– Ага, – ответил я, не зная, что тут еще можно сказать.
– Да тебе в сельские священники надо идти. Свадьбы проводить, деток общинников крестить.
– Я серьезно рассматриваю этот вариант.
– Может, и мне стоит.
– Гринь?
– Сразу умер. А Астерот?
Сам, выходит, допер, с кем сражался. Впрочем, воспитанник у меня толковый, иного я от него и не ждал.
Четкого ответа на его вопрос у меня не было. Вряд ли Падший пострадал, чин благословения жилища – не боевое заклинание. Обычный церковный ритуал, который, как правильно заметил Стеф, используется сельскими дьяками для освящения дома. Особой силы не имеет, но имеет один любопытный побочный эффект – делает благословленный участок земли недоступным для нечистых.
Совершить обряд мог любой священнослужитель – сложного в нем ничего не было. Правда, обычно он проводился подольше и требовал некоторого реквизита. Но у меня с собой не было святой воды, да и елея я как-то не подумал прихватить. Не было и получаса на чтение псалмов с молитвами и песнопениями. Но было кое-что куда более серьезное – кровь человека, добровольно пожертвовавшего собой ради спасения другого. Кровь агнца. Гриня.
Конечно, она не могла уничтожить Астерота. Будь все так просто, с вторжением из ада уже давно покончили бы. Однако он сбежал – демоны, даже высшие, не могут стоять на освященной земле. А я именно это и сделал – сотворил на станции Церера-Сортировочная небольшой кусочек святой земли. И демону пришлось бежать.
Но вряд ли он пострадал сколько-нибудь серьезно. Астерота вышибло из тела венерианца, попутно убив носителя, но и только-то. Стоит выйти за границы проведения обряда, он снова нападет на нас. Кто его знает, сколько у него еще таких вот подготовленных к одержимости?
Все это я рассказал Стефу. Тот покивал, как мне показалось, равнодушно и стал укладывать тело нашего соратника в позу для погребения. Некоторое время я наблюдал за этим довольно бессмысленным занятием – нам негде было хоронить погибшего, – после чего мысленно надавал себе тумаков и стал помогать воспитаннику.
Хотя я не всегда по-доброму относился к нехристю, он был хорошим товарищем. Сколько уже имел возможностей бросить все и сбежать, столько об этом говорил, но так ни разу и не сделал. А потом пришел момент истины, и он, не колеблясь, принял смерть, предназначенную не ему.
Еще несколько минут мы потратили на то, чтобы прочесть молитву за упокой души Гриня, пусть бы он и не принадлежал к Церкви. Потом поднялись и стали готовиться к выходу. Стеф перезаряжал винтовки, я же поправлял повязки.
– Тебе сколько до восстановления Импульса? – уточнил я, поглядывая на разрушенную лестницу и понимая, что подниматься придется по левому крылу.
– Часа полтора.
– Может, подождем? А то с двумя игольниками на высшего демона как-то…
– Думаешь, он теперь сам из норы своей выползет? – вопросом на вопрос ответил страж.
Для нас это было бы очень хорошо. Можно сказать, идеально – единственный шанс покончить со здешним «хозяином». Но мы оба понимали, что такое вряд ли возможно. Астерот уже видел, как один высший демон превратился в горстку праха после схватки со Стефом. На своей шкуре почувствовал, каково это, когда обрядом благословения вышибает сущность из захваченного тела. Он определенно считал нас серьезной угрозой.
Явись Падший сам, в истинной своей форме, Стеф мог, пусть и ценой собственной жизни, сокрушить его. Но, скорее всего, демон просто завалит нас телами своих адептов, абсолютно не считаясь с потерями.
– Очень сомневаюсь. Но – вдруг?
– Ага, вдруг. Ну давай посидим. Нам спешить некуда, ему, думаю, тоже.
Я с наслаждением уселся обратно, прижимаясь спиной к стене. На всякий случай положил винтовку на колени и прикрыл глаза. Тело, почувствовав, что прямо сейчас не станут использовать в экстремальных режимах, тут же принялось себя жалеть и вибрировать.
Вибрировать? А, это коммуникатор, оставленный Вимом для связи со старшим сыном, подавал сигнал. Фу-ты, а я уже испугался!
– Слушаю.
– Вам все же удалось! – изображение лица Жерара пыталось, но никак не могло передать той радости, которую испытывал второй в иерархии альбигоец. Зато голос – полностью. Он просто звенел от возбуждения и ничем не сдерживаемого триумфа.
– Что нам удалось?
– Уничтожить высшего демона! Вы смогли, хвала Творцу!
Я сузил глаза, не вполне понимая, о чем он.
– Кое-какой урон ему мы и вправду нанесли…
– Но корпы сдаются, Оливер! Везде, по всем секторам, даже там, куда мы не заходили!
– А… Ну это прекрасно…
– И разведчики доложили, что их колдуны, все до одного, вдруг умерли!
– Умерли? – тупо повторил я. Посмотрел на Стефа и увидел, как он беззвучно смеется. – Почему?
– Я думал, это ты мне скажешь! Так вы убили Астерота?
Я приложил пластину коммуникатора к груди, закрыв объектив и микрофон, и спросил у подопечного:
– А ты чего ржешь-то?
