– Что скажешь?
Индус опустил пластиковую вилку в контейнер с остатками салата и посмотрел куда-то вдаль, словно греческий философ, пытающийся осознать смысл бытия.
– Скажу. Это очень похоже… Да нет, это точно! Общность людей, объединившихся одной целью и создающее своё внутреннее устройство, основанное на идеях и правилах, прописанных этим самым Советом. Что-то вроде идей коммунизма, анархизма, либерализма и тому подобных. Это политическое устройство, никак не религиозное.
– Возможно, – многозначительно изрёк Маккарти. – А поподробнее можно? А то ничего особенного ты и не сказал.
– Ну да. Так как здесь присутствует слово социализм – это говорит о том, что идеи этой организации направлены на благополучие всех её членов. Социализм там, где все довольны, сыты, одеты и примерно, одного уровня, дабы исключить возможность эксплуатации. Потому я и пришёл к выводу, что здесь идёт речь о благосостоянии всех членов группы. И это подтверждается одинаковыми выплатами каждому человеку, независимо от благосостояния. Все одинаково сыты и довольны.
– Идея так себе, не находишь? – усмехнулся детектив, отправляя последний кусок в рот.
– Не нахожу, – покачал головой индус. – Это лучшее, что может быть. Вот представь себе, что все люди на Земле не имеют ни в чем недостатка, нет ни коррупции, ни воровства, ни зависти. Ты можешь просто взять всё необходимое. Не надо трястись за будущее своих детей, вкалывая как проклятый, чтобы хоть как-то дать ребёнку образование, жильё и всё остальное. Идеальный мир.
– Да ты, как я погляжу, прям фанат таких идей, – перебил Маккарти.
– Естественно. По сути, это убирает злостную конкуренцию и логику «человек человеку волк». Хочешь ты быть художником – пожалуйста, инженером – нет проблем, учёным – никаких вопросов. И не надо думать о достатке, можно просто заниматься любимым делом на благо общества.
– А шахтёр будет согласен получать за свою работу столько же, сколько библиотекарь. Или, может, гениальный учёный будет рад иметь как уборщица?
– Ты не понимаешь, суть таких идей в том, чтобы убрать деньги на второй план и дать людям возможность занять нишу, в которой они компетентны, – ответил Раджа, снова принимаясь за салат.
– Возвращаясь к шахтёру или работнику буровой в северном море. Зачем им гробить своё здоровье, когда можно просто пойти работать экскурсоводами в Майами, доход-то один и тот же? – не унимался детектив.
– Да, так оно и есть. Стараться никто не будет. Такой мир возможен только в высокотехнологичном обществе, где самые тяжелые профессии заняты роботами. Иначе никак, – ответил индус, не отрывая взгляда от следующего контейнера с салатом.
– Ха, вот и развалилась вся твоя философия, – довольно произнёс Дуглас.
– Кто знает. Понимаешь, для реализации такой идеи необходимо общество другого порядка, особый склад ума. Может, поэтому в организации присутствуют богатые и влиятельные, те, кто уже ощутил вкус денег и хочет чего-то иного? Кто уже устал жить в постоянной борьбе и желает спокойного существования? Посмотри на многих богачей, которые живут в простых домах, не нуждающихся в предметах роскоши. Они отдают большую часть средств на благотворительность. Может, там именно такие люди, потому и называют учение Высшим социализмом, как бы подчёркивая, что все они прошли этот эволюционный путь и готовы перейти к новой модели их мироустройства?
– Ну да, точно, они самые. А теперь давай попробуем увязать всё это с нашими убийствами, – предложил Маккарти.
– Устранение саботажников, – уверенно сказал Раджа.
– Странным образом.
– Акция устрашения.
– Возможно.
Внезапно их отвлекла молодая пара, похожая на двух колобков, не уступавших по объёмам Дугласу, в засаленных шортах и футболках, ругавшаяся с поваром, якобы неверно выдавшим заказ. Они требовали вернуть деньги, на что тот пытался возражать, что сделал всё так, как они хотели. Конфликт всё больше разгорался, пока в дело не вмешался крупный мужчина, судя по одежде, сотрудник автозаправки неподалеку, перешедший на сторону повара. Пара ещё повозмущалась с минуту и решила ретироваться.
– И вот этим ты собрался втюхать социализм? Они хотят только жрать, спать да сношаться, как и я, в принципе, – сделал вывод Дуглас.
– Ты прав, что есть то есть, – согласился индус.
– Давай-ка подумаем, как разговорить Синидиса. Я уже всю голову сломал.
– Тут я никак не помогу, в этом деле ты должен быть специалистом, – попытался откреститься Джавал, но Маккарти такой расклад не устроил, и он продолжил тему.
– И что, ты вот так бросишь меня, не попытавшись даже хоть немного помочь?
– А как мне помочь? Что бы ты ему ни сказал, он просто посмеётся и пожелает удачи. Ну, если, конечно, ты не приставишь к его голове пистолет, – улыбнулся Раджа.
– Неплохая идея, но боюсь, что не поможет.
– Найди на него компромат.
– Я тебе что, агент ЦРУ? Хотя стоит подумать. Давай заканчивай жевать эту траву и поедем, у нас ещё дела.
