— Выйти на след? — переспросил я.
— Мы знаем точное местоположение обоих артефактов. Иначе бы не созвали это совещание, — ответил генерал, — мы можем снабдить вас точными координатами и описанием особенностей сооружений, в которых они находятся.
— Роскошно, — кивнул я, — буду очень признателен.
— Признательность тут ни при чем, — усмехнулся генерал, — мы ведь деловые люди, не так ли?
Я ответил на его пристальный взгляд молча, ожидая продолжения.
— Поправьте меня, если я где-то ошибаюсь, — сказал, наконец, генерал, — но эти два артефакта позволят вам собрать полную коллекцию тюрвингов. Означает ли это, что ваша организация… — он сделал паузу, усмехнулся, и продолжил: — то, что от неё осталось. Будет в состоянии завершить конфликт?
Я вздохнул. Положил руки на стол. После чего ответил:
— Мы знаем, что это позволит нам избежать считывания, — осторожно произнёс я, — даст ли это нам преимущество во внутреннем конфликте — я не знаю. Вы ведь обладаете информацией о главной угрозе нашему миру?
— Главная угроза — это люди, — немного резковато ответил Клемент Поликарпович, — и ничто не разубедит меня в этом.
— Я мог бы показать вам пару вещей, которые, вероятно, заставили бы вас поставить это утверждение под сомнение, — ответил я.
— С удовольствием посмотрю. Как только мы одержим победу в этой войне.
— Я сказал «мог бы», — возразил я, — это совсем не означает, что я готов реализовать это. Чего вы хотите, генерал?
Клемент Поликарпович оглядел подчинённых, все это время просидевших без единого движения, как живые статуи. Кажется, они даже не моргали.
— Ближайшая задача — получить преимущество, — ответил генерал, — дальнейшая — выиграть войну. Для этого нам нужно быть уверенными, что вы не решите переселиться, скажем, на другую планету, заполучив то, что вам нужно.
Я хотел ограничиться улыбкой, но не получилось; я рассмеялся.
— Я сказал что-то смешное? — по побелевшему лицу и сжатым скулам было видно, что генерал в бешенстве. Но мне было плевать.
— Да, генерал, — ответил я, — уж извините за прямоту. Просто вы такой серьёзный человек. Большая шишка. При вас подчинённые лишний раз бровью пошевелить боятся, — адмирал при этих словах скосил взгляд и поглядел на меня с интересом, — мне это напомнило старые бандитские фильмы.
— Да кто ты… — видимо, я перешёл грань — генерал сжал кулаки и поднялся со стола, но закончить фразу не успел: сработал сигнал интеркома на столе.
— Товарищ генерал-майор, она прибыла, — доложил адъютант по громкой связи.
Я в недоумении поднял бровь.
Генерал неожиданно успокоился и сел на место.
— Отлично, — ответил он, — проводи её.
Справа от меня распахнулись автоматические двери и в помещение вошла Катя.
— Привет! — она улыбнулась мне и помахала рукой, потом добавила, обращаясь к генералу: — рада познакомиться лично, Клемент Поликарпович.
— Проходите, присаживайтесь, — ответил генерал, — мы как раз обсуждали условия. Признаться, у нас едва не случилось недопонимания…
— Да, я спешила, как могла, — Катя подошла к столу и заняла кресло на противоположной стороне; на мой недоумённый взгляд она ответила улыбкой, и произнесла одними губами — но я, на пару мгновений включил режим, смог прочитать: «Ты бы не согласился. Извини».
— Отлично, — кивнул генерал, — вы официально будете назначены на должность советника и поставлены на довольствие.
— Спасибо!
— Как ты здесь оказалась? — спросил я, нащупав, на всякий случай, рукоятку тюрвинга перемещения в кобуре на поясе.
— Через тоннель, конечно, — Катя пожала плечами, — а в Кривандино меня встретил вертолёт.
— Зря, — сказал я.
— Я рад, что на вашей стороне есть разумные люди, — сказал генерал, — что ж. Учитывая, что мы договорились, я готов передать информацию.
Я посмотрел Кате в глаза. «Извини, — говорил её взгляд, — всё будет хорошо. Так надо».
— Хорошо, — кивнул я, — готов принять.
Клемент Поликарпович глянул на другого генерала и кивнул. Тот сделал какой-то сложный жест — и часть деревянной обшивки стены слева от меня отъехала в сторону, открывая большой экран. На нем появились цифры координат и схематическое изображение бункера, расположенного в северных предместьях Берлина и здания в традиционном стиле где-то на северной окраине Токио.
— Сколько вам нужно времени на изучение? — спросил генерал.
— Это не Киото, а Токио. Практикуете старые привычки? — сказал я и добавил: — Вы ведь знаете, что случилось с вашими людьми?
Генерал посмотрел на Катю. Но на провокацию не отреагировал.
— Я готов повторить их подвиг, если это будет необходимо, — пафосно ответил он.
Я усмехнулся. Значит, они всё ещё не докопались до правды о происхождении Братства. Меня это порадовало.
— Не думаю, генерал, — сказал я, — не думаю, что вы способны на то, что сделали они.
