Я молчал не только из-за боли в челюсти, но и пытаясь переварить, всë сказанное.
– Сможешь ли ты работать в команде с другими, ради общих целей? – продолжил он. – Нам нужно сохранить молодое поколение, иначе мы вымрем как вид. Сейчас вся сила не в мудрости, а в том, кто сколько сможет протянуть.
– Поэтому в самом начале спасали воспитанников детдомов и школьников? – задал я встречный вопрос, на базе было много детей и подростков, намного больше, чем взрослых.
– Я рад, что ты меня понял. – дрожащим голосом, ответил он.
Я молчал. Мне не было страшно. Я думал о том, смогу ли я сохранить чьи-то жизни, и хватит ли их на то, чтобы сохранить всë человечество.
– Подумай. – крякнул он и направился к двери.
– Я клянусь. – глухо бросил я ему в спину, стоя на коленях, и опустив голову.
По скрипучим звукам его ботинок, он развернулся ко мне всем корпусом.
– Я клянусь, что не разрушу ваш труд. – упрямо продолжил я, не поднимая головы, и до боли, сжимая зубы. – Я клянусь, люди, живущие в бункере, не погибнут. – Я поднял голову и посмотрел дяде прямо в глаза. – Я клянусь, что сохраню человечество.
В звенящей тишине, окружающей нас, раздались громкие хлопки.
– Браво Зимин, таких клятв я давно не слышал. – аплодировал мне начальник СБ. – На бис можно?
– Уймись, Семён. – поморщился Полковник.
– Да ты только посмотри на него. На коленях клянётся, а моргнёшь, в глотку вцепится. – улыбнулся начальник, поглаживая усы. – А я говорил, есть что-то в этом парнишке.
– Хватит. – дрожащим от гнева голосом, гаркнул мой дядя.
Начальник СБ подмигнул мне, и они оба ушли, оставив меня в темноте.
Я сидел неподвижно настолько долго, что моë тело онемело. Я выпрямил ногу, затем вторую, их неприятно покалывало. Моя голова буквально разрывалась от груза ответственности и от правды, что я узнал. Из-за каких-то додиков в белых халатах, чуть не погибло всë человечество. Осознание всей действительности, давило на меня. Казалось меня вот-вот расплющит, но спустя часы, я оставался в том же агрегатном состоянии.
Нужно было думать о том, как спасти мир, но я не герой, и не спаситель. Я просто трудный подросток, который даже кучку других подростков, удержать не может. Возможно, где-то глубоко внутри я великий лидер, но видимо, слишком глубоко.
Я закрыл глаза, свернувшись клубком грязных тряпок на полу, и уснул.
Проснулся от того, что один из местных уродов, тащил меня за шкирку из комнаты.
– Э... Куда?! – взвился я.
– Не, ну хочешь, можешь здесь остаться. – хмыкнул парень и остановился.
Я резко замотал головой.
– Ну, значит не возникай. – произнëс он и одной рукой выкинул меня в коридор.
– В отряд не хочешь? – шмыгнул я, вставая, сила этого низкого, коренастого мужичка меня поражала.
– Я пупсам вроде вас, не подчиняюсь. – тыкнул пальцем мне в грудь мужик, и я вздрогнул.
– Как звать то тебя?
– Канарейка. – залихватски подмигнул он.
– Зима.
Он с сомнением посмотрел на мою руку, но пожал еë, что-то хрустнуло.
– За что тебя? – спросил он, рассматривая моë лицо.
– Сказал, что власть тут говно.
Он расхохотался.
– Из свободы слова во врага народа? – он хлопнул меня по плечу, я болезненно скривился. – Я из залëтных, увидимся как-нибудь, если доживëшь.
– Смотри сам, доживи, залëтный. – в тон ему бросил я, и побрëл в сторону лестницы.
Про залëтных я слышал лишь мельком. Они что-то вроде нас, только намного, намного круче. Да и ребята там не из приютов, а обученные военные из различных спец отрядов. В штабе появляются редко, да и то, чтобы запастись боеприпасом. Залëтные отбиваются не от мертвецов, а от живых людей. Держат оборону, и очень часто привозят каких-нибудь шпионов, из соседствующих стран. Но оно и понятно, делëжка территорий должна была произойти, рано или поздно. Сейчас каждый пытается отхватить кусок пожирнее. Не важно, что земля усеяна телами, намного важнее ресурсы этой земли.
Вот бы одного из залëтных к нам, тогда уж, хуй кто вякнет.
Через силу доковылял до нашей комнаты, мои ребята не спали. Хотелось всë им рассказать, выложить, как на духу, лишь бы не в одиночку всё это разгребать.
Я разглядывал их в полумраке. Ухмылка Мямли, встревоженные лица Любы и Напалма, безразличные глаза Косолапого, полуоткрытый рот Рыжего, моего брата. Казалось, мы столько пережили, а я их совсем не знаю, но они совсем не чужие мне. С каждым из них у меня своя история, тëплые моменты или же наоборот, обиды и размолвки. От чего-то я был уверен, каждый из них пойдëт за мной. Никто не отступит назад, если я поведу их вперëд. Интересно, Родной видел тоже же самое в своих? Глаза вдруг защипало. Люба кажется что-то заметил, но я сделал вид, что уснул. Просить о помощи не стыдно, тем более, когда по-другому никак. Я вдруг подумал, почему я, хотя, почему бы и не я? Да, я не герой, и никогда им не был, но если они поверят в меня, я готов хоть весь мир в труху перемолоть и создать заново.
