После часового избиения, Антон не то что плевался кровью, он ей захлëбывался.
Зима выхватил свой пистолет и прислонил к виску парня.
— Страшно, сука?!
Антон часто закивал.
— А как думаешь, им было страшно?! Бык всего отряда лишился, а единственный выживший, гандоном оказался. Он с ума сошëл! Ты понимаешь?! Он другу пулю в башку засадил из-за тебя, мразь! — Зима нажал на курок. Выстрел прогремел в сантиметре от головы Антона.
Первый отряд молчал. Хотя, скорее всего их оглушило выстрелом.
— Некоторым людям осколки попадают прямо в сердце. — пробормотал он. — Я не убью тебя. Мы сейчас уйдëм, а потом придëт Бык. — Зима зашагал на выход, Антон жалобно скулил.
Я еле успел отскочить от двери, как вышел первый отряд.
— Письменное разрешение на его ликвидацию у нас уже есть. — Зима отдал мне честь.
Я кивнул в ответ, и зашëл в узкое пространство камеры.
Антон лежал на полу весь в крови.
Мой взгляд затуманился и я начал его бить.
— Когда ты стал таким?
Я не стал оборачиваться, я уже знал, что это лишь голос в моей голове. Еë голос.
— Когда тебя не стало. — я с размаху пнул Барыгу в лицо.
Что-то хрустнуло с чавкающим звуком.
Постучал трижды по бронированной двери.
Зима уже стоял снаружи.
— Ну?
Я кивнул.
— Хорошо, ты поднимайся в комнату, тебя уже ждут.
Я послушно кивнул и ушëл. За спиной раздался контрольный выстрел.
В нашей комнате, меня уже ждал военный мозгоправ.
Он утверждал мне, что я герой и меня обязательно представят к награде. Я почти не слышал его.
— Когда я перестану слышать еë? — спросил я и кажется перебил его.
Он откашлялся и ответил мне.
— Я полагаю вы говорите о Юлии Бондаренко из вашего отряда, это ведь вы избивали еë от мучений.
Я хмыкнул.
— Ага. Выстрелил из Макарова прямо в лоб.
— От чувства вины достаточно сложно избавиться, но вы должны понимать, что сделали это из лучших побуждений.
Я кивнул. Ничем мне этот мозгоправ не поможет. Только время зря трачу. Но доктору я ответил иначе, чтобы отвязался.
— Знаете док, вы правы, я это сделал из лучших побуждений.
Доктор улыбнулся и направился к выходу.
— Если что, вы знаете где меня найти.
— Конечно. — ответил я и запер дверь.
Из под нашей с Барыгой кровати, я вытащил бутылку коньяка. Взял на празднование чего-нибудь, а получилось для поминок.
Пил прямо с горла, и не только потому что стопок не было.
Я не хотел звать Косолапого, я не был на него зол или ещё чего, просто не хотел делить с кем-то эту боль. Ведь она принадлежала только мне.
Выпил примерно половину бутылки.
В дверь постучали, не дождавшись моего ответа, Зима вошел.
— Как ты?
— Тебе какая разница? — огрызнулся я, коньяк уже начал действовать.
— Вы с Юлей близки были, ведь так?
— Ну. — пожал плечами я, ведь и сам не знал ответ на этот вопрос.
— Кажется, я должен тебе кое-что рассказать. О том, что она сделала для меня. — Зима сглотнул, было видно, что эти слова давались ему тяжело. — Помнишь, Соловья кто-то задушил в лазарете, в день наших соревнований?
Конечно я помнил, это сделала Юлька, я ни капли не осуждаю еë, сам бы придушил этого урода.
Зима, словно читая мои мысли, произнëс.
— Это не она.
— Что?
— Она не убивала его. — сквозь зубы произнëс он. — Я начну с самого начала, чтобы ты понял. До того как ты появился в приюте, у меня сестра младшая была, тоже Юлей звали. — Зима улыбнулся, но тут же как-то сник.
Я удивлëнно поднял брови.
— Ей всего девять было, когда еë какой-то урод… Изнасиловал. — глаза главы первого отряда наполнились слезами. — Еë изнасиловали и задушили.
Я замер. Моë сердце разрывалось, от мысли, что кто-то мог так поступить с ребëнком.
Он немного успокоился и продолжил.
— Извини, я… В общем в тот день, когда у нас соревнования были, перед спаррингом с Косолапым, Николаевич попросил еë снять перчатки. Костяшки в хлам, я тогда два плюс два сложил. Ты не подумай, я просто Родного побесить хотел, мол ваши проблемы решаю. Ночью пошëл в лазарет, спрашивать начал, мол приставать к девчонкам любишь, а он прикинь, заныл, на колени встал. Он мне говорит, я не хотел еë убивать, я просто испугался, что она всë расскажет. Я тогда ахуел знатно, это ж он мою сестру тогда…
— Мне жаль.
— Да, мне тоже очень жаль. Я тебе почему это рассказываю. Я в долгу перед ней за то, что она тогда набила ему морду. — Зима улыбнулся. — Ладно, мне идти надо. Ты это, не пей много. Спалят, пиздюлей все получат.
Я кивнул.
Уже второй раз, Денис показал себя человеком.
— Ты знал о Звере? — неожиданно для самого себя, спросил я.
До этого момента, я никому не говорил о нём.
Зима замер у выхода и потянул на себя дверь, однако спустя мгновение, он всё же ответил.
— Знал.
— Её ведь было уже не спасти?
Я пытался найти хоть какое-нибудь оправдание. Хоть что-то, за что мог зацепиться.
— Не спасти. — эхом произнёс он и вышел за дверь.
Крюк под самым потолком я приметил ещë в первый день, как только мы поселились здесь.
Взял простыню с койки и скрутил особым узлом.
На прощание написал пару слов в блокноте.
Докурил, припрятанную для Юльки, пачку сигарет.
Пододвинул табуретку под самый крюк. Он был глубоко вбит в бетонный потолок, а значит, выдержит такого крепыша как я.