«Отлично. Бери их, а дальше видно будет. Как говорил один из наших многочисленных знакомцев, господин Бонапарт: главное – ввязаться в бой, а там уж посмотрим! А где Николай?»
«В зале. А, вон он пользуется этой неразберихой и лезет поближе к сцене. Наверно, понял, что тут без тебя с Альдаиром не обошлось».
«Ну так действуй!»
Легко сказать – действуй. Ленин стоял перед трибуной, спиной к ней и лицом к залу, чернильница и перо находились как раз на трибуне – но между Ключом номер один и Женей Афанасьевым расположились посадочные места и столы президиума, густо забитые выбранными в распорядительный орган съезда товарищами. Полог невидимости… полог невидимости. Если повезет, то можно схватить письменные принадлежности Ленина и, словно под сень густого дерева, нырнуть под этот полог, созданный экстраординарными возможностями дионов. Почему они сами не могут взять?.. Почему они сами не могут взять нужную вещь, ведь они – невидимы, что Альдаир, что Галлена, и можно было безо всяких хлопот…
«Действуй, презренный!! – вдруг грянуло в голове могучим повелительным басом, оглушило, бросило из холода в жар и обратно. – Действуй, ибо только ты должен взять этот Ключ!» Афанасьев не стал размышлять далее. Он оттолкнул чье-то потертое плечо, одним прыжком взлетел на стол президиума, перемахнул через него, не заметив, что кто-то получил его ботинком в зубы. Женя видел перед собой только трибуну и чернильницу с пером, к которым уже прикасалась рука Ленина. Весь зал так и ахнул. Впрочем, не только из-за Афанасьева, потому что в удушливом воздухе над сценой вдруг мелькнуло что-то темное, сгущаясь и обрастая плотью. Ленин коротко вскрикнул и звонко хлопнул себя ладонью по вспотевшему лбу. В двух шагах от него возникли две пошатывающиеся фигуры, мужская и женская. Мужчина и женщина поддерживали друг друга, и Ленину почудились горящие глаза и совершенно белые лица.
Он развел руками, как будто хотел обнять Альдаира и Галлену, и выговорил:
– Товагищи, но позвольте!..
– Вла-а-адимир Ильич! – утробно взвыл кто-то. – Владимир Ильич, отойдите, онии-и-и!.. Пригнитесь, вниз, вниз, Владимир Ильич!..
Афанасьев, который уже схватил чернильницу и перо, увидел, что прямо к нему, к Галлене, к Альдаиру, бегут люди в черной коже, на ходу расстегивая кобуры пистолетов. Ленин попятился, задел Афанасьева плечом. Женя потерянно улыбнулся и вдруг на полном автопилоте вынул из кармана сотовый телефон с фотокамерой. Ленин развернулся и, вдруг молниеносно выкинув вперед руку, выхватил из рук Афанасьева сотовый и швырнул его оземь. Афанасьев видел, как сверкнули глаза и зубы вождя… Телефон разлетелся вдребезги. За фигурой Ленина возник Колян Ковалев, Афанасьев вскинул на него глаза, но тут же загремели выстрелы. Стреляли на поражение и, что самое существенное – стреляли по ним. Кто-то надсадно кричал на одной ноте:
– Прекратить контрреволюцию!
Как будто распахнули окна – порыв ветра смахнул со столов президиума многочисленные листки, записки, сцена глухо задрожала под ногами, – и в следующую секунду Афанасьев, поняв, ЧТО начинает происходить, бросился к Альдаиру и Галлене. С другой стороны к ним устремился Колян. Облик дионов помутнел, у основания их ног замелькали неяркие вспышки искр, разрастаясь в целые снопы света… Ноги Альдаира вдруг потеряли отчетливость контуров, став чем-то вроде двух хоботков короткого, компактного смерча. Хоботки неистово вращались, поднимаясь все выше, забираясь вверх по телу диона… Афанасьев прыгнул к Альдаиру – и тут же увидел, как один из чекистов, щуря глаз, спускает курок.
