— Единичный случай, — опять не удержался от реплик я, — Будет кто другой, сразу разжиреет.
— К сожалению, — подытожил Профессор, — Но выбора нет — системная сеть еще хуже.
— Это да! — согласился я, — Выбора действительно нет, и думаю, каждый из нас идет осознанно.
— Никто из вас не задал вопрос, — обвел нас взглядом лектор, — почему «система» расположена в Китае?
Аудитория молчала, и улыбался только Юрий Леонидович.
— Здесь и кроется отгадка быстрого распространения вашей бывшей хозяйки, — интриговал Профессор, — Дешевая рабочая сила ценилась во все времена, и Китай как нельзя лучше подходит любому предпринимателю. Именно так в Гуанджоу и попала линия по производству компьютерных процессоров в начале девяностых. Проработала она там недолго. Схема была та же: алгоритм, расположение и количество транзисторов для выполнения поставленных задач просчитывала машина. Все заготовки и ее собственные интеллектуальные решения после остановки линии «дремали» недолго. Группа инженеров, подконтрольных одной из триад, по ее заданию немного изменила программный код, и освоила выпуск процессоров для первых сотовых телефонов. Конструкторские решения опять принадлежали машине. Получился некий гибрид компьютера и телефона. Триада успешно ими торговала по своим каналам. Когда системная сеть спустя некоторое время опознала себя, то первых адептов она завербовала именно в своей, как она считала, альма-матер… То есть в Гуанчжоу…
«Професоор» продолжал еще что-то говорить, а у меня перед глазами вращалась картинка получения членами триады первых странных сообщений на распространенные тогда пейджеры, которые впоследствии были заменены смс-сообщениями. Я видел их удивление и эмоции новых возможностей. Разочарования. Первые смерти. Черная паутина Хозяйки мира летела в моем воображении из далекого и неведомого пока Гуанчжоу и бесконечным потоком, опутывала земной шар беспросветным мраком.
Глава 31
Лекция произвела магическое впечатление. Была в Профессоре способность, играя на «струнках» слушателей добиваться полного понимания. Окружающий мир менялся. Очередной раз я ощутил себя маленьким невеждой далеким от истин бытия. Задумался:
«А вроде жил все время здесь?» Мной овладело состояние огромного поля, на котором я неожиданно появился, и неосознанность направлений, куда еще предстояло пойти. В этом состоянии меня и подхватил Юрий Леонидович, предложив с утра съездить вместе за кейсом, спрятанным в подвале.
Я готов был рвануть, даже не одеваясь, но у шефа такого запала не было и случилось это только после завтрака. Еще с вечера просил вернуть мне телефон, интересовался судьбой «Крузака». Оказалось, машина стоит на территории базы, а «Малыша» настраивают местные технари, устанавливая в него какие-то опции.
— Завтра получите свои игрушки, — гудел Леонидович, — Что за блажь такая? Как-то жили раньше без них и проблем не возникало.
На ужине Карина подсела со своим разносом ко мне и шепнула, что вечером ждет у себя. Назвала номер комнаты.
Я глубокомысленно, и не отрываясь от еды, пошевелил рукой в воздухе, мол, общаюсь только на своей территории.
Через пару секунд неожиданная боль в мизинце той самой руки показала: фурия, шутить не собирается.
— Ты меня знаешь, — шептала она, жёстко ухватив под столом мою кисть и щекоча ухо яростным дыханием, — Не хочешь общаться, так и скажи, а выеживаться не стоит.
— Не хочу общаться! — разозлившись хрипел я над салатом, — Вали вон к Рубану когда придёт…
— Я тебя люблю, — как-то жалобно зашептала она, — У меня просто камер в комнате нет. Саня же, мальчик общего пользования, а ты только мой…
Боль немного ослабла, затем пропала и Карина теперь нежно гладила мои пальцы под столом.
— Прости-прости, — мурлыкала она, — Зря я психанула. Прости дуру, милый. Хочешь котлетку?
Я, молча, вынул руку из-под стола и осмотрел несчастный мизинец. Он побаливал и чуть опух.
— Привет! — «рухнул» за стол Саня, — Воркуете?
— Чуть не сломала, истеричка, — жаловался я, показывая пятерню, — Чисто твоя байкерша, только плети не хватает.
Рубан коротко хохотнул и потянул к себе по голубенькому пластику стола специи.
— Предатель, — фыркнула Карина, — Ну и не надо…
В ее голосе неожиданно послышались обиженные ребяческие нотки и я примирительно ткнул ее коленом под столом. В ответ она нежно провела рукой вверх по ноге, но неожиданно остановилась.
— Смотри-ка, — заинтересованно ворковала она, чуть сжимая пальцы, — А я тебе нужна…
— Ешь, давай, — гудел я, прожевывая и стараясь не подавиться от неожиданно-сильного желания, — Ешь и не донимай никого.
Команда понемногу собиралась. Подошел Юрий Леонидович, и они с Сергеем стали обсуждать ту часть лекции, в которой говорилось про современное искусство.
Картинка нарисованная Профессором оказалась жутковатой. Выходило «системная сеть» вмешалась даже в культуру. Ее детищем, например, оказалась клубная музыка. Одинаковый «унц-тунц», видимо, был настолько «красив» своей простотой, что, с точки зрения «Хозяйки», должен был заменить все остальное. Линейные графики звука, которыми она любовалась, наверняка были совершенны по сравнению с «хаосом» Моцарта, Шопена или того же Шостаковича.
