282.
«Иерусалим» в средневековой картине мира был метафизической идей, специфическим топосом, который ассоциировался скорее с символическим пространством, но не конкретным историкогеографическим. Воинствующая русская церковь во главе с Иваном IV тоже освобождала порабощённые мусульманами земли, что на символическом уровне означало освобождение христианской земли от инаковерия. Погибшим в священной войне обещалось место в Горнем Иерусалиме, а победившим и выжившим – возможность возведения своего земного Иерусалима, знаменующего как победу веры, так и Божью помощь, благодаря которой она могла состояться.
Для западных крестовых походов важным было непосредственное освобождение или завоевание Иерусалима и святых реликвий, на Руси же превалировала символическая, трансгрессивная связь меж горним и дольним мирами: через священные события истолковывались события исторические. Тем самым земные свершения встраивались в режим сакрального времени христианского мифа. Если исторические события и могли иметь значение, то этим значением наделял их исключительно христианский нарратив. Поэтому в обусловленной христианской мифологией и догматикой средневековой логике исторические события неразрывно связаны с религиозной традицией, где священное и мирское зеркально отражают друг друга.
В этом сплаве исторических и священных событий особенно важна уникальная икона, написанная в 1560-х гг. по заказу Ивана IV в память о Казанском походе, – «Благословенно воинство Небесного Царя» (см. рис. 183). Название этой иконы происходит от первой строки мученической стихиры: «Благословено воинство небеснаго Царя: аще бо и земнороднии беьиа страстотерпцы, но ангельское достоинство потщашеся достигнути, о телесех нерадиша, и страданъми безплотных сподобигиася чести. Теми же молитвами их Господи, низпосли нам велию милость»283. Эта стихира пятого гласа на утрене понедельника выражает идею, о мучениках, пострадавших и принявших смерть за Иисуса Христа, по этой причине ставших воинами Небесного Царя и приравненных к ангельскому чину. Митрополит Макарий перед началом Казанского похода обратился к его участникам с посланием, в котором воинам, мученически павшим на поле брани, обещался Небесный
Иерусалим". Изображение на иконе вхождения войска в Небесный Иерусалим предельно соответствует речам митрополита Макария. Позднее в своем послании в Свияжске он сравнивает подвиг русского войска при покорении Казани с подвигом христианских мучеников и исповедников284.
Рис. 183. Благословенно воинство небесного царя. ГТГ.
Икона «Благословенно воинство» уже долгое время привлекает исследовательское внимание. Ей и отказывались давать толкование, и связывали с посланиями апостола Павла, но с определённого момента икону стали трактовать через события Казанского похода. Не затрагивая весь сложный и не до конца исследованный сюжет иконы, остановимся лишь на апокалиптических элементах.
Помимо завоевания Казани источником вдохновения для анонимного автора иконы стало Откровение Иоанна Богослова, описавшего Небесный Иерусалим (Откр. 21:10), вытекающую из него реку жизни (Откр. 22:1), горящий город – Вавилон великий (Откр. 18:18–20). Эти топосы уже известны нам по ярким визуализациям в европейской иллюстрации и у Иеронима Босха. [55]
Икона имеет трёхчастную структуру (ряд) и очевидно разделяется на левую и правую стороны (регистры). В центральной части иконы изображена группа пеших воинов, окружённых кольцом святых воинов, всадников с нимбами. Всадники могут быть поняты как князья-воины, причисленные к лику святых и спустившиеся на землю оказать помощь и поддержку. Не исключено, что всадники с нимбами изображают погибших во время похода воинов, принявших мученическую смерть и направляющихся в обещанный Небесный Иерусалим. Кольцо святых воинов занимает значительную часть в изобразительном пространстве иконы, что демонстрирует торжественность, важность, праведность и эпический характер представленного события.
Справа на иконе в мандорле изображён охваченный пламенем город, который покидают описанные выше всадники. Они устремлены в Небесный Иерусалим, в левую часть иконы, к мандорле, внутри которой на престоле Святого Града восседает Богоматерь с Христом на руках. Христос передаёт нимбы в руки ангелов, которые направляются обратно, навстречу идущим воинам, дабы увенчать их нимбами. Но кому именно из воинов уготована такая честь? Предположительно центральной группе, изображающей выживших на поле брани и удостоенных Нового Иерусалима на земле. Вся армия вслед за Архангелом Михаилом и оборачивающимся знаменосцем следуют в Святой Град. Фигуры Богоматери и Архангела заметно больше других, что соответствует средневековой концепции: чем значительнее, тем больше изображаемая фигура.