Генерал глянул на меня с лёгким недоумением; по крайней мере, он был достаточно умён, чтобы почувствовать скрытый смысл в моих словах. Что ж. Посмотрим, будет ли он достаточно усерден, чтобы докопаться до правды.
— Я увидел достаточно, — сказал я, после чего вошёл в режим снова и бросил беглый взгляд на экран.
До Токио мне, конечно, не удержаться в режиме — но схема была достаточно простой, чтобы не потерять нужные детали даже в обычном состоянии. А данные по Берлину я «сфотографировал» во всех деталях. Значит, туда и направлюсь в первую очередь. К счастью, шёл на встречу в полной экипировке. Предполагал, что, возможно, придётся отправиться немедленно. Так и получилось.
4
В прошлый раз меня поразило, насколько мирно выглядел Берлин во время страшной войны. Теперь меня поразило обратное: столица Германии тонула во мраке. В воздухе пахло гарью. Я сначала подумал, что город пострадал от погромов или других социальных катаклизмов. Но в режиме я быстро проанализировать распределение плотности воздуха, насколько позволял лунный свет, и пришел к выводу, что смог стоял от многочисленных печек в домах, которые, видимо, использовались для отопления: для европейского февраля погода стояла прохладная.
Впрочем, гулять по улицам сейчас времени не было — я уже начинал ощущать первые приступы голода.
Несмотря на ночное время и светомаскировку, сориентировался я довольно быстро: к счастью, ночь выдалась ясной.
Бункер был замаскирован по высшему разряду. Даже колонны вентиляционных шахт идеально копировали дуплистые деревья. Я обнаружил их только благодаря схеме, которую показал генерал.
Кое-как забравшись в огромное «дупло», я нащупал в боковом кармане негатор, вырубающий сложные технологические устройства, и активировал его. После чего полез дальше, в темноту, действуя согласно разработанному мной плану проникновения. В режиме это было не так уж сложно — но перед началом активной фазы я сделал перерыв в пол минуты, чтобы наскоро сжевать энергетический батончик.
Конечно же, вентиляционная система имела несколько защитных систем, в том числе противодиверсионных. Обойти элементарные ловушки на лазерных датчиках было несложно. Но пришлось попотеть, чтобы не поднять тревогу, минуя участок, контролируемый датчиками объема. В критический момент я на долю секунды решился отключить негатор, чтобы прыгнуть в безопасную зону.
Чтобы попасть внутрь периметра уже самого бункера, пришлось демонтировать часть системы фильтрации. Это было не так уж сложно — просто долго и нудно. Я вышел из режима, иначе просто спалил бы все свои внутренние резервы.
Бункер был довольно глубоким. Метров сто, не меньше. Такой спуск, конечно же, вышел утомительным, даже после обхода основных препятствий. Петляя по линиям внутренней системы, в какой-то момент я даже испугался, что заблудился: ведь когда я вышел из режима, чтобы пройти фильтры, идеально точная картинка со схемой в моей голове обнулилась; теперь я мог рассчитывать только на обычную человеческую память.
Но, к счастью, за очередным изгибом основного канала вентиляции, взглянув за решетку воздухозаборника, я обнаружил стеллажи хранилища.
Удивительно, но часть этих стеллажей, похоже, перекочевала в этот объект прямиком из подвалов особняка Аненербе. По крайней мере, выглядели они точно так же. Да и экспонаты не слишком отличались: всё те же древности.
Чтобы преодолеть последнее препятствие — решётку — мне пришлось воспользоваться портативным лазером, разработкой Братства, специально для диверсионных операций. Я опасался, что заряда может не хватить — решетка была на удивление толстой, но, к счастью, все прошло хорошо. В последний момент я подхватил вырезанный кусок свободной рукой, чтобы он не упал на металлический пол, наделав ненужного шума.
Мягко спрыгнув, я выпрямился. Потом тремя импульсами лазеров вывел из строя камеры и датчики объема, и сразу побежал вдоль стеллажей, следуя намеченному плану обыска помещения. С этого момента счёт пошёл на минуты.
Точнее, я думал, и все расчёты показывали, что у меня есть эти минуты.
То, что случилось через мгновение, произошло настолько быстро, что даже в режиме я никак не успел отреагировать. Вот я сканирую многочисленные полки. А вот наступает темнота.
Только значительно позже я догадался, проанализировав систему вентиляции, как именно удалось меня поймать и вырубить. Это помещение специально построили для моей поимки, зная о способностях и тюрвинге перемещения. А потом «слили» информацию по своим каналам. И ни военные, ни даже мы не заподозрили двойной игры. Что, конечно, совсем не делает нам чести.
Часть бункера с бутафорскими древностями была герметичной. А система вентиляции — полностью автономной. Её работа была рассчитана таким образом, чтобы иметь возможность очень быстро менять состав атмосферы внутри помещения. Конечно, были предусмотрены и резервные, менее надёжные схемы — на случай, если бы я, например, предусмотрительно надел противогаз. Так, помещение было особым образом электрифицировано. И шансов спастись от удара током не было никаких — потому что для гарантированного поражения в нём применялась система орошения, похожая на противопожарную.