— Государство бывает очень инерционным, — с невозмутимым видом выдаёт ребус тип. — Ничего личного.
Хотя какой там ребус.
— К сожалению, многие эксцессы связаны именно с этим, — продолжает консул якобы иносказательно. — Я услышал о вашей текущей принадлежности к первому списку. Это здорово меняет ситуацию с нашей стороны, просто решения принимаются в другом месте.
— А вы сейчас что делаете?! — мне даже не приходится изображать удивления.
Оно абсолютно искреннее.
— Отзовите обвинение. Уведомьте суд о том, что добровольно хотите примирения сторон. — Мужик с равнодушным видом игнорирует и мой текст, и выражение лица.
— Ну не мудила ли. — Это я говорю вслух, потом добавляю. — Мы с вами поступим иначе. Вы в своём отчёте руководству, или что там у вас, честно опишите все изменения, о которых вы были не в курсе. Получите, как вы говорите, те самые "решения, которые принимаются в другом месте". А ваш Гена пока посидит.
В глазах собеседника долю секунды сверкает что-то невнятное, но вслух он ничего не говорит.
— Когда наш разговор станет больше похож на диалог, а не на ваш монолог, возможно, моего нынешнего влияния и хватит на то, чтобы по поводу Гены мы с вами договорились заново. — Поклониться, что ли, коротко? По японскому обычаю? — С лунами и шахтёрскими планетами, на которых отбывают наказание, тоже есть сообщение. Опять же, после решения суда у вас будет целых две недели на апелляцию; как раз достаточно, чтобы снестись с руководством. — Киваю и возвращаюсь на место.
— Монстр, — тихо смеётся Эрнандес мне на ухо, чтобы не было слышно никому кроме нас.
Пожимаю плечами и ничего не говорю.
Ничего личного, этот тип в костюме сам сказал.
Пока Гену охраняют в пенитенциарном учреждении федерации, пославшие его по умолчанию дают мне фору. Я же не дурак, чтобы от неё отказываться.
Если он им так нужен — пусть лучше они будут в подчинённом положении просящего у меня, а не я у них.
Как там говорил Трофимов, "смена кабинета министров является автоматическим основанием для смены собственника бизнеса"?
И ладно бы Гена с консулом вели себя, как люди. Не говорили со мной через нижнюю губу и как с животным.
Чёрт его знает, как себя правильно вести в таких ситуациях. Слушать великодушные распоряжения, брошенные свысока незнакомыми людьми, почему-то точно желания не возникает.
_______
Минут через пять недолгих прений судья подводит итог:
— ... Восемнадцать месяцев в пенитенциарном учреждении общего режима... Решение не окончательное и может быть обжаловано в установленном законом порядке в течение четырнадцати календарных дней со дня внесения... Перемещение лица к месту отбытия наказания будет осуществлено федеральным телепортом по истечении срока апелляции...
Бам! Ну и молоток судьи.
Звонкий.
Интересно, а иностранцам с шахтёрских планет есть дорога обратно? Надо будет поинтересоваться.
Гена удивлённо поднимает брови и требовательно смотрит на консула. Тот отводит взгляд и нешироко разводит руками.
— Хорошо, что ты удержался от дискуссий со своими. — Ни с того ни с сего вдруг говорит Миру. — Судья всё сделал за нас. Теперь только как договоришься за эти две недели.
— Да то понятно, — вздыхает Мартинес, прихватывая меня под руку и прижимаясь ко мне. — Гнать на Рыжего, ещё и прилюдно, сейчас всё равно что гнать на Хамасаки. Даже странно, что этого кое-кто не понимает.
— Он же там сказал, решения принимаются не здесь, — тихо веселится Эрнандес с противоположной стороны. — А они лишь исполняют. Ну и это же пока не конец, лишь повышение ставок.
— Мне вот интересно, они на маму будут выходить? Или напрямую на Виктора? — Миру что-то целеустремлённо решает про себя. — Понятно, что своего человека так не оставят, но тогда вдвойне актуален вопрос ГЕНЕТИКСА.
— Боюсь, инициативный Гена, даже загнись он на нашей луне, не перевесит активов Рыжего там, — задумчиво намекает Мартинес. — Хотя, конечно, будет зависеть от того, что именно этот Климентьев может выболтать. Если за его спиной есть информашка, могут и пойти на уступки — лишь бы он тут у нас соловьём не заливался в тюрьме, когда пара hermanos пенис к губам поднесут. Его же собственный... понятно, короче! Рыжий, а ты что думаешь? — она резко меняет тему.
Такое ощущение, что у одноклассницы есть какие-то свои отношения на лунах, переходящие в некие конкретные планы вот прямо сейчас, не отходя от кассы.
— Без разницы, — говорю. — Ничего личного, сама же слышала. Тем более, нам чужого не надо. Исключительно своё бы вернуть, хоть часть.
ИНТЕРЛЮДИЯ 1
Мужчина в костюме, являющийся официальным сотрудником одного из дипломатических представительств, вышел из здания суда. Не обращая внимания на запрещающие таблички, он закурил: если есть иммунитет, нет необходимости порой отказывать себе в мелких радостях жизни.