Только если они поверят, а если нет, тогда какой в этом всëм смысл?
Глава 17
Косолапый
Зима вернулся под утро. На лице живого места нет, кулаки в хлам. Люба тут же бросился на помощь. Зима пробормотал что-то вроде, вояки суки и отключился. Избили сильно, но хотя бы живой. Могли грохнуть и в лесу закопать, а так только напугали. Либо жалко стало, либо он им для чего-то нужен. Хотя для чего, я не мог даже предположить. Капитан из него никакой, будем честны. Идеалы стрëмные, и надменные. Моя мама про таких, как он говорила, ни Бога, ни друга, хуже собаки.
Планы у него конечно наполеоновские, но говорить напрямую, о том что ты хочешь подмять под себя всю базу, глупо даже для него. Хотя, какое мне вообще дело? Что с ним, что без него, вряд ли у меня что-то поменяется. Уже появилось пару вариантов. Меня взрывники вербуют. Кстати о них, Быков пришëл в себя. Ест, передвигается на своих двоих и говорит. Вот только, как будто не помнит, что произошло. Он же как только соображать начал, к нему сразу Полковник пошëл, Зима настоял, чтобы и нас взяли, мало ли чего. Спрашивал, что да как, а Быков только и делает удивленные глаза, мол да, Ярого с Чужим знаю, в детдоме вместе были, потом на базе с военными. Вас Станислав Сергеевич помню, нормальный мужик. Молния? Какая ещë Молния? Никаких Юлей знать не знаю.
Оказалось у нас даже психиатр имеется, тот тоже беседы беседовал. В итоге сказал, мол шок, психика травмирующие воспоминания подавляет и всë в этом духе. Интересно, а если меня так шокирует, что именно забуду я? Да что вообще я могу забыть? Моя психика не посчитала нужным, оставить меня без образов убийства моей матери, моим отцом. Хотя толк всë таки есть, с того времени мне абсолютно на всë наплевать. Хотя, даже не знаю теперь, так ли это? Наверное это мой механизм защиты.
Пару раз всего говорил с Быковым. Первый раз, когда он ещë в лазарете валялся, но там я всего лишь поздоровался с ним, тот помахал мне в ответ так активно, что казалось взлетит. Уже немного позже удалось поговорить нормально. Мы тогда возвращались вместе с ним с экзамена сапëрного. Оба кстати сдали, несмотря на то, что Быков чуть нас всех дружно не подорвал, случайно или нет, не знаю. Кроме меня этого ни кто не заметил, да я бы и сам не понял, если бы Быков мне не подмигнул и рубанул леску впереди себя. Единственное, что я успел, это крепко зажмурится. Взрыва не было, по ощущениям, я был жив, так что открыл сначала один глаз, затем следующий. Быков уже отвернулся от меня. Пугает или издевается, не знаю.
– Ты живëшь напротив? Думал, переселят в общие. – это было первое, что сказал я, на протяжении всего пути.
– Честно тебе сказать? Я вообще не помню где ночую, сказали сюда идти, я иду, да и шмотки все мои здесь, и не только мои... – как-то рассеянно закончил он.
– Тебе так и не сказали? – я вдруг от чего разозлился.
– Давай зайдëм. – предложил он.
Дверь тяжело скрипнула, в нос ударил запах табачного дыма. С вентиляцией тут явные проблемы, хотя неудивительно, мы ведь глубоко под землëй. Мол, скажите спасибо, что вообще кислород есть.
– Данил, а чё происходит то? – спросил он тут же. – Что-то произошло, да? Все смотрят на меня так, как будто я ветеран войны без ног.
Я смотрел на него из под полуприкрытых век.
– Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас прав.
– Расскажешь?
– Я бы рад, только сам ничего не понимаю. – устало вздохнул я. – Всë ждал, пока ты в сознание придëшь и расскажешь.
– А если в общих чертах?
– Отряд у тебя погиб, почти весь.
– Почти?
– В живых только двое, ты и Антон Михеев с позывным Барыга.
– Тот самый? – на всякие уточнил он.
– Ага.
– А чë я с этим наркотом в отряде забыл?
– Да у вас там вообще одни фрики были. – заржал я и Бык улыбнулся.
– Кто погиб? – спросил он и я перестал улыбаться.
– Степан Чужой, Константин Яровых, Елизавета Павлова и Юлия Бондаренко, а так же пилот Васильев. – отрапортовал я.
Быков тяжело опустился на стул и зажёг сигарету, протянул мне и зажёг вторую.
– Здесь раньше банка стояла, стеклянная такая. – пробормотал он так же рассеянно.
– Зима разбил.
– Гандон. – улыбнулся он и стряхнул прямо на стол.
Я поступил также.
– Что мне делать, Данил?
– Если бы я знал, Юра. – тяжело вздохнул я. – Когда теряешь всë, что у тебя было, тяжело начать заново, но нужно это сделать.
– Ты терял? – спросил он.
Я кивнул.
Он провëл рукой по ëжику тëмных волос.
– Я потерял не всë, у меня ещë есть это. – он закатал рукав и показал мне тату на сгибе локтя. Там был его позывной и точно такое же слово, как и у меня самого.
– Устроишь себе апгрейд, Бык? – ухмыльнулся я, и закатав собственный рукав, поставил локоть на стол. На моей руке красовался позывной Косолапый, на его Бык.
– А то! – басом загоготал он и сжал мою руку своей.
После рукопожатия он улыбнулся и спросил.