Если у тебя в распоряжении есть не одна сотня дронов-камикадзе, а местное рыхлое законодательство этого прямо не запрещает, то и самый заслуженный судья до дома может просто не доехать — вопрос бюджетов. Особенно на фоне того, когда принадлежащие тебе охранные предприятия уже и до структуры плохонькой ПВО доросли (а ну как чужие дроны налетят?) — а у ближайших конкурентов даже вшивая разведка с воздуха не поставлена. Даже небоевыми машинами.
— Дикие люди, чё с вас взять. Живёте при таких возможностях и ничего не используете, — из вредности проворчала она по-испански себе под нос, поймав взгляд чиновника и не отпуская его. — Реально же вопрос только бюджета. Ну надейтесь дальше на своё государство! А у нас с бюджетами всё в порядке.
Поразмышляв под ускорением, Айя лихорадочно и быстро отправила матери запрос из трёх пунктов. Если смотреть логически — зачем-то же Дальхис Эскобар во всё это ввязалась на стороне Тики Хамасаки?
Нафига нужен такой арсенал, если хлопать только второстепенную шушеру типа Фархата Али? Судя по судейскому беспределу, самое время доставать обрезы из седельных сумок — ибо после драки кулаками не машут (а вот на упреждение — в самый раз).
Мартинес на каком-то этапе срывается с нарезки. Ну, по крайней мере, так это смотрится для остальных.
Я уже знаю её получше прочих и более чем уверен: она ломает комедию и играет какой-то свой спектакль (непонятно, правда, для чего).
— Аве Конституция Федерации! — после откровенного мата в адрес судьи (даже я подвис всерьёз и абсолютно искренне — ну реально завертелось как-то неожиданно), она поднимается и выдаёт это на полном серьёзе стоя.
Вытягиваясь по стойке смирно, вздевая над головой правую ладонь и поминая по-испански Иисуса и Марию, других слов я не понимаю.
Если видеть её в первый раз, наверняка можно подумать, что одноклассница тронулась мозгами. Но у меня её актёрские таланты при непредсказуемости мышления подобных опасений не вызывают.
Судья, судя по его направленному внутрь себя взгляду, развил бурную деятельность в нейроинтерфейсе. Оно тоже понятно: если позволить каждой школьнице гадить себе на голову подобным образом, можно и какой-нибудь негласный рейтинг среди паствы потерять.
Взятки заносить перестанут, говоря категориями моей бывшей родины, ну или платить станут во много раз меньше.
А Мартинес, отморозившись по полной, какое-то время вещает что-то по-испански, глядя на чиновника и возмущаясь. Под влиянием этого он выныривает из расширения, вроде как не завершив чего хотел — от меня до него далеко, а расстояние имеет значение, подробности не вижу.
Миру была права, заниматься надо больше.
— Удалить её из зала! — судья наконец протирает мозги и находит некое паллиативное решение.
Одноклассница демонически хохочет, демонстративно опускается обратно в кресло и забрасывает ногу на ногу.
"Тс-с-с. Не дёргайся! Тянуть время, экспертиза в пути!" — сообщению на свой внутренний интерфейс я уже даже не удивляюсь, поскольку что-то подобное и предполагал. — "Я щас с охраной зарублюсь, так ты не лезь. Мне максимум 3 нед, а тебе впаяют по совокупности подозрений".
Государственный обвинитель Сосохара, мой адвокат, судья и прочие титульные, не отрываясь, поглощены разворачивающимся спектаклем.
Охрана суда старается минуты полторы: Мартинес какое-то время остаётся на месте. Вцепившись в скамью, которая привинчена к полу, она врубила своё расширение на силу и её банально не могут оторвать.
Титульные на каком-то этапе начинают хохотать. В итоге одноклассницу выносят из зала, а судья, не скрываясь, вытирает рукавом со лба пот.
— Результаты экспертизы! — какой-то латинос в форме патрульного, не обращая ни на кого внимания, идёт по проходу и передаёт документ судье.
Похоже, Айя успешно рассчитала время по секундам.
— К чему такие хлопоты? Могли бы и по электронке отправить, — бормочет председатель заседания.
Полицейский пожимает плечами:
— Ваша честь, пожалуйста, распишитесь на моём экземпляре! — его тон не предполагает альтернативы либо отказа. — Если отправить вам по электронке, с нашей стороны невозможно проконтролировать ваше время ознакомления. А так я вас сейчас жетоном с точностью до секунды фиксирую.
— Вы решили контролировать время моего ознакомления?! — да у судьи сегодня, похоже, день удивлений.
Я не в теме, но происходящее явно отличается от привычного чиновнику сценария. Наверное.
— Департамент полиции считает, что департамент юстиции в данной ситуации грубо нарушает действующие процессуальные нормы, — как под микрофон чеканит патрульный. — Наши соответствующие уведомления были вам направлены, передаю слова … — он называет имя и фамилию. — Государственное обвинение и вы, судьи, хотя формально и принадлежите к разным подразделениям, но учитесь вместе и взаимодействуете потом по…
— БЛАГОДАРЮ! — судья ставит автограф и неприязненно возвращает бумажку. — Каким бы ни было моё решение, прав на апелляцию пока никто не отменял! Это на тот случай, если моё решение кому-то покажется спорным.
