Перед выходом я попрощался с Эльми и остальной группой, которые немного задерживались, обрабатывая результаты очередного экспериментального испытания. Потом заскочил в буфет за порцией растворимого кофе. Это стало своего рода ритуалом: мы так с Катей помирились. Однажды вечером я вернулся со стаканчиком кофе и по привычке предложил ей. А она не отказалась.
Я расслабился за повседневной рутиной; втянулся в то, что начинало быть похожим на обычную семейную жизнь. И, очень вероятно, я бы погиб в расставленной на меня ловушке.
Я никогда не верил в призраков, хотя готов был допустить, что ушедшие люди (и не только люди) могут оставлять какой-то информационный след. Вселенная слишком сложна, и я уже неоднократно убеждался, что возможны вещи, которые совсем недавно казались совершенно немыслимыми.
На какую-то долю секунды я ощутил присутствие Гайи. Тот лёгкий эмоциональный фон, когда-то ставший привычным, и от которого пришлось отдыхать после катастрофы в Приуралье.
В этом фоне была сильная тревога. И я мгновенно, не задумываясь, перешёл в режим. Это и спасло мне жизнь.
Через коридор, по которому я шёл, крест-накрест были натянуты тончайшие нити. Углеродное волокно. В обычном режиме заметить их было совершенно невозможно. Инерции моего движения вполне хватило бы, чтобы расчленить меня на несколько неравных частей.
Я остановился в паре сантиметров от нити. Она почти касалась моего носа. Удивительно: в режиме даже фокусировка зрения работала по-другому. Медленно отступил назад. И тут же почувствовал сильный удар в спину.
Режим помог мне правильно рассчитать вектор приложения сил, и я смог свернуть в стену, лишь слегка приложившись плечом.
Тому, кто страховал первую ловушку, повезло меньше: нитью ему отсекло правую руку, из раны толчками выходила кровь. Но он продолжал угрожать мне, доставая откуда-то из недр рабочего комбинезона полимерный клинок. Его глаза были стеклянными, как под веществами. Впрочем, почему как?..
У меня с собой оружия не было, так что единственное, на что я мог рассчитывать — это режим.
Я смог предугадать по напрягшимся мышцам и направлению взгляда приём. Схватил основание клинка. Используя инерцию нападавшего, приложил его о стену, выворачивая руку. Теперь я мог убить его — достаточно было лишь слегка толкнуть его дальше по коридору. Но, конечно, я думал о будущем допросе.
Заламывая нападавшему руку, я уже думал, как соорудить подобие жгута. Было видно, что тот вот-вот отключится, несмотря на боевую фарму.
А потом его голова взорвалась прямо перед моей грудью, обдав меня кровью и фрагментами тканей. Уже зная, что следующий выстрел будет направлен против меня, я резко сместился вниз. И тут же обнаружил, что это был не выстрел.
Третий нападающий, в такой же форме техника, целил в меня странным оружием, напоминающим шипастый керамический меч, составленный из отдельных прутьев. В режиме было несложно восстановить принцип его действия. Хитрая штуковина, используя силу упругости, после проникновения в тело, разрывала ткани, нанося непоправимый ущерб.
Этот третий был по-настоящему продвинут. Профи высшего класса. Третья линия страховки в архитектуре покушения, которое точно не должно было дать осечку.
Он предугадывал мои действия так хорошо, что я начал подозревать, не в режиме ли он?
Через несколько долгих мгновений я осознал, что мне конец, если я не придумаю прямо сейчас что-то совершенно неожиданное.
И я решился. Я двинулся по траектории, которая задевала смертельные нити. Я знал, что нанесу себе рану, очень серьёзную — глубокий порез грудной клетки. Возможно, до лёгкого. Но выбора не оставалось.
И действительно: враг не ожидал такого самоубийственного манёвра. Я поднырнул под его атакующую руку и лёгким движением увлёк за собой. Нить срезала ему половину черепа.
А я упал на пол, ощущая невероятную боль в боку и слабость. Меня тут же выбило из режима. Я пытался кричать, но чувствовал только кровавую пену на своих губах. А потом, несмотря на волю держаться, я провалился в черноту.
10
Я проснулся от запаха кофе. Тут же лавиной хлынуло осознание того, что произошло; точно так же пахла лужа на ковролине в коридоре, где на меня напали. А потом запах кофе смешался с запахом крови.
Я застонал. Потом вдруг разом, рывком, вернулось ощущение тела. Болел бок и рёбра с правой стороны. Впрочем, боль была тупая и вполне терпимая. Я открыл глаза.
Надо мной склонилась Катя. На её лице была странная смесь беспокойства и нежности. Она несмело улыбалась.
— Привет, — произнёс я пересохшими губами, стараясь улыбнуться в ответ, — значит, успели.
— Тебя Пашка спас, — ответила Катя, — он вовремя тревогу поднял. Бегал, кричал, что ты уже минуту назад прийти должен, а мы не понимали его беспокойства. Но пошли за ним. И бригада медиков оказалась рядом, они на вызов приходили.
— Насколько всё плохо? — спросил я.
