— Иначе не победить, — грустно улыбнулся Джонович, — Хотя стиль жизни каждого из нас это его личный крест, отчего и страдаем.
Профессор удивленно вытаращился на него.
— Что смотрите Валентинович? — грустил Джонович, — Я же тоже пока не совершенен. Поучать легко — действовать сложно, а идея без дел — нежизнеспособна. — Мы озадаченно молчали, — Я про маму, — уже в нормальном темпе заговорил он, — Спасибо Юрию Леонидовичу не побоялся на своем настоять. «Система» все грамотно просчитала и если бы не вы не говорить бы нам сейчас. Вот вам и слепая сыновья любовь. Будем избавляться от последних привязанностей? — задал он нам неожиданный вопрос.
«Монстр», — оценил я уже в нормальном течении времени, догадываясь, о чем речь, Показалось, даже Леонидыч вздрогнул.
Приговор Джоновича был суров: мама участвует разменной картой в операции против «Системы».
— Дальше как будет, — закончил шеф «Альтернативы», — Смерть-смерть. Пытки-пытки, но чистый полет остается лишь когда все ненужное отброшено.
С Колькой говорил вечером и в той же компании. На другой стороне трубки что-то гулко ухало и грохотало.
— Я в порту, — кричал товарищ, — Товар принимаем. Времени на разговор минута.
— Дыньс-с-с… — буцкал далекий порт. Сколько информации можно выдать за краткие шестьдесят секунд? Я успел все: сообщил, что хочу приехать в гости, и получил указание взять билет до Пекина. Спросил о погоде, маршруте, настроении. Колька напоследок обещал набрать меня сам, и в трубке зависло молчание.
Время закончилась. — Минута разговора, — бормотал Профессор, задумчиво теребя губу.
— Думаешь, у триады та же схема? — уловил мысль Леонидыч.
— Посмотрим, — раскачивался на стуле тот, — Еще пара бесед, и можно выстраивать концепцию.
Выяснилось: у разведки «Алтернативы» подтвердилась информация про одну из триад, которая умудряется не подчиняться «Системе». Вполне вероятно, используется тот же минутный принцип разговора, похожий на помехи. Это означало одно — Колина команда может стать союзником.
Теперь предстояло прояснить правильность догадок и склонить его руководство к поддержке атаки отвлекающим маневром.
— Мы, скорее всего, будем дома у Чжао, — говорил Леонидович, — Он от меня подлостей не ждет. Еще предполагаю, что подчиненность «Системе» его тяготит. Может, он просто не знает, что делать. Для специальных разговоров на технические темы с нами будет Сергей. Возможно, старина Чжао просто отведет нас к мозгу матери и позволит вставить туда флэшку. Для прочих ситуаций готовим отвлекающий маневр: Рубан с подружкой и ты с Николаем. Последние заготовки пока не смешиваем и движемся параллельно тремя группами.
Прояснять вопросы, родившиеся в четком армейском повествовании шефа, я не стал и решил для начала все обдумать, но не успел. Перезвонил Колька:
— У нас минута, — напомнил он, — Мне нужно, чтобы ты был в Пекине через два дня. Есть подходящий рейс из Новосибирска.
Мы переглянулись. Название города я не упоминал, и осведомленность означала — разведка триады на высоте.
— Тебе придется для меня кое-что сделать, — продолжал Колька, — Иначе лучше не ездить. Квалификацию не потерял?
Ответил ему, что готов.
— Наши контакты полностью отслеживаются и твой приезд должен быть обоснован, — продолжил он, — Тебе кое-что передадут по дороге, а перед этим покажут китайский партак, — закончил Колька.
— Началось, — сказал Профессор после прекращения разговора и секундной паузы, — Схема пошла, и останавливаться теперь нельзя.
— Снова минута разговора, — напомнил я.
— Конечно, — отозвался Профессор, — Они используют те же бреши в системе, что и мы, поэтому и решения одни.
— Скорее всего, татуировка будет примерно такой, — сказал Юрий Леонидович, завернув рукав, — Запомни. Они не могут сейчас нас слышать? — повернулся он к Профессору.
— Не думаю. Город просчитали по звонку, да мы сильно и не таились. Скорее всего, Пекин и просьба Николая это проверка на вшивость. Ты не отказался. Так что жди следующего этапа по прилету.
Мы молчали. Я раздумывал про татуировку «проход разрешен», которую видел у Карины, а Профессор снова полез в рассуждения о необходимости действовать именно сейчас.
— Вообще, — говорил он, — Я оцениваю операцию как тридцать на семьдесят, но у нас есть варианты развития событий, так что в успех — верю! Нельзя ждать! Я считаю, высокопоставленные адепты «Системы» технично саботируют ее указания, иначе здесь была бы сейчас вторая Чечня. Наша сторона на сегодня — динамична и непредсказуема, так что нужно лишь немного удачи, — закончил он, многозначительно глядя на меня. Провожали в дорогу всей командой, и за вечерним чаем отсутствовал только Профессор. Я сильно от этого не переживал. Было в нем, как и в покойном брате, что-то от гестаповцев или эсэсовцев. Рядом с такими неизменно ощущаешь себя недочеловеком. Сейчас же все происходило по-семейному. Корявенький тортик заботливо состряпанный Кариной привел меня в умиление и на замечание Рубана о сроке его давности я пнул товарища в коленку под столом, чтобы тот остепенился. Однако Саню несло. Поморщившись после моей атаки, он продолжал цеплять окружающих весь вечер.
