– Тогда просто оставь в покое науку, перейди в другую область. Талантливые и трудолюбивые обречены на успех, чем бы ни занимались. И, в конце концов, можешь иммигрировать…
– Нет! – воскликнул Сашка, даже руки поднял в ограждающем жесте. – Уехать и смотреть из-за бугра, как моя страна катится в тартарары?! Нет! Это удел слабаков! Здесь родился, значит, здесь и добьюсь, даже если для этого придется из шкуры вылезти.
– Саш… Это глупо…
– Перестань, – отозвался он строго. – Я ценю твою попытку наставить меня на путь истинный, но я все решил. Ты можешь помочь, а можешь… Крис, я хочу, чтобы это была ты. Я ведь все равно найду подходящего человека, но ты… Ты ведь умная женщина, все понимаешь. Знаю, что понимаешь.
Собеседница потупилась, ее лицо окончательно утратило краски, болезненная бледность проступила во всей красе и живо подчеркнула черные круги под глазами. От ее тихого, едва различимого вздоха у парня кольнуло в сердце и пульс сорвался.
– Большинство из нас, – сказала она, – мечтают излечиться и навсегда забыть этот ад. По доброй воле в наши ряды вступают только сумасшедшие. Уверена, ты не такой, но твоя просьба далека от здравого смысла… Ты просишь меня совершить уголовное преступление, если все откроется…
– Не откроется! Я не выдам, клянусь.
Собеседница хмыкнула, вздохнула с грустью. Молчание стало неуютным, нервным.
– Можем сделать все сегодня, – доверительно прошептал Сашка. – У меня с собой пачка лезвий, один порез…
– Ты что?! Сдурел? Мне нельзя! А если инфекция? Если…
– Все, все!
Смущенный, он вытащил из-под стола худенький портфельчик, деловито расстегнул и протянул Кристине несколько бумаг. Разноцветные листки бледные, буквы на них серые, зато печати настоящие и яркие.
– Почитай, если на слово не веришь. Я чист, аки слеза, и здоров, как лось.
Крис действительно начала рассматривать листки – читала внимательно, вглядывалась и морщила лобик. Она то и дело зябко дергала плечиком, а Сашка вдруг ощутил непреодолимое желание обнять, защитить, согреть.
– Можем поехать ко мне, – робко проронил он. – Я теперь с бабушкой живу, но она не будет против.
– Нет. Нет ни времени, ни желания. Тем более при достаточном умении это дело пяти минут. Ближайший подъезд или подворотня, и все.
Сашка улыбался, но все еще не верил. А переспросить не решался – не пристало задавать такие вопросы женщине. Спешно подозвал официантку и попросил счет. Та окинула Кристину недоверчивым взглядом, наклонилась ниже допустимого, продемонстрировав прелести, выпирающие из разреза блузки.
На выходе из кафе Кристина шепнула:
– Если хочешь, можешь вернуться. Разогреешься и придешь, а я тут подожду.
– Зачем ты так? – возмущенно выпалил Сашка.
– Я не обижусь, – настаивала Крис. – Она – сочная и аппетитная, а я – оструганная доска. На меня даже у озабоченного подростка не встанет.
– Прекрати. Умоляю, прекрати!
Сашка притянул женщину к себе, обнял крепко, уткнулся носом в ее шею.
– Все хорошо будет, – прошептал он. – Мне только ты нужна. Только ты.
Она высвободилась осторожно, окинула пристальным взглядом. Ее губы дрогнули в легкой улыбке, болезненное личико просияло, но только на секунду. Сашка сглотнул внезапный ком в горле и сказал тихо:
– А знаешь, у меня никогда еще не было незащищенного секса. Впрочем, в подъезде или там в подворотне… тоже не пробовал.
Крис потупилась, но в голосе зазвучали игривые нотки:
– Значит, в каком-то смысле ты вот-вот лишишься девственности?
– Ну да, – улыбнулся Сашка. И добавил уже бодро: – Пойдем? Поищем местечко?
Но первый раз оказался провальным. Благо Кристина согласилась встретиться снова, потом еще раз, и еще. Последняя попытка даже понравилась – встречались не на улице, а у нее, и в какой-то момент Сашка даже забыл про истинную цель своего визита. Он с упоением целовал болезненное тело Кристины, а каждый стон партнерши отзывался сладкой дрожью в мышцах.
Из приятных воспоминаний вырвал строгий голос медсестры:
– Следующий!
Сашка сложил пальцы крестиком и скользнул в кабинет.
Дородная румяная женщина в белом халате указала на стул, дождалась, пока Сашка примет позу беспечного пациента, и заговорила тихо:
– Александр, вы только не волнуйтесь.
Он кивнул, растянул губы в понимающей улыбке, но врач не оценила восторга.
– У вас ВИЧ, – сказала она бесцветно. – Но это не приговор. Если вы будете принимать лекарства…
– Знаю, знаю! – выпалил Сашка. – Дайте мне заключение!
В глазах врача отразился ужас, женщина отшатнулась, но тут же взяла себя в руки.
– Александр, это серьезный вопрос…
– Знаю! – повторил он. – Я готов подписать все бумаги, встать на учет… что там еще нужно? Только заключение… заключение дайте.
Из кабинета вылетел пулей, лихорадочно сжимая заветный листок. Бумажное заключение – конечно, ерунда! Формальность! Но Сашка хотел подстраховаться на случай, если данные не успели внести в общую базу.