— Моё дело маленькое, — латинос демонстративно игнорирует всех, кроме председателя заседания. — И это если только защищаться, то вы правы. А если нападать?
В следующий момент парень разворачивается и, перед тем, как отправиться на выход, подмигивает мне.
— Вы сейчас что имеете ввиду? — холодно и неожиданно спокойно уточняет судья ему в спину.
— Иск против департамента юстиции, разумеется, как что! — удивляется патрульный через плечо. — Мы не за тем охраняем закон на улицах, проливая кровь, чтобы вы попирали его в кабинетах. Апелляция — это инструмент терпилы, которого вы можете засудить, не наш. У полиции есть другой инструмент: посадить вас, продажных чиновников департамента юстиции. Если вы, прикрываясь законом, на самом деле его грубо нарушаете.
— Что вы сказали? — наверняка в лицо судейскому ударила бы кровь, если бы не нейрокоррекция.
— То, что гособвинение в прокуратуре и вы идёте по разным линиям юстиции, не отменяет факта вашей заангажи…
— ОСТАНОВИТЕСЬ. Вы это всё сейчас серьёзно? — обладатель мантии как-то резко преобразился. — Чего вы всем этим добиваетесь?
В принципе, логично: для меня, не привыкшего к здешним реалиям, похоже на бардак, а не на суд. Хотя за слова полицейского я готов голосовать двумя руками и двумя ногами.
— Я сейчас высказываю консолидированное мнение подразделения полиции, в котором имел честь служить ещё мой отец, — обернувшись на половине дороги, латинос становится каким-то… пронзительным, что ли. — Мы тоже люди, а не только вы, титульные.
— Вы не опасаетесь, что я запомню лично вас? — судя по интонациям судьи, начавшаяся с меня разборка выходит на какие-то неожиданные для всех орбиты. — С очень интересными для вас сопутствующими последствиями?
— А я давал присягу защищать и служить, — серьёзно отвечает ему полицейский. — Вид опасности не уточнялся. Встречный вопрос: вы правда считаете всю полицию трусами?
В этом месте он начинает двигаться обратно по направлению к судье.
— Если я вижу нарушение закона, либо мои коллеги видят; если мы стремимся по мере сил его каким-то образом остановить…
Латинос топает по проходу, как фантастический персонаж-робот одного художественного фильма оттуда. С каждым своим шагом он словно забивает слово-гвоздь.
До чего занятное кино, прямо психическая атака.
Обладатель мантии зовёт охрану суда по инерции, но та ещё не вернулась после выноса Мартинес.
Или Айя это всё специально затеяла, доходит до меня. С копом они на связи через какой-нибудь очередной закрытый чат; судейских мордоворотов она сейчас связала каким-нибудь своим хитрым расширением в коридоре и не даёт пошевелиться: попробуй, сдвинь с места трамвай.
Додумать мысль до конца не получается: судья не дожидается, пока полицейский достигнет помоста. Совсем не благородно подорвавшись с кресла, он ну очень быстро исчезает в направлении ближайшей двери.
Сбегает, если по простому.
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Самый старый ветеран поставил условия? — Дальхис тактично дала понять, что отлично понимает всё.
Но также намекнула, что разговор серьёзный и для чужих ушей не предназначен — поскольку воспользовалась иносказанием и не стала говорить в лоб.
— Скорее, обозначил коридор, — кивнула Тика.
— Что решила?
— Пока ничего не решила, думаю.
— У меня есть предложение.
— Говори.
— Несчастные случаи случаются даже с самыми заслуженными юристами федерации.
— Речь случайно не о том же инциденте, который случился с Фархатом Али?
— Угу. С местным идиотским законодательством можно откалывать и не такие номера. Вернее, и такие номера можно откалывать по паре раз на день — безнаказанно.
— Я бы не была столь категоричной насчёт безнаказанности, — покачала головой японка. — На нашем уровне развития техни…
— Как думаешь, это было разовое спонтанное решение? Или следствие планомерной подготовки и лишь ма-а-аленькая, — Эскобар обозначила кончик ногтя указательного пальца большим, — частичка большой системы?
— Подробнее? — японка выбросила из головы всё постороннее и сосредоточилась на беседе. — Я, признаться, не вникала в нюансы вашего семейного бизнеса.
— И не смогла бы, даже если бы захотела, — хохотнула латиноамериканка. — Что конкретно тебя интересует? Я же вроде всё понятно сказала.
— Подробнее о системе, если можно. Я видела только одиночную манифестацию, остальное осталось за кадром. М-м-м, если не считать, что мой супруг примерно такой же номер отколол на парковке перед зданием суда.
— Вот у твоего мужа это была действительно разовая манифестация: могу, если хочешь, осветить для дилетантов технические нюансы.
— Не надо. Я понимаю, что подобный инструмент у Хадзимэ разовый. По целому ряду технических причин.
— Угу. Ключевое слово — разовый. А у нас — парк дронов. Заранее заготовленные стартовые площадки, не связанные с основным бизнесом дублирующие и многократно дублирующие бригады, м-м-м, экипажи.