С конкретным человеком получилось некрасиво со всех сторон. Разумеется, трансляция происходившего в зале суда через его концентратор напрямую шла в машину — и далее ретранслировалась куда надо.
К сожалению, это не отменяло приговора.
Если бы его попросили описать положение одним словом, он бы уложился: залёт.
К сожалению, любая система далека от идеальности. Его личным плюсом в данном случае был тот момент, что и ответственность с решением находились на другой стороне канала связи.
В интерфейсе зажглось сообщение о том, что прямая инструкция для следующего в списке сотрудника консульского отдела находится на стационарном терминале в здании посольства.
Мужчина, никуда не торопясь, докурил и только после этого направился к машине.
ИНТЕРЛЮДИЯ 2
— Господин Хамасаки, а какова гарантия того, что наши с вами возможности не будут продублированы командой вашей супруги?
Вот и сброшены все маски, подумал Хадзимэ. Разумеется, все в этом мире хотят эксклюзива, и желательно — чужими руками.
А вслух японец сказал:
— Такой гарантии не может быть по определению. Вы сейчас иносказательно попросили меня подтвердить, что другой человек не додумается до некоего конкретного решения. Это же нонсенс! Даже нейроконцентратор в своё время появился независимо у доброй половины десятка различных производителей. Ну, плюс-минус в один период времени.
— Если бы речь шла о любом из гаджетов, я бы не препирал вас к стенке, — вздохнул собеседник. — Гаджет, при всём моём уважении к прогрессу, ещё не есть революция.
Хамасаки-старший дипломатично промолчал: он был категорически не согласен с этим заявлением, но не в его нынешнем положении цепляться к мелочам.
— Хадзимэ, а вы заметили, что я старательно избегаю любой доминирующей интонации в разговоре? — неожиданно спросил хань. — Почему вы так напряжены?
Что интересно, сказано абсолютно нормальным тоном.
— Да, — мрачно кивнул японец. — Именно поэтому и напрягаюсь: жду подвоха. Я теперь натурал, раз. Активы на руках скоропортящиеся, два. Рычагов давления на вас, кроме красноречия, ноль, три. Могу и продолжить! — не сдержался и добавил он в сердцах. — Ли, может, не будем ходить вокруг да около?!
— Хорошо, давайте с конца, — покладисто кивнул собеседник. — Ожидание наказания, как известно, хуже самого наказания... Хадзимэ, я лично согласен! Это чтобы сразу принципиально снять ваше напряжение.
— Но...? — Хамасаки мысленно выдохнул, но вслух не торопился выказывать радости. — Дьявол, как известно, кроется в мелочах.
— На ваше усмотрение, — чётко отсёк Ли. — Три момента...
— СТОП! — Без концентратора он не успевал думать со скоростью модификантов и китаец это тоже понимал. — Давайте помедленнее. Вы только что дали согласие?
Чёрт, до чего приятно. Ведь именно в такие доли секунды ты и живёшь по-настоящему — пока звучат короткие звуки слова "да". Прочее — оправа, оболочка, что угодно — но не суть.
— Да, — китаец мягко кивнул. — И чтобы вы так не нервничали, вопрос лишь в пути реализации нашего проекта. Не в условиях, которые бы ставили под сомнение "да" или "нет".
Японец с облегчением выдохнул: вот теперь главное сказано окончательно.
— Какие три момента вы только что имели в виду?
— Первое. Хадзимэ, чисто по-человечески: не убивайтесь вы так из-за своего импланта!
— Вам легко говорить.
— Да посмотрите на подопечного своей супруги! — не сдержал раздражения хань. Впрочем, его слова были приятными, с учётом контекста. — Он не обладает и тысячной долей вашего багажа!
— Боюсь, теперь обладает, — неуклюже пошутил японец. — И даже не тысячной.
— Это сейчас, буквально всего ничего по срокам, — отмахнулся Ли. — А до того? Мы же навели самые подробные справки. До последнего времени этот Виктор мало того, что натурал — так ещё и пария. Во всех смыслах. С вами точно не сравнить.
— Благодарю на добром слове, — сдержанно кивнул Хамасаки.
— Да не считайте вы это комплиментом! Это не комплимент, а оценка! Стоп. — Теперь собеседник смотрел на него странным задумчивым взглядом. — Кажется, я не с того начал. Вы что, правда не в курсе?
— Чего?
Вместо ответа китаец тактично подвесил в воздухе голограмму, поскольку интерфейс японцу был недоступен.
— анализ... гены... СОВПАДЕНИЕ?!
Новые партнёры неизвестно откуда добыли крайне непростую информацию касательно родной дочери и её нынешнего товарища.
Брата, поправил себя мысленно Хадзимэ. Брата по матери.
Тика сука. Тварь. Бл**ь. Мразь.
И ведь даже не скажешь, что нагуляла на стороне: вынашивала и рожала другая женщина.
Жена лишь дала яйцеклетку.
Бывшая жена.
— Вы не в курсе, — проницательно констатировал китаец, лишь мазнув взглядом по глазам собеседника. — Тогда поспешу успокоить. Первое. Я, и стоящие за мной, очень уважительно относимся как к вашему опыту, так и к текущим достижениям. То, что у вас утрачены функции импланта, с нашей точки зрения никоим образом не является компрометирующим обстоятельством.