— Верно. Верно. Правильно сказал. — На все лады поддерживали меня. Бабка Нюрка сняла тапочек и стала бить им по столу, выражая своё одобрение. Соседи были недовольны — запашок.
— Отныне все новенькие будут проходить проверку на полиграфе, который здесь куда более совершенен, чем у нас. Он уже заказан. — Прервал я гвалт. — Список вопросов к кандидату прошу составить комитет матерей. Вы ведь так называетесь? — Обратился я к маме.
— Да. — Сморщилась она от боли в лице, когда улыбнулась. Один сплошной кровоподтёк. — Мы — это инициативная группа, что разрабатывает планы обучения в школу, следит за графиком готовки, уборки. Все общие вопросы поселения решаем мы.
О них я узнал недавно. Не думал, что у нас есть органы самоуправления. А оно вон как…
— Хорошо. И дальше продолжайте свою работу, но не забывайте, кто здесь всё решает. Любой важный, — акцентировал я внимание, — вопрос должен быть согласован со мной. Отныне у нас не демократия! — Бахнул я кулаком по столу. «Мурзик» поддержал меня истошным мяу. На хвост ему наступил. Нечего под столом сидеть.
Убегая, он очень выразительно на меня смотрел. Не сомневаюсь — отомстит. Забудет и ещё раз отомстит.
Все смолчали, не обратив внимания на кота. Переглядывались, открывая рты и снова закрывая. Пришло время перемен. Не дождавшись возражений, продолжил речь, выкинув «Мурзика» из головы:
— Что же касается комитета староверов, то тут всё просто. Ваша стезя — это идеология. Знаю, чем вы занимаетесь, но придется взять на себя обязанности по военной подготовке. Создать курс молодого бойца. Стрельба, физическая подготовка — на вас. Вы практически все прошли войну, знаете жизнь не понаслышке. Это важно. Так что прошу постараться.
— Сделаем в лучшем виде, — кивнул председатель комитета дед Спиридон, пустив струю дыма, что сложилась в серп и молот. Да он просто Гарри Гудини, подумалось.
— Составьте списки. Я хочу знать председателей, их замов и работников. Кто на какие комитеты трудится. Тунеядцев быть не должно! — Помолчав, дал им время переварить новость. — С этим закончили. Следующий важный вопрос — как жить дальше? Признаем — мы не свободны. Вылететь за пределы этой системы нам не дадут.
— Рабы! — Прорычал Константин, трезвый, как стеклышко.
— Да. Мы обречены, собирать ресурсы Гааг-Ра до самой смерти и это меня не устраивает. Первой задачей я ставлю: закрыть долг перед корпорацией. Выкупить себя. Второй: покинуть эту негостеприимную планету, куда ссылают преступников всех мастей. Третье: найти нам новый дом. Вопросы, предложения?
Со своего места встала Ксюша. Рыженькая.
— Как мы знаем, на планете не хватает мужиков. Сильно не хватает… Возможно стоит обязать их иметь не меньше трех, пяти жен? Ситуацию нужно выправлять. — Смотрела она с вызовом. Бабульки заворчали, а молодые женщины поддержали хлопками. Улюлюкали и свистели.
— Согласен, — возликовал я, не показывая этого. Пять жен! Гарем! Разве это не мечта любого мужика? — Отныне все, кто достиг возраста восемнадцати лет — должны иметь от трёх и более жен. Времени у них на поиск и притирку пять лет. — Дал я роздых напрягшимся представителям сильного пола. Мама показывала отцу кулак. — Ещё предложения? — Никто руку не поднял. — Тогда на этом закончим. За работу, — распустил я собрание.
Наталья взяла меня в охапку и потащила домой, не дав девчонкам позаигрывать со мной всласть. Поглядывала зло. Ядом плевалась. В первый раз поругались. До битья посуды не дошло, так как она из мягкой керамики. Не ломается.
— И ты так это оставишь?! — Кричала она, пытаясь задушить меня в объятиях. — Я люблю тебя. Не смей. Ты мой. — Ударяла она меня кулачками в грудь, при каждом слове.
— Наташа, милая. — Применил я сто первый приём карате — поцелуй в ушко. — У меня есть ещё пять лет. Ну и сама подумай, как быть остальным? Они тоже хотят быть любимы, иметь детей, мужа. Или им в девках до старости сидеть?
— Да, — всхлипнула она и разрыдалась. Пришлось долго успокаивать. Выбила из меня обещание брать жен только с её одобрения. Некрасивых и с кривыми ногами. Она, конечно, будет первой, главной женой. Успокоилась.
Пришлось весь день провести в поселении, вникая в мелкие и большие проблемы. Должность обязывает. Эх… Лучше бы отправился в лес.
Ну, вот зачем мне знать, что наши какашки идут на удобрение грядок с картошкой? А их сетования, что говнеца мы вырабатываем мало, и надо это исправить?
Девки же вообще берега потеряли. Подавай им мужа на час! Я может и не против, но Наташа… Отказал.
Так что заперся в мастерской, попросту сбежав. На двери повесил табличку — меня нет. Вечер на дворе. В окно задувал холодный ветерок, внеся разнообразие в вечное лето Гааг-Ра. Завтра будем собирать урожай, а не то померзнет. Первый раз за день расслабился.
— За ваше отсутствие происшествий не было. В комнату заходили дети, что перетрогали здесь всё и ушли. — Доложился искин Наука-2. «Док».
— Хорошо. Что с «НБрД-5»?