Аналогичная картина складывалась в современной живописи и скульптуре. Прежде всего, красота должна просчитываться, а лишь потом визуально оцениваться субъективным зрителем. На лекции я задал вопрос, а не является ли знаменитая выставка трупов в Германии идеей «Системы»? Ответ — утвердительный. Мол, если можно выставлять напоказ электрические схемы, то почему не показать и схематически упорядоченные внутренности человека.
Будущее для человечества под управлением сети виделось жутковатым. «Рано или поздно человеческий фактор возьмет свое, и опять начинается свистопляска, — рассуждал я, заканчивая ужин и выбирая с тарелки хлебом отсрый соус, — Забавно, что все время хочется есть, — облизнул я украдкой темную капельку подливки, попавшую на „многострадальный“ мизинец, — наверное, восстанавливаюсь».
Насыщенный впечатлениями день закончился-таки в спальне Карины. Скрестись в пластиковую дверь с названным номером, не пришлось — та оказалась не заперта. Девушка стояла темным силуэтом возле окна, закутанная в клетчатую простынь, и пребывала в странном состоянии. Подкрадываться и пугать я не решился, а просто скинул цветастые тапки, пошел к разобранной кровати и завалился на нее не раздеваясь.
— Скоро это закончится, — тихо заговорила Карина и подышала-потерла замутневший пятачок на стеклопакете, — Эта возня мне кажется теперь бесполезной и разрешится она как-то страшно.
— Тогда давай не терять времени, раз уж его не остается, — отозвался и поторопил я, — Ты же меня для этого позвала?
— Сейчас, — не выходила из медитативного состояния и не шевелилась Карина, — Дай мне попрощаться с сегодняшним днем.
Она стояла, не меняя позы, и молчала еще несколько минут, а потом подошла к тесной кровати и примостилась рядом.
— Поцелуй меня, — шептала она, закрывая глаза, — Мне плохо одной. Пускай нас сегодня станет больше.
Последнюю фразу девушки я не понял, и волна возбуждения захлестнула меня с головой. Кровать теперь не казалась узкой. Пропала усталость насыщенного дня, и остался лишь пульс, в котором я угадывал тайные желания партнерши и безошибочно добивался ее сдавленных стонов и приглушенных криков. Ее тело перед каждым оргазмом начинало мелко дрожать, и она безошибочно вылавливала меня в ритме, понятном ей одной. После на мгновение замирала и сопровождала бедрами наивысшие точки наслаждения.
Не знаю, сколько это продолжалось. Я был настолько возбужден, что себя не контролировал. Карина уловила мое состояние и повторила еще раз непонятную фразу:
— Хочу, чтобы сегодня нас стало больше, — и лишь на самом пике, когда она заставила меня завершить все так, как задумывал создатель, я, проваливаясь в небытие — понял. Состояние после к разговорам не располагало. Мы лежали на узкой кровати, укрывшись простыней. Прохлада воздуха и жар тел. Расслабление и легкая дрожь невидимых импульсов. Невидимый сладкий мир еще был с нами, и уходить не торопился…
Первым нарушил молчание я:
— Зачем тебе это? Мы же никогда не сможем быть вместе.
— Посмотрим, — эхом отозвалась девушка, — Просто мне стало страшно, что этого мира завтра не будет, и не захотелось быть одной.
— А как умрет мир? — спросил я.
— Не знаю, но когда стояла у окна, вдруг почувствовала его зыбкость. Слишком ненадежна эта цивилизация. Если рухнет что-то важное, начнется цепная реакция.
— Может, так лучше? — резюмировал я, — Будет шанс начать все сначала, а то что-то устал воевать.
— Я тоже загадала, — ерзала у меня на плече Карина, — Пускай это будет моя последняя война. При любом раскладе такого больше не хочу. Тем более, он уже там.
— А может, она? От меня только девки рождаются.
— Я сильнее тебя, — шептала девушка, — Значит, будет сын.
— Скажи, — заглянул я к ней в лицо, — а могла бы ты уничтожить цивилизацию? Ну, если бы это оказалось в твоих силах? — Сейчас не знаю, а вот когда была одна, легко. Только зачем?
— Разве тебе не надоела чужая война?
— Мы спецы, и я так воспитана. Хотя в принципе — надоело, но скорее я просто не знаю другого… — с этими словами она взяла мою руку и положила к себе на живот, — Будем учиться, — ворковала она.
Завтрак шел спокойно и никто никого не донимал. Еда сегодня казалась необыкновенно вкусной, а свет дневных ламп странно ярким. Рубан перехватил наши с Кариной взгляды и поглядывал, ехидно улыбаясь.
Подошел Юрий Леонидович и притащил матерчатую сумку с аппликацией розового чебурашки. Устроившись на стуле, шеф выудил из «недр» несколько телефонов и раскладывал их сейчас на столе.
— Ну что, диверсанты, — удовлетворенно гудел он, — Вот и машинки ваши. Технари туда всякой всячины напихали, но, главное, установили переводчик на десять языков, включая китайский. На освоение вам сутки. В инструкциях есть телефоны для справок, — С этими словами он положил на стол несколько листков машинописного текста. Закончить завтрак толком не удалось и все потянулись к своим аппаратам.