Особенно выделяется большая фигура всадника с крестом в центре. Её идентификация затруднительна, под ней принято понимать и Константина Великого, и Владимира, и Ивана III, и Василия III, и даже Ивана Грозного285. Также своим композиционным единством выделяются и три фигуры нижнего регистра, их дешифровка вызывает не меньшие затруднения. Обычно, когда осмысляют персонажа иконы, его ассоциируют с конкретной исторической личностью. Источником и базой для осуществления такой идентификации служит «Степенная книга», названная Д.С. Лихачевым «иконой всех святых Московского государства» и описывающая как канонизированных, так и неканонизированных самодержцев286. Некоторые изображённые на фресках Архангельского собора воины с отличительными знаками и регалиями – это самодержцы Руси287. Вероятно, центральная группа пеших ратников на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» – это род Рюриковичей. Весь род – от Владимира Святого до Ивана Васильевича – персонифицирован в величественной фигуре всадника с крестом, находящейся в центре группы и представляющей священный образ русского самодержца как такового. Райский сад в левой мандорле иконы может быть истолкован как аллегория царского рода, который туда направляется, – основания для подобного сопоставления даёт «Степенная книга»[56].
Своеобразие иконы явно усложнено развитой символикой. Шествие возглавляет «архистратиг небесных сил» Архангел Михаил. Его роль в представлении русского человека XVI века значительна. Архангел – патрон рода московских государей. Иван Васильевич называл его пособником всех благочестивых царей, намекая в том числе на помощь себе288, и писал стихиры под псевдонимом Парфения Юродивого, возвеличивая образ грозного, сильного и карающего Архангела, одного из ключевых участников Страшного суда289. Фрески Собора Архангела Михаила, усыпальницы Московского Кремля, изображали великих московских и удельных князей как воинов и святых, даже если усопшие таковыми не являлись. Фигура Архангела Михаила подчеркивала связь царского рода с великими христианскими силами.
Одна из интриг иконы – фигура всадника, несущего знамя. Традиционно в средневековых рукописях, посвященных крестовым походам, впереди войска изображался обыкновенный знаменосец, однако на иконе «Благословенно воинство» многие исследователи признают в знаменосце самого царя Ивана IV, участвовавшего в Казанском походе290. Средневековое русское изображение обычно никак не сакрализирует фигуру знаменосца (царь в реальности не мог им быть и для знати эта роль была унизительна и опасна), тем не менее, знаменосец на рассматриваемой иконе – это образ бесстрашного, стремительного воина, ведущего «парад» в Новый Иерусалим. Знаменосец динамичен по сравнению с другими монументальными фигурами центрального плана, изгиб его тела рифмуется с изгибом Архангела, а по величине он чуть меньше него, но явно больше рядовых воинов-мучеников. Над знаменосцем держат венец три ангела – они могут быть прочитаны как «тричисленное божество», о котором неоднократно писал Иван Васильевич. Также венец может быть понят как «мономахов», знаменующий единство и святость всех территорий Ивана IV, включая и новые – Казанское и Астраханское царства.
Чтобы понять значение фигуры знаменосца, следует обратиться к более ранней иконе на эту же тему «Церковь воинствующая» – промежуточное звено от фресок Золотой палаты к иконе «Благословенно воинство». В «Церкви воинствующей» изображение всадника с нимбом соответствует полностью иконографии Иисуса Навина291. На этой же иконе образ Иисуса Навина, князя-мстителя, носителя божественной кары, сливается с образом Ивана Грозного – правоверного царя-воина, изображённого без нимба, носителя божественной благодати. Знаменосец – не портрет Ивана IV, а символическая интерпретация. Как и летописное отождествление с Моисеем, первым вошедшим в разверзшееся море, применяемое к описанию действий царя в Казанском походе, повествует не о том, что Иван IV и есть Моисей, но о богоизбранности самодержца и его покорности в исполнении возложенной на него Богом миссии по предводительству воинства, реализующего Божью волю. Более того, сочетание фигур Архангела, знаменосца и центральной фигуры с крестом иконографически рифмуется с апокалиптической композицией всадника с великого стяга Ивана IV (1560 г.). На нём изображён архангел Михаил на пегасе, а за ним – войско ангелов, возглавляемых полководцем – Христом. Это иллюстрация Апокалипсиса, текст которого написан на клейме стяга: «И се конь бел, и седяй на нем верен и истинен, и правосудный и воинственный. Очи же ему еста яко пламень огнен, и на главе его венцы мнози; имый имя написано, еже никтоже весть, токмо он сам; и облечен в ризу червлену кровию; и нарицается имя его слово божие. И воинства небесная идяху в след его на конях белых, облечени в виссон бел и чист» (Откр. 19:11–14). Стяг изображает небесное воинство, призванное помочь воинству земному, но вершащему Божий замысел: разрушить онтологическое зло, проявляющее себя в конкретных исторических образах.