Мощный удар сбил его с ног, пронзив болью левое колено. В какой раз подряд выпад сенсея доходит до цели и приходится валяться в грязи, как беспомощное дитя. Эта ситуация просто взрывала его изнутри, но огромным усилием воли приходилось сдерживаться, дабы не потерять контроль.
– Такой большой и такой медленный. Ты как корова. Вставай! – на лице сенсея отражалась не издёвка, нет, не желание высмеять, а ненависть! Ненависть к себе, что не может обучить ученика, столь упорно тренирующегося, чуть ли не до истощения. – Твой разум великолепен! Ты умён и хитёр! Но слаб телом! Ты слишком медлителен! Тело не успевает за мыслью, блок идёт на мгновение позже удара! Это недопустимо!
– Я понимаю, учитель, – превозмогая боль, он поднялся и сделал короткий поклон. – Буду работать ещё усерднее!
И снова и снова звучали удары дерева о дерево во дворе додзё, прерываемые лишь раздражёнными выкриками сенсея.
Эта ночь, как и десятки, а может, и сотни предыдущих, а он уже давно сбился со счета, проходила беспокойно, безумно ныли отбитые кости и ссадины. Как бы он ни старался, с какой интенсивностью ни тренировался, но учитель каждый раз оказывался быстрее. Его удары словно возникали из ниоткуда, поражая самые незащищённые места. Но ещё страшнее оказался голод, неумолимо затягивающий в глубину безумия, вырывая остатки человеческого. Повседневный рацион был достаточно мал, чтобы чувство голода постоянно напоминало о себе, и он уже почти смирился с этим, но в этот раз пищи не давали уже трое суток, и вкупе с тяжёлыми тренировками, он стал замечать, что теряет рассудок. Другой бы на его месте уже сдался и покинул додзё, но только не он, огромная сила воли и бесконечная гордость не позволяли проявить даже каплю жалости к себе, заставляя подниматься и двигаться к своей цели.
С другой стороны сёдзи забрезжил свет, быстро приближающийся к его комнате. Как только створки сдвинулись, в проёме появилась стройная женская фигура помощницы сенсея, державшая в руке большой фонарь с лучиной. Ничего не говоря, она поманила рукой, приглашая следовать за собой. Он с трудом поднялся, превозмогая боль, и заковылял следом, стараясь не отставать. Как только они вышли на улицу, женщина поклонилась и быстро исчезла в доме, забрав с собой фонарь.
Посреди двора, освещённого лунным светом, перед небольшим столиком с палочками сидел сенсей и, казалось, никого не замечал. Какое-то время ничего не происходило, и он уже начал гадать, что такого может ждать учитель от своего полуживого ученика. По его подсчётам, прошла не одна минута, пока сенсей не указал рукой напротив себя, по другую сторону стола. Стараясь не показывать мучавшую боль, он подошёл и медленно опустился, приняв традиционную японскую позу. И, оказалось, что ушибы коленей были неверно оценены и заныли с такой силой, что на лице проступила испарина, которую уж точно не мог не заметить сенсей, никак не поменявший выражения лица. Ровно в центре стола стояла небольшая чашка с рисовыми комочками и небольшой рыбой, источающая манящий аромат, усиленный бесконечным голодом. Забыв о боли, он думал только об этой тарелке с самой вкусной пищей на планете, и всё, что мог сейчас желать, – это наброситься на неё и опустошить в долю секунды. Только огромным усилием воли удалось смирить это безумное желание.
– Твоё тело слабо, – тихо произнёс сенсей, глядя ему в глаза. – Твой дух велик, но управлять телом он не может, будто вас двое. Ты должен победить свои инстинкты и заставить разум взять верх над всем своим естеством.
– Как это сделать? – превозмогая комок в горле, выдавил он.
– Подчинив инстинкты настолько, чтобы управлять ими, оставив разум не затуманенным желаниями тела, – учитель перевёл взгляд на миску с едой. – Ты хочешь есть?
– Очень, – челюсть задёргалась, и рот моментально заполнился слюной.
– Возьми. Поешь этой сочной рыбы и прекрасного риса, – смягчая голос, предложил сенсей.
Он буквально бросился к миске и уже почти схватил её, как мощный удар и резкая боль отбросили его назад. Боли уже не было, вырвавшееся наружу безумие заглушило все чувства, резко бросая его вперед. Но быстрый выпад в колени снова опрокинул его на спину.
– Я вижу скорость вкупе с желанием выжить! Но где же контроль?! – сенсей бросил тренировочную катану ему на грудь. – Возьми и отними! Иначе сдохнешь от голода!
Схватив оружие, он сделал резкий выпад в ноги, но тут же получил удар в живот, сбивший дыхание. Боли не было, только голод. Отпрыгнув назад, он посмотрел в глаза учителю, холодные, лишённые каких-либо эмоций глаза убийцы. И тут внезапно пришло спокойствие, будто весь организм сделался таким лёгким и податливым. Чувства начали уступать место равновесию, словно останавливая течение времени. Он парил вне пространства и времени, чувствуя только глаза соперника, стоявшего стеной перед заветной целью, уже неважно какой, но такой важной. Не понимая, как долго пребывает в таком состоянии, и видя застывшего на том же месте сенсея, он прыгнул…