— Наручный браслет диверсанта пятого уровня сбросил все настройки. Угрозы не найдено.
— Чудно, — взял я коробочку и положил себе на запястье левой руки. Она сперва потеплела, потом накалилась докрасна, знатно обжегши меня и бульк — стала жидкой, впитавшись в руку. На запястье проступил узор татуировки из ломанных черных линий.
— К ядру подключено новое оборудование. Включить его в общую структуру?
— Да.
— Приступаю. Интеграция с основной системой займёт двенадцать часов.
Вот и все. Из информации, которую я нарыл — эта штука незаменима. Встроенный дешифратор, взломщик, программатор, искин и куча всего. Помощник на все случаи жизни. Очень удачное приобретение. Очень.
— Ну, ты где? — Вошла в мастерскую Наталья. На часах было два ночи. Не заметил, как время прошло.
— Извини. Заработался, — улыбнулся я виновато, рассматривая свою красавицу в свете звёзд из окна. В комнате горел лишь экран проектора.
— Тебе придется долго извиняться, — подошла она сзади к моему стулу и обняла за плечи. Её руки пахли клубникой. — Алиса уснула на нашей постели, так что… — Скинула она халатик, оставшись в розовом белье, разрисованном зайчиками. И где она его взяла интересно?
Встал, подхватив взвизгнувшую малышку на руки, и усадил на верстак, любуясь своей женщиной.
— Я буду стараться, — потянулся я к лифчику, а она к застёжкам моего комбинезона.
— Я не смотрю. — Подал голос искин.
Охота. Как много в этом слове. Каждый раз, убивая беззащитное существо, у меня сжимается сердце. Люблю я животных. Эти мягкие комочки меха, что пищат в твоих руках и требуют кушать.
Вспомнил «Малыша», нашего кавказца, что заболел, разбудив нас посреди ночи, и стал тыкаться во все углы головой, жалобно скуля, прося помощи. Первыми отказали глаза. Затем ноги. Потекла слюна, не останавливаясь. Целый ручей. Вызвали ветеринара, который не хотел ехать на ночь, глядя, но за десять тысяч — согласился. Жулик поганый!
Глаза наполнялись слезами, когда мы держали нашего пушистика, а этот гад — врач, его усыплял, приговаривая: скоро умрёт, скоро умрёт. Он делал своё дело — понимаю, но ненавижу. Встреться он мне в темном переулке…
— Поймали дядя Ваня. Поймали! — Бежал ко мне племяш, с особью номер девяносто девять в руках. Розовый пушистик, по моей классификации. В память о «Малыше». Не опасен. По факту это пух с дерева, который демонстрирует признаки разумного существа. Строит жильё, что-то пищит и ластится. А мы их корпорации сдаем. На опыты. Косметику.
— Молодец. — Похвалил я его. — Повезло, что наткнулись на их колонию. План на несколько месяцев вперёд выполнили. — Принял я пушистика из его рук, смотрящего на меня удивленными глазками и посадил в клетку. — Устали? — Обратился я к ребятам, стараясь не смотреть на сжавшийся комок меха в углу, что жалобно пищал и тянул ручки в сторону леса. Блядская жизнь!
— Уффф… — Вытерли он трудовой пот. — Да. Передохнуть бы. — Умаялись. Гонялись за этим реактивным шариком, что может становиться невидимым. Непростая задачка, даже для взрослого.
— Ну, тогда грузимся. Полетим в одно место. Там отдохнем и развлечемся.
— А куда? — запрыгали они от радости — визжа. Совсем дети ещё.
— Узнаете, — многозначительно помолчал, состроив мечтательное лицо.
Посещать точки на карте, что оставил бандит — не перестал, несмотря на фиаско с волками. Вот в очередной поход и наткнулся на это чудо. Затерянный мир. Или страна Оз. Не решил ещё, как назвать.
— Правый двигатель барахлит. — Пожаловался Богдан, стоило нам взлететь, завалившись на бок. По кабине полетели незакрепленные вещи, ударяя о переборки. Повезло, что головы нам не разбило. Сам виноват — нарушил правила техники безопасности, не закрепив барахло.
— Сажай. Посмотрим. — Приказал я. Парни вцепились в кресла, побелев от страха. Малость перетрухнули. Думали, разобьёмся.
Доступ к двигателю был через трюм. Снял люк с пола и спрыгнул в машинное отделение. Температура была в районе семидесяти градусов. Пот потёк ручьём. Ребятня свесила головы, наблюдая за каждым моим движением.
— А как вы его чинить будете? — Спросил Митя. — Инструментов же нет. Мой папа, когда уходит в гараж берет две сумки и магарыч.
— У меня есть ядро в голове. Компьютер. Вам его поставят по достижении пятнадцати лет. Оно мой инструмент и магарыч. — Закусил я язык от усердия. Кожух двигателя перегрелся и в никакую не хотел сниматься. Придется по старинке.
— Саша подай гвоздодёр. Он должен быть под капитанским креслом. — Выделил я племянника, что был, посерьёзней. Взрослым подражал.
— Бегу, — сорвался он, обернувшись за секунду и в последний момент, оступившись, уронил железку точно в люк. Хорошо я голову успел убрать, брякнулся гвоздодер о пол, выбив искру. — Извините. Я…я… — Стал он заикаться, готовый заплакать.
— Все нормально. — Улыбнулся, подбадривая его. — Не переживай. — Поднял я инструмент и вырвал кожух с корнем. На замену.