Меня не то чтобы это сильно колышет, но толку-то? Распустят этот, наберут новый. Да и мы не всегда будем в нужной кондиции.
Напалм был прав, мы всего лишь оружие, и рано или поздно, оружие приходит в негодность.
В день импровизированного состязания, даже расстроился, что Быкова не будет.
В тренировочном зале меня сначала поставили в спарринг с Барыгой.
Рыжий терпеть не мог этого типа, какие-то мутки с наркотой или около того. Я не интересовался.
– Выеби его. – сквозь зубы процедил Рыжий и хлопнул меня по спине.
Я пожал плечами.
Встали на маты. Барыга ещё посмотрел на меня так уверенно, я улыбнулся. Буквально через мгновение, он побледнел и рухнул в обморок. Мои парни заржали, я сжал челюсти, чтобы не рассмеяться.
Но когда Родной поменял бойца, я сначала удивился, а после даже облизнулся, от нетерпения.
Передо мной стоял профессиональный боксëр, да баба, но ведь она профи.
Можно было конечно, как обычно забить болт, но я не люблю проигрывать.
Я продержался около десяти минут.
В еë глазах, я видел такую ненависть, которая даже Зиме не снилась.
Брови нахмурены, хищная улыбка, обнажённые клыки. Глядит исподлобья, зрачки расширены, почти радужки не видно. Я всего на мгновение замер, пытаясь успокоить нарастающую тревогу. Ком подкатился к горлу. Сердце, раненой птицей, забилось в груди. У этой пигалицы были глаза убийцы, глаза моего отца.
Вены на её руках и шее вздулись. Её удары были быстрыми и тяжёлыми, откуда только силы взялось столько. И только я подумал о том, что она убьёт меня, сознание сжалилось надо мной и погасло.
Очнулся я уже на кушетке в лазарете.
На соседней койке лежал Быков и с интересом рассматривал меня.
– Чего уставился? – спросил я, смешно шепелявя, и морщась от боли, сквозь зубы. Разжать их почему-то не получалось.
Ебальник она мне разбила капитально. Потрогал челюсть, сломана. А также кажется двух крайних зубов с левой стороны, я тоже лишился. Да и лицо было сильно опухшим и побаливало. Но с челюстью, это не сравнится.
– Кто тебя так? – спросил он, и зачем то показал на моë лицо, своим пальцем.
Как будто бы я и сам не сообразил, о чëм он говорит.
– Мо... – я вдруг осëкся и наверняка залился краской. Не могу сказать, что это она. – Вояки.
– За что? – он даже рот открыл от удивления.
– Чтобы пиздел поменьше.
– Ну тогда Костику точно конец. – он басисто заржал.
Я тоже не стал сдерживаться, от чего челюсть отдала резкой, мучительной болью.
– Ты в своëм уме, Хвостов? – послышался грубый голос медсестры. Вскоре она сама подошла к нам. – Тебе даже разговаривать противопоказано, а он смеётся. – она толкнула изголовье моего ложе и покатила по коридору.
– Куда? – мрачно процедил я.
– Ебать верблюда. – огрызнулась Лариса Михайловна, даже не собираясь останавливаться.
Старуха укатила меня в самый дальний край лазарета и ушла.
Я обиженно скрестил руки на груди, она кивнула своим мыслям и ушла.
Я кое-как заснул, пульсирующая боль, не давала мне покоя.
Проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо.
Я сначала встрепенулся, но через мгновение успокоился.
– Чё надо? – спросил я, узнав силуэт Быка.
– Пошли пожрём, а? – он наклонился поближе и весь скуксился, держась за грудную клетку. – Не обращай внимания, у меня рёбра сломаны. – объяснил он.
– Пошли. – ответил я, надевая протянутые Быком, камуфляжные штаны. – Только мне это, жевать нельзя.
Повисла небольшая пауза и я продолжил.
– У меня челюсть сломана.
Мы тихо захихикали и оба застонали от боли.
– Не боись, трубочку тебе найдём. – похлопал он меня по плечу.
– Угу, а тебе новенький корсет.
На выходе из лазарета, нас встретил Любомир.
– Вы куда?
– Жрать хочется. – ответил Бык, а я пожал плечами.
– А ты?
– Ну, попью хоть. – процедил я.
Любомир расхохотался.
– Ну вы даёте, парни. – когда он наконец успокоился, то продолжил. – А сейчас принесу что-нибудь.
– Только это, трубочку возьми. – крикнул Быков в спину, уходящему медику.
А я впервые задумался о том, а что с меня может поиметь Юра?
Глава 9
Зима
Кабинет полковника был просторным и светлым, несмотря на отсутствие естественного освещения. Большую часть кабинета занимал стол буквой "т". Сам хозяин кабинета сидел в удобном, обитым кожей, кресле. Я же сидел на обычном стуле. Где-то слышал о том, что мысли материальны. Потому ни на секунду, не прекращал представлять себя в этом кресле.
– Соревнование со вторым отрядом? – Станислав Сергеевич Зимин нахмурился.
– Ну да, маленькое соревнование на профпригодность. – улыбнулся я.
– Денис, тебе сложно письками не с кем ни мериться?
– А тебе сложно было из приюта нас забрать? – процедил я, не переставая улыбаться.
– Я тебе уже тысячу раз объяснял, обстоятельства не позволяли. – устало, но с нажимом произнёс старик.