— Мы не могли тебя починить так, как это умела Гайя, — ответила Катя, потом зачем-то добавив: — пока не могли, по крайней мере. Но медицинские технологии Братства вполне на уровне. Ещё неделя — и ты окончательно восстановишься. Было задето лёгкое и…
Я вдруг пришёл в ужас, когда представил, как Пашка бежит через коридор, увидев моё окровавленное тело. Прямо на нити…
— Но там же ловушка! Пашка мог…
— Не волнуйся, — Катя поняла, что я имел ввиду, — вы испачкали нити. Их стало видно. Пашка сообразительный мальчишка, понял, что к чему.
— Ох, слава Аресу… — пробормотал я, откидываясь на подушки.
— За две недели, пока ты был в коме, Кай провёл зачистку, — продолжала Катя.
— Удалось вычислить, кто это был?
— Да, — кивнула она, — хотя это было не просто. Операция планировалась на высшем уровне. Были использованы все резервы. И они почти достигли успеха.
— Не понимаю… но зачем? Какой смысл убивать меня? Если у них хорошая разведка — они должны были понять, что без меня сотрудничества с Эльми не будет!
— А им не нужно было сотрудничество, — Катя пожала плечами, — они решили, что ты используешь оставшиеся ресурсы планеты, чтобы эвакуировать свою элиту. Для этого строишь звездолёт. Якобы мы уже нашли подходящую для колонизации планету…
— Да кто поверил в этот бред!? — возмутился я, чуть повысив голос. В правом боку тут же отдало болью. Я поморщился.
— А не важно, поверили или нет. Главное, это означало бы смену контроля.
— Кто участвовал в заговоре? — спросил я, — наша любимая президент, конечно?
— Удивишься, но как раз нет, — ответила Катя, — её тоже планировали ликвидировать. Сразу после того, как разобрались бы с тобой.
— И… что вы сделали? Много жертв?
— Жертв нет, — ответила Катя, — а что касается наказания… сам понимаешь, смертную казнь мы ввести не можем. Это было бы неправильно. Поэтому, пока идёт суд, мы рассматриваем разные варианты… — она загадочно улыбнулась и опустила глаза, — и этих вариантов, кстати, становится больше.
— Вот как? — я поднял бровь
— Гриша, — Катя посмотрела мне в глаза, — у меня для тебя есть сюрприз. Очень большой сюрприз.
— У нас будет ещё один ребёнок? — неожиданно для себя самого сказал я.
— Дурак, — вздохнула Катя, — ты что, думаешь, я бы позволила себе забеременеть, зная, что папашу потянет к чёрту на кулички в глубокий космос?
Я попробовал неопределённо пожать плечами, нарвавшись на ещё один прострел боли.
— Больно? — сочувственно спросила Катя, — врачи сказали, что тебе можно даже небольшие прогулки делать… с соблюдением всех мер предосторожности, конечно.
— Серьёзно? — я поднял бровь, — тогда я не против прогуляться.
— Они говорят, что болевой синдром не отражает реальное состояние тканей, — пояснила Катя, — фактически, рана уже затянулась полностью. Но нервные окончания не успевают за ростом тканей, который стимулировали искусственно.
Я приподнял простынь и поглядел на свой правый бок. Тонкая нить шрама шла через рёбра, и почти доходила до грудины. Никаких следов швов видно не было.
— Фига себе… — пробормотал я.
— Да, Гриша. Больше так не делай, ладно? Было рассечено лёгкое. Чудо, что нить не дошла до сердца. Иначе спасти бы не успели.
— Я постараюсь, — пообещал я.
Катя занималась биологическими исследованиями. Это и не удивительно, она добровольно вызвалась курировать проект по сохранению базы ДНК земных существ и занималась снабжением и координацией экспедиций.
Мы направились в лабораторию. Она находилась рядом с медотсеком, так что идти было недалеко. Мой лечащий врач, пожилой армянин, оказавшийся в Братстве благодаря своим инновационным исследованиям по теме стволовых клеток, хотел помочь, поддержать меня, но Катя категорически отказалась, даже не дождавшись моего ответа. Я удивился такому напору, но возражать не стал.
Лаборатория была разделена на несколько отсеков и уровней, каждый под свою прикладную задачу. На входе Катя кивком поздоровалась с дежурной, после чего направилась к служебному лифту, который привёл нас на самый нижний уровень.
Тут никого не было. Только вдоль стен расставлены какие-то аквариумы, наполовину засыпанные землёй и кое-как подсвеченные красным светом. Эта подсветка — единственное, что освещало помещение.
Я вышел из лифта. И замер на месте. Потому что меня охватило то же самое чувство, которые было непосредственно перед нападением. Будто Гайя рядом…
Я напрягся, настороженно оглядываясь, пытаясь найти опасность.
— Гриша, ты почувствовал, да? — в темноте улыбку Кати было едва видно, но её голос звенел от торжества и восторга.
— Что?.. — спросил я, уже понимая, но ещё опасаясь поверить.
— В своём теле я всегда хранила клетки мицелия Гайи. Это результат нашего… симбиоза. Я очень опасалась, что они тоже подвергнуться заражению, но мой собственный иммунитет защитил их. У меня сохранилась её базовая ДНК. Дальше оставалось только придумать, как сделать так, чтобы опасная зараза, которую она сама создала, была ей больше не страшна. Не могу сказать, что это было просто, — Катя скромно опустила глаза, — но я справилась. Знаешь, у грибов