить о структуре, конкурирует с нашей планируемой крупной, — Мартинес решила прокомментировать лично и ничего не скрывать.
— Есть ещё один момент, — хрипло добавила Миру. — Фархат перешёл на детей сегодня, это табу.
— По крайней мере, так считалось до утра, — подтвердила Эрнандес. — Я сама не ожидала такой прыти от Эскобаров, но понять Дальхис могу. Что угодно — но дети вне такого.
— А Миру с нейровирусом?! — Виктор уцепился за противоречие.
— Титульная. Прототип. Первый образец. Не ребёнок, элемент доказательной базы, — хладнокровно пояснила японка.
_______
Пока они дошли до школы, Айя практически успокоилась. Сказать по правде, наигранности в той истерике в машине мамы было гораздо меньше, чем сермяжной правды.
Миру в данный момент говорила правильные вещи, при этом сейчас была натуралкой: обмануть не могла по определению.
Вместе с тем, где-то на заднем фоне тихонько скрипел небольшой червячок даже не сомнения и недоверия, а так, вопроса.
Точно ли в этой конкуренции всё такое чёрно-белое? Или новая подруга добросовестно заблуждается? И о своих думает тенденциозно?
Пережевав по второму кругу известные нюансы, Виктор обратился уже к ней:
— Айя, а какой ваш интерес в этом всём? Твоя мама же не случайно поехала с Тикой, ещё и сама её позвала.
— Наши интересы точно не в бессмертии, — она даже развеселились от такого предположения. — Просто большим титульным людям очень часто нужны надёжные исполнители в тех серых сферах, в которых они сами не ориентируются.
— Каждому мозгу нужны руки и ноги, — перевела на понятный Седькову язык по большей части молчавшая Эрнандес. — Сеньора Дальхис, скорее всего, будет пытаться выяснить, открыт ли кастинг на дополнительные руки и ноги у одного конкретного члена совета директоров HAMASAKI INCORPORATED.
— У одной, — вздохнула Мартинес в очередном приступе ненужной уже откровенности. — Женский род.
***
Интерлюдия.
— Вы же о расшифровке гена старения при детях с дальним прицелом сказали? Это разве не сигнал был желающим родителям — присоединяться к вам?
Латиноамериканка извлекла из бара две бутылки с минералкой, ногтем открыла обе (чуть рисуясь) и одну из них протянула собеседнице.
— Конкретно ваша фамилия точно не окажется в списке на бессмертие. Во всяком случае, до появления внуков: они ещё могут застать и получить что-то для себя лично, но без гарантий. Говорю сразу откровенно, чтобы избежать ненужного недопонимания.
— А я на вечную жизнь и не претендую, равно как и моя дочь. Наши интересы гораздо более прагматичны: пойдёте на паях как частичные акционеры в МАГНИС?
— Ух ты. — Тика внимательно посмотрела на собеседницу. — Мы точно говорим об одном и том же? — Предложение требовало ответных пояснений. — Денег за пай, как титульные, мы точно вносить не будем — не по понятиям. А нематериальные вклады типа программного обеспечения — оно уже вам точно неинтересно. У вас очень серьёзный бизнес и ни в каких улучшениях интеллектом не нуждается.
— Успели посмотреть?
— Не сама. — Хамасаки кивнула на концентратор. — Вы же не думаете, что на переговоры с главой концерна — абсолютно любого — я могу явиться голая и без связи с аналитиками? В режиме реального времени.
— Хм. Не подумала, что вы это так воспринимаете.
— Дальхис! Как говорит ваша очаровательная дочь, завязывайте! — японка сдержанно улыбнулась. — Вы — официальный председатель правления. Да, теоретически над вами стоит глава наблюдательного совета — но вы же не думаете, что титульная корпорация из большой пятёрки не в курсе, кто есть Паоло Эскобар для Дальхис Мартинес?
— Ну, это не секрет, — не согласилась хозяйка машины.
— В вашей конторе всем управляете лично вы, точка. У нас я несу аналогичные функции. Мы сейчас едем в одном салоне и разговариваем. Получается, идут переговоры между главами корпораций. Где я ошиблась?
— Я должна была это попробовать, — латиноамериканка тоже открыто улыбнулась. — В любой другой ситуации "виртуальный" бизнес новейших технологий типа вашего даже разговаривать с "реальной" экономикой типа нас не станет. Хоть бы мы были номер один и монополистом на этой планете, что далеко не так.
— Ну-у, если ваш план по поглощению долей сегментов малышей бэ и цэ на розничном рынке состоится, то МАГНИС и будет тем самым монополистом. Я тоже уверенно считаю до десяти, — Хамасаки-старшая полняла и опустила брови.
— Я не сторонник награждения за будущие подвиги. Мы активно работаем над этим, лично я даже не сомневаюсь в результате — НО. Но это далеко не свершившийся факт...
— ... иначе вы бы ко мне обратились. Это понятно. Скажете откровенно, зачем мы вам нужны? Денег не дадим, да они и не нужны МАГНИСУ. Свою долю от будущих барышей зарезервируем прямо сейчас и однозначно получим. — Тика отогнула два пальца от кулака. — Где ваш профит? — третий палец остался прижатым.
— Вы верите в демократию? — Дальхис неожиданно ответила вопросом на вопрос.
Японка поперхнулась минералкой:
— М-м-м? Извините. Давайте я не буду отвечать на риторические пассажи?
— Вот и я не верю, — ничуть не смутилась латиноамериканка. — И прекрасно понимаю: когда МАГНИС оккупирует первые тридцать процентов секторов, его начнут до стрингов раздевать налоговые администрации, антимонопольные комитеты и так далее, по списку. Понадобится политическая поддержка. А кто её может дать?
— Титульные. — Хамасаки кивнула, соглашаясь. — Логика у вас на месте. Тогда последний вопрос: почему именно я и сейчас?
— Я что, не понимаю, когда продукты идут со скидкой?! — мать Айи не играла, не изображала, а была полностью искренней. — В любой другой ситуации никто из вашей семьи меня бы даже на порог не пустил! Честно скажите, люди вашего уровня часто разговаривают с нами, крестьянами с грязными руками? Ещё и о вопросах совместного бизнеса?
— Никогда, — признала японка. — Вы сумели воспользоваться моментом и моим положением.
— Так, тормозите. В этом месте сделаю, как моя дочь...
— И как же? — Тика культурно демонстрировала заинтересованность. — Кстати, Айя — очень интересная девочка, не сочтите за комплимент, это оценка.
— По секрету: все в нашей семье думают, что это я воспитываю её и натаскиваю на будущее.
— А на самом деле?
— Пятьдесят на пятьдесят в лучшем случае. Бывает что с точностью до наоборот. В общем. Первое: я понимаю, что, расставаясь с супругом, вы теряете очень значительную часть возможностей, как минимум на время.
— Увы.
— В первую очередь, с учётом специфики вашей семьи, это будет именно что силовая поддержка.
— Вы поэтому угробили Али-старшего?
— Не в первую очередь — я же сказала, между нашими семьями и так накопилось. Но да — в том числе, чтобы продемонстрировать вам, чем можем быть полезны мы.
— Говорите дальше.
— Второе: со стальным кулаком бизнеса у нас порядок, вы правильно заметили. Но у нас неизбежны политические проблемы на том этапе, когда мы достигнем хотя бы тридцатипроцентного уровня монополизации.