Он мчался к машине галопом и рулил так же: обгонял, подрезал, дважды выехал на встречку, едва не сбил пешехода.
На стоянку Криоцентра свернул под возмущенный визг автомобильных гудков и грязную ругань водителей. Едва выпрыгнул из машины, к нему устремился разгневанный парковщик, но окрыленный Сашка отмахнулся.
– Свобода! – ликующе воскликнул он и рванул к центральному входу в офис.
Девушка на ресепшене приветливо кивнула – узнала. Охранник горячо пожал руку и хлопнул по спине – тоже узнал.
– К Микасову? – уточнила девушка.
Сашка закивал истово, потряс перед носом секретарши листком с долгожданным заключением.
– Проходите, Александр. Микасов сейчас свободен, следующий клиент только через полчаса подойдет.
Сашка лихо поймал ее руку, громко чмокнул и помчался по знакомому коридору. В спину прилетел растерянный крик секретарши:
– Удачи вам, Александр!
Грузный мужчина в деловом костюме хмуро разглядывал заключение. Он несколько раз сверился с базой и даже порывался звонить в поликлинику. На его щеках, широких, как бедра той самой секретарши, проступили красные пятна.
– Нет, не может быть, – пробормотал он и оттянул пальцем ворот накрахмаленной рубашки.
– Захар Иванович, заключение настоящее, не сомневайтесь.
Сашка улыбался робко, бросал на Микасова благоговейные взгляды. И ладошки сложил в умоляющем жесте, но только под столом, чтобы собеседник не заметил.
– В подлинности не сомневаюсь, – растерянно отозвался Микасов. – Я сомневаюсь в ясности собственного рассудка.
Мужчина тряхнул головой и отложил заключение в сторону. Прежняя растерянность ушла из его взгляда, лицо стало до крайности серьезным. Микасов неспешно извлек из кармана платок, промокнул блестящие капельки пота на лбу.
– Александр, мы ведь много раз обсуждали вашу… проблему, – сказал он.
– Да. Но теперь обстоятельства изменились. У меня есть деньги и, – голос Сашки дрогнул, – диагноз. Я – ВИЧ-инфицированный.
Собеседник вздохнул очень тяжело, его глаза потускнели, уголки губ поползли вниз.
– Я скоро умру, – повторил Сашка. – По-любому умру. СПИД ведь пока не умеют лечить. Значит, меня можно крионировать уже сейчас. Тем более что деньги – не проблема.
– Александр, вы серьезно?
– Конечно серьезно! Думаете, я ради развлечения два года обиваю пороги вашего центра?
– Я не об этом. Вы ведь нарочно заразились ВИЧ-инфекцией, намеренно.
Сашка пожал плечами, ответил равнодушно:
– Ну да. А что такого?
– Александр, вы в своем уме? Три месяца назад вы были совершенно здоровым человеком. Абсолютно здоровым! По крайней мере, физически. А что теперь?
– Теперь вы можете заморозить мое тело до лучших времен. И никаких претензий со стороны закона, никаких криков от проверяющих. Ведь у меня СПИД.
– Пока у вас только ВИЧ, – проронил собеседник. Тут же покраснел, схватился за край стола, выпалил: – Александр, не вздумайте!
Сашка непонимающе помотал головой, стиснул кулаки. Видимо, день у Микасова не задался, иначе почему этот мелкий клерк ведет себя так странно? Парень решительно водрузил кулаки на стол и начал объяснять:
– Захар Иванович, я неоднократно рассказывал. Но если вы так глупы – повторю еще раз, мне несложно. Ну не могу я жить в этом мире… Не мое это. Посмотрите вокруг… Разве это жизнь? Разве это цивилизация? Я родился не в то время. Я из будущего! Оттуда, где нет коррупции и произвола, где люди умеют думать не только нижней частью туловища! Понимаете?
– Александр… Вам двадцать один год…
– И что с того?
На лицо клерка набежала серая тень, он дернул ящик стола и достал пачку сигарет. Вынул одну, повертел в руках и переломил.
– Вам двадцать один, – выдохнул Микасов и швырнул испорченную сигарету в мусорную корзину. – Вы жизни не видели.
– Жизни? А откуда, позвольте спросить, знаете? Что вы вообще знаете?
Сашка откинулся назад, разжать кулаки стоило огромных усилий, но парень справился. Клерк не должен видеть напряжения – и так думает невесть что. Голос Сашки зазвучал спокойно, взвешенно:
– Жизнь – штука сложная, в этом не сомневаюсь. Но мир, в котором мы живем, – прост, даже примитивен. Только не говорите, что мне рано об этом рассуждать. Я прожил достаточно и видел достаточно. А выводы делать умею, уж поверьте.
Мне двадцать один год. Я закончил школу с золотой медалью, в институт поступил сам… Учился. Со второго курса пошел работать. Я специалист высокого уровня, не верите – посмотрите досье. Но России больше не нужны спецы, стране требуются дворники и сантехники, ну и клерки, особенно клерки. Конечно, куда же без них!
Микасов вновь потянулся к сигаретам, но едва пальцы коснулись пачки – отдернул руку. Спросил хмуро:
– Вы не востребованы, в этом все дело? Ну так… Не печальтесь, Александр. Времена меняются. Будущее, в котором понадобятся ваши таланты, не за горами. Все будет. Все будет хорошо.