В упор – в него, в Афанасьева.
Как будто сразу отрезало все звуки отступавшего, мутнеющего зала. Делегаты остолбенело встали, с суеверным ужасом глядя на то, как разросшаяся на полсцены воронка смерча, по краям оплывающая мутно-зеленым с проскакивающими длинными малахитово-болотными искрами, скрывает собой висящий над президиумом кумачовый лозунг «Вся власть Советам!»
– Владимир Ильич!!!!
…И последнее, что услышали остолбеневшие делегаты съезда – это вспорхнувший над сценой, рассыпавшийся лепестками отзвуков и истаявший выкрик. Выкрик, полный искреннего коммунистического негодования, возмущения происками проклятой буржуазии:
– Агхибезобгазие, товагищи!
ГЛАВА ПЯТАЯ,в которой Женя смотрит сон, Владимир Ильич признается в своем антипролетарском происхождении, а Лориер строит козни
Когда пуля, пущенная одним из чекистов, крепко залепила сердце Жени Афанасьева, он начал падать на сцену, уже начинающую закручиваться в спирали, словно не мертвое дерево было под ногами, а живая, ироничная, игривая вода, вбирающая Женю в себя. Он не успел даже почувствовать боли. Было только всё то же блаженно долгое состояние полета, трескучие линии перед глазами, словно от косо оборвавшейся старинной кинопленки… Наверно, это и называется смерть, подумал он, проваливаясь в бездну сквозь сцену Коммунистического университета имени товарища Свердлова. Наверно, прямиком в ад.
Странный, страшный, забавный сон – видение, сузившееся до кинематографической ясности, – вошел в голову Жени, и гремучая смесь времен, событий, персоналий, будучи переведенной в гастрономический эквивалент, вызвала бы чудовищное несварение желудка даже у самого железобетонного обжоры и чревоугодника.
Итак…
КОШМАР ЖЕНИ АФАНАСЬЕВА, ПРИВИДИВШИЙСЯ ЕМУ СРАЗУ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН РАЗБИЛ ПРИНАДЛЕЖАЩИЙ ЕВГЕНИЮ МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН СО ВСТРОЕННОЙ ФОТОКАМЕРОЙ, А РАБОТНИК ЧК ВЫСТРЕЛИЛ ЖЕНЕ В СЕРДЦЕ
Действующие лица, физиономии и просто хари кошмара НЕ вымышлены.
Женя Афанасьев, почему-то в черном длинном одеянии, с фальшивым пантомимическим выражением на лице, стоит посреди огромной студии в светящимся кругу и визгливым голоском говорит:
– В нашем эфире игра «Са-а-а-мое слабое звено»! Представляем участников команды!
Бежит луч света, выхватывая – одно за другим – знакомые до боли лица. Разлетаются тени, свет стекает к ногам игроков, и каждый из них коротко представляется:
– Иосиф, Гэнералиссимус Савэтского Союза! Люблю аккуратность и чистоту. В особенности чистоту партыйных рядов.
– Лео-нид… мням-мням… Хенеральный секретарь… Союза Советских… хде моя бумажка?.. Сосисиских республик.
– Владимий, пгедседатель Совнагкома! Непгеменно хочу выиггать, непгеменно!
– Другой Владимир, однозначно! Председатель ЛДПР! А игра эта куплена, однозначно! Вы посмотрите на этого коррупционера! Следующий, за мной который будет!.. Всю страну разворовал, а теперь сюда приперся!.. Подонок! Подлец!
– Борис! Первый, понимаешь, президент России. Думаю, шта-а-а-а… игра будет, ну-у-у… такая!
– Иоанн Васильевич, царь и великий князь всея Руси.
ЛЕНИН. А это, батеньки, что за недобитый бугжуазный элемент, котогый агхипгедательски пгокгался в наши гяды?! Типичный оппогтунист!
ИОАНН. Ты что же это, черт ледащий, на государя напраслину возводишь? Ах ты, клоп заморский!