Леонидыч притащил литр пятилетнего рома «Гавана клаб» с черно-золотой этикеткой, так что посидели славно.
Сначала обсудили мой новый гардероб. Просто в оставшиеся до отлета два дня мною занимались стилисты, дизайнеры и портные. Пошили в сжатые сроки два костюма. Никогда так не уставал от многочисленных примерок, булавок и зеркал, но вышло все замечательно.
Что это была за ткань, я не знаю, но глянувший на меня из зеркала парень тянул не меньше, чем на долларового миллионера. Гардероб завершали ботинки из крокодила, шляпа и крутой чемодан с портфелем.
Захмелевшая компания заставила меня устроить им дефиле. Я был не против, и с удовольствием вышагивал, поглядывая на реакцию товарищей. Брюки с шикарным отливом чуть волочились по полу, словно в фильме о гангстерах пятидесятых. Настоял на этом я. Сильно уж мне нравилось начала боевика «Свои ребята». Там будущий главный герой еще мальчишкой смотрел и сравнивал жизнь своих работяг-родителей и пестрый калейдоскоп намытых автомобилей, бокалов, пистолетов и шикарных девиц.
Утром в эйфории прощального ужина я вышагивал к машине, будто дефиле так и не закончилось.
Аэропорт.
Регистрация.
Элитный багаж убыл по резиновой ленте в чрево аэровокзала, унося в себе маленький секрет. Дело в том, что я решился-таки достать из-под обшивы «Крузака» еще один добытый в Тибельти трофейный телефон, упакованный в чехол. Старый-то футляр мне не вернули. Профессор мотивировал это ненужностью и лишней возможностью «запала». Так что решение было обдуманным — раз уж помимо общих направлений у меня есть свои секреты, чего уж тогда скромничать. «Комфортное общение с „Малышом“ жизненно необходимо, — рассуждал я, — Кто знает, какие детали придется нам обсудить?»
До «Крузака» добрался с помощью Леонидыча, мотивируя необходимостью отсоединить аккумуляторы на период операции. Тот, уже зная мою «крестьянскую» хозяйственность, согласился, мол, хуже не будет, зато боевой товарищ пойдет воевать без оглядки.
«Крузак» проводил меня в дорогу молча.
— Видишь, — шептал ему я, занимаясь «консервацией» и аккуратно поглядывая по сторонам, — Оставляю тебя братец на чужбине, ты уж прости…
Первая минусовая клемма. Вторая. Чем-то напомнил мне этот односторонний диалог вчерашнюю беседу с женой. Когда вернулся после ужина в комнату, то на «Малыше» оказалось несколько сообщений.
В первом моя вторая половинка вместе со старшей дочерью благодарили на неожиданный подарок. Оказалось, какой-то парень по имени Юра принес им дорогостоящие телефонные аппараты якобы от меня, причем угадал именно в то время, когда они были вместе.
«Мама расстаралась, — злился я, — Гребанная система! Мало ей что и так может следить, когда хочет, так теперь ей понадобился полный контроль над семьей? А может и похуже что задумала? Ход-то скорее двойной, — успокаивал себя я, — Понимает клешнястая, что с домом говорить буду, мол, вот тебе, милок, и напоминание — не только тобой занимаемся, так что аккуратнее там…»
Решил позже просить «Малыша» прощупать новые аппараты на предмет закладки и свалился вместе с женой в старые воспоминания.
Много лет мы так с ней не говорили. В молодые годы и оставаясь вдвоем, мы могли беседовать перед сном часами. Нам не было скучно и темы наши не заканчивались.
«Запутался ты Мишка, — слушал я ее голос из „Малыша“ лежащего рядом на подушке, — Такого славного дня может теперь и не быть, — Стыдился я втайне ситуации с Кариной. — Не сильно-то меня Джонович переустроил», — прислушивался я к себе.
«Авантюрист» и «супергерой» с остановившимся временем молчали и на прямой связи между двумя сибирскими столицами бормотали и всхлипывали сейчас безумно родные люди, которым предстояла неизвестность.
«Вторая клемма», — открутил я гайку. Последний источник питания моего верного автомобиля беззвучно отключился и уловил я, как отпустил он меня в дорогу с миром. Сильно напомнило мне это финал прощания с женой — то же молчание и пустота после разъединения.
«Мосты сожжены, — противно-упрямо скрипнул изнутри „авантюрист“, — Так что хватит соплей Птахин», — потащил я из-под обшивы последний трофейный футляр. Телефон вытряхивать не стал. Сначала время экономил, а потом и вовсе раздумал. Вдруг пригодится.
Рукопожатие Юрия Леонидовича было крепким. Он обнял меня за шею и шепнул на прощание: — Давай, зятек, всего хорошего тебе.
Виду я не подал, но прощаясь с Кариной, шепнул: — Он что знает?
— Да, — нежно прижалась ко мне та и выдохнула, — Просчитал нас папанька, а я и не стала прятаться. Тем более что нас теперь трое.
Смятение, которое охватило меня после ее слов, было недолгим. Конечно, это был мой первый опыт с внебрачным ребенком, но времени не оставалось, и я ответил себе, мол, за все нужно платить.