Тот прыснул уже в голос, не таясь. Я нахмурился. Он замахал руками, сейчас, мол, одну секундочку. Однако на то, чтобы успокоиться, у него ушло секунд двадцать. Все это время из коммуникатора звучал голос старшего сына.
– Ну, поделись, что такого смешного ты услышал, Стефан Дуров?
– А ты что, сам не понял до сих пор?
– Прости, но нет!
Я даже строгости в голос поддал, чтобы он не думал, что шучу.
– Ой, Оли, я не могу! Ты же аналитик, а тут все настолько очевидно! Астерота вышвырнуло из тела, а все созданные им колдуны в одночасье померли. Правда непонятно? Кровью Гриня и обрядом благословения жилища ты освятил всю станцию!
Ждать посадки капсулы было сложнее всего. Ни схватки с Астеротом и его адептами, ни посредничество в трехсторонних переговорах между Фоксом, Мантой и Жераром, ни перегрузки в полете, когда нас с напарником вдавливало в упругий гель, – все это ни в какое сравнение ни шло с той нервозностью, которую я испытывал, глядя на табло обратного отсчета на внутренней панели.
До посадки оставалось еще четырнадцать минут.
– Посиди спокойно, – голосом утомленной матери произнес Стеф. – Пожалуйста, посиди спокойно еще немного.
Гель уже втянулся обратно в полости в стенах, что дало мне свободу движений.
– Понимаешь, я одновременно верю и не верю тому, что мы возвращаемся на Землю!
– Понимаю. Сам чувствую себя примерно так же. Но это не повод метаться по крохотной клетушке. Успокойся.
Сказать это было легче, чем сделать. Признаться, я сам не вполне понимал своего возбуждения, однако бороться с ним даже не пытался. Оно было человеческим.
– А вдруг откажет посадочный механизм? Представь, разбиться после всего того, что мы пережили!
– Значит, разобьемся.
Я не боялся аварии, но слова лились сами, даже не успевал понимать, что вылетало у меня изо рта. И это было восхитительно.
– А что, если иерархи отлучат нас от Церкви? Мы же столько нарушили правил – я со счета сбился!
– Значит, отлучат.
Изгнание меня тоже не тревожило. После тех вестей, что мы принесем, нас либо навечно засадят в самую глубокую камеру, либо сделают героями.
– И что мы тогда будем делать, умник?
– Ты вроде хотел в сельские священники пойти?
– И как это возможно сделать после отлучения?
– Тогда отправимся в Сибирь.
– Зачем?
– Поступим на службу к Кругу посвященных. Судя по тому, что говорил Гринь, они примерно тем же самым занимаются, что и мы.
– И ты готов предать веру?
– Вера тут при чем, старик? Ты уже совсем себя довел. Помолчи хотя бы пять минут!
Я с демонстративным возмущением засопел. Старик, надо же! Да этому телу еще двадцати пяти нет! Если кто из нас и старик, так это именно мой напарник! Выглядит лет на пятьдесят, если не больше. Постарел на половину жизни после одной схватки с высшим демоном.
Я усмехнулся. Он постарел, а старик я. Забавный речевой оборот, но чистая правда. Господь решил даровать мне вторую жизнь, но это не значит, что я забыл о первой.
После победы над Астеротом мне пришлось окончательно и бесповоротно принять тот факт, что я человек. Не знаю как, не ведаю почему, но наставителем, то есть цифровой копией Оливера Тревора, я больше не являлся. Запись личности не может призвать силу изгнания или благословения, как это случилось со мной.
Приняв этот очевидный вывод, я будто снял с груди железные полосы, которые мешали мне дышать. В голове утихло сражение логики и эмоций. Я стал цельным. Что невероятно радовало моего напарника – именно напарника, а не подопечного! По его словам, я уже замордовал всех пространными рассуждениями на тему, может ли записанная на носителе эмуляция сознания обрести личность.
Зато теперь все встало на свои места. Был человеком, умер человеком, жил, как копия человека, и снова стал человеком. Чудо, но что я, чудес не видал, что ли? В последнее время – с избытком!
Одно из последних – освобождение космической станции от власти ада. Всевышний буквально воспринял слова «благослови дом сей» и полностью закрыл на нее дорогу для любой инфернальной сущности. Не то чтобы я был против, но, если подумать, такая сила прошла через меня и излилась на окрестности, что становилось немного страшно. А я ведь ничего даже не почувствовал!
Другим стало то, что местные жители, и при демонах-то не особенно друг с другом ладящие, не перебили друг друга в борьбе за власть. Вот уж чудо так чудо – они смогли договориться о разделе сфер влияния, подписали друг с другом договоры и начали учиться жить без всевидящего ока Астерота.
Фокс окончательно подмял под себя нижние уровни, а Манта занялась наведением порядка в своем понимании на верхних. Корпы, конечно, пытались возражать, но их не особенно спрашивали. Естественно, там не будет все гладко, крови прольется порядком, и потребуется много времени, чтобы демонопоклонники приняли новый уклад жизни. Но у Моисея же получилось? Вот и у них получится.
Тем более что, покидая станцию, мы не оставили церерцев наедине с собой. От лица Ассамблеи, хот