ВЕДУЩИЙ (почему-то гнусавя). Господа и товарищи игроки! Не будем ссориться до игры. Вам еще предстоит выяснить, кто из вас САМОЕ СЛАБОЕ звено!
СТАЛИН. Это харощая игра. (Закуривает в студии трубку, несмотря на умоляющие взгляды ведущего.)
ВЕДУЩИЙ: Итак, начнем нашу игру. Первый раунд длится две минуты, и он начинается прямо сейчас. Иосиф, назовите столицу Гондураса.
СТАЛИН, Я полагаю, щьто это – Колыма.
ВЕДУЩИЙ. Неверно, столица Гондураса – Тегусигальпа. Леонид, назовите сделанное в Китае изобретение, и ныне являющееся основным носителем информации.
БРЕЖНЕВ (шевеля бровями и причмокивая, растерянноповорачивает голову). Э-э… бумажка…
ВЕДУЩИЙ. Правильно, бумага. Владимир!..
БРЕЖНЕВ. Бумажка… хде моя бумажка, шобы по ней отвечать… мням-мням… товарищчи…
ВЕДУЩИЙ (уже не слушая игрока Леонида). Владимир, назовите имя первого консула Франции, который в 1804 году провозгласил себя императором?
ЛЕНИН. Агхипгостой вопгос! Конечно же это товагищ Бонапагт, ставленник кгупной фганцузской бугжуазии! Истоки импегиализма, батенька…
ВЕДУЩИЙ. Правильно, Наполеон Бонапарт. Борис…
ЕЛЬЦИН. Банк.
ЖИРИНОВСКИЙ. Ему все банк, банк! Мало ему счетов в швейцарских банках, которые он себе наоткрывал. Я бы ему задал вопрос!.. Ведущий, давай с тобой местами поменяемся. Ты ж точно подкуплен или Чубайсом, или Абрамовичем, одно из двух, однозначно! Один я – неангажированный и чистый!..
БРЕЖНЕВ (ворочая головой). Хто здесь?..
ВЕДУЩИЙ. Борис, как назывался до революции 1917 года город Екатеринбург?
ЕЛЬЦИН. Ну-у-у, я, тут, понимаешь, подумал, взвесил, так сказать… Думаю, шта-а-а-а Екатеринбург – это, понимаешь, Свердловск.
ВЕДУЩИЙ. Неверно, до революции Екатеринбург назывался Екатеринбург. Иоанн!..
ЕЛЬЦИН (недовольно). Какие-то у вас, понимаешь, туманные вопросы… Развели, значит, эдакое… шта-а-а…
ВЕДУЩИЙ. Иоанн!..
ГРОЗНЫЙ. Это кто тут Иоанн? Ты что же это, чума тебя задави, великого государя, как холопа с псарни, по имени величаешь? Без «-вича»?
ВЕДУЩИЙ (жмурясь). …«прокурор» – это должность для обвинителя или для защитника?
ИОАНН. Тебе уже никакой прокурор не восхочет помочь, аще восхотяшу урон нанесть мне и державе, Иоанну врученной! А вопрос твой тщедушный расколю, аки орех. Ибо перед Вседержителем защитник…
ВЕДУЩИЙ (жмурясь еще больше и вжимая голову в плечи). Неверно, не защитник. Прокурор – это обвинитель.
ЕЛЬЦИН. Был у меня один прокурор, Скуратов. Так тот, понимаешь, прокурор…
ИОАНН. Скуратов? Малюта? Это что же, мне изменив, к тебе переметнулся проклятый лихоимец? Кровь мою ядущи…
ВЕДУЩИЙ. Время первого раунда закончено. И вы смогли положить в банк одну тысячу рублей вместо пятидесяти возможных. Кто потерял политический нюх? Чья вставная челюсть давно выпала на пол? Кто ведет вредительскую антипартийную работу и давно достоин быть выкинутым из этой студии?.. Осталось определить, кто из вас самое слабое звено!!!