– Только потом обстоятельства сложились таким образом, что твою девятилетнюю племянницу изнасиловали и убили. – мой голос был пропитан ядом. И нет, это не минутная слабость, я долгие годы готовился именно к этому разговору.
– Мне жаль, Денис. – вздохнул он.
– Мне тоже. – я пригладил светлый ёжик волос. – Дак что?
– Хочешь соревнование, будет тебе соревнование. – старик хлопнул ладонью по столу. – Сегодня же скажу об этом Чужому.
– Спасибо, дядя. – ослепительно улыбнулся я и встал.
Я нашёл нужный рычаг давления.
– Не называй меня так. – сквозь зубы произнëс он. – Тебе не следует забывать, с кем ты говоришь.
Я сжал зубы, развернулся и зашагал на выход.
– Когда нибудь, я займу твоë место. – бросил напоследок я и вышел в коридор.
С той стороны что-то разбилось, скорее всего, он бросил мне в след массивную пепельницу, и та, сейчас валяется грудой осколков его самолюбия. Видимо гордость это наша семейная черта.
Он злится, это хорошо. Хотя мне и не следовало говорить это ему в лицо. Я получу эту власть, даже если придëться сжечь тут всë дотла.
Пока я гадко ухмылялся своим мыслям, натолкнулся на девушку в коридоре. Длинные светлые волосы, зачёсанные в хвост на затылке, серые глаза и худое лицо. Я даже замер от изумления. Эта девушка кого-то очень сильно мне напоминала.
– А мы с вами не виделись раньше? – улыбнулся я одним уголком губ.
– Нет. – резко ответила она и шагнула вперёд.
Моя рука преградила ей путь.
– Может подумаешь?
– Может отвянешь? – ощетинилась она, а я выпучил глаза.
Дверь позади меня распахнулась. Полковник выглянул в коридор и произнёс.
– Анна, зайдите.
Я опустил руку и дал ей пройти.
Анна, попробовал я её имя на вкус. И оно понравилось мне.
Обрадовал своих новостью о соревновании. Те, не сильно оживились, не понимают пока что, что силу нужно показывать.
Люба, тот самый медик, что мне жизнь спас, не так давно присоединился к нам. Он парень толковый и опытный, стал кем-то вроде советника у меня. А иногда даже и голосом совести.
Когда Ярый обошёл Хилого в скорости сборки автомата, тот заметно расстроился. Да так, что когда я подошëл, он чуть ли не плача, начал бормотать извинения.
– Эй, успокойся. – я хлопнул его по плечу, он дëрнулся от испуга. – Я ведь знаю, что ты тут самый меткий стрелок.
– Я не подведу тебя, Зима. – уверенно заявил мне Хилый, а я чуть сильнее сжал его плечо.
– Ну конечно не подведёшь.
Видеть, как в его глазах зарождается ужас, доставляло мне особое удовольствие.
Когда Барыга вышел на ринг после меня и Чужого, Люба зашептал мне на ухо.
– Этот наркот ещё и драться собрался? Да он морфий из лазарета пиздит.
– Уверен?
– На все сто.
Это могло помочь мне в будущем, и я взял на заметку.
Барыга упал в обморок ещё до того, как Косолапый хотя бы прикоснулся к нему.
– Замена! – закричал вдруг полуживой Чужой, перестарался я чуток. – Молния вперëд! – продолжил тот и мои губы скривились в ухмылке.
– Перчатки снять! – приказал тренер.
Я внимательно следил за еë руками, когда та сняла перчатки, я увидел рваные раны на костяшках.
– Видел? – спросил Люба, я кивнул.
Натянул самую наглую ухмылку и подошëл к Чужому.
– Я смотрю, вы еë на бои водите? – Чужой вздрогнул и посмотрел мне прямо в глаза. – И кто жертва? Случайно ни птичка певчая в лазарете?
Он заметно напрягся, а через мгновение дëрнул себя за рукав, да так, что швы куртки разорвались на его плече. Я давно заметил эту привычку, когда он нервничает, он от чего-то дëргает себя за рукава.
– Тебе может помощь нормального главы нужна? – я специально лез ему под кожу.
– Ну, если у тебя есть навыки шитья. – расслабленно бросил он, хотя и заметно нервничая.
Я неосознанно дëрнулся в его сторону, но быстро совладав с собой, зашагал, как ни в чем не бывало к своим.
Перед выступлением Любы, я попросил.
– Поддайся.
– Зачем? – не понял он.
– Пусть думают, что хоть на что-то способны.
– Да вы милосердны, Зимин.
Уже после, нагнав из в коридоре я предложил Бондаренко вступить в первый отряд. Она была мне интересна, по ней сразу видно, боец. Понял я это давно. Ещё тогда, когда она прижала пистолет к моему лбу, защищая своих.
Её слова, до сих пор разносятся эхом в моей голове.
– За выживание? – спросил я.
– За жизнь. – ответила она.
Я протянул руку, проявляя уважение, она пожала её.
Я решил заскочить к Соловью, поболтать по-дружески, разъяснить некоторые моменты. На эту мысль меня навели ни только её раны на руках, но и бой с Косолапым. Бондаренко почти в лёгкую уделала двухметрового амбала. Рычала словно животное, не слыша нас, и ни собираясь останавливаться. И дело уже было не только в том, чтобы побесить Чужого. Нет, она становится слишком опасной, если людей начала калечить.