— Не переживай, Ромка — нормальный пацан. Позлится немного и успокоится. Уж пакости делать он тебе точно не станет. — Подбадривал меня толстяк, когда мы уже спускались по лестнице.
— Плевать. — Отмахнулся я. — Пусть думает, что хочет. Это мой выбор и только мне за него отвечать. Ты лучше расскажи, Пончик, с какого буя тебе решили выделить охрану для путешествия на шестой этаж? Да еще из нашего отряда. Охранители перестали справляться со своей работой или в доме появилась группа ассасинов, охотящаяся за «великими умами»?
— Ой, подколол! Еще трусом меня назови! Нет, друг, ниндзя-убийцы, конечно, не появились. А вот толпа недовольных, желающих перемен и готовая в любой момент устроить смуту — это пожалуйста.
— Брось, люди бунтуют на втором, иногда на третьем этажах. Воздействие черного тумана, недостаток огня, хреновые условия жизни — и я бы на их месте не сидел сложа руки. Вот только все это происходит внизу, куда мы не идем.
— Ты просто всего не знаешь, Сёма. — Толстяк воровато огляделся, продолжив. — Проблемы есть на большинстве этажей. Люди устали. Устали от тесноты, недоедания, скуки, да много от чего. На самом деле ситуация в доме взрывоопасная. Недовольство может полыхнуть в любой момент, стоит только поднести спичку к этой вязанке дров. Боробов не хочет, чтобы его люди пострадали в этой возможной заварушке, вот и добился выделения мне охраны. Остальные члены отряда «Б» сейчас на двенадцатом этаже в штабе и лаборатории. Боробов запретил нам на ближайшую неделю спускаться ниже десятого этажа.
— Думаешь, я один тебя спасу, если толпа человек в двадцать решит порвать нас на сувениры?
— Я надеюсь на то, что ничего подобного не случится. Верю в человеческую порядочность, и что они не превратятся в стадо диких животных. К тому же, пока я буду занят проводкой, у тебя будет достаточно времени, чтобы понежится со своей прекрасной Тамарой. Как она там, кстати?
— Нормально. На следующей неделе экзамены на профпригодность и получение сертификата.
Толстяк засыпал меня вопросами о наших с Томой отношениях, но я лишь молчал и давал односложные ответы. Это безумно бесило Пончика. Пару лет назад он был в нее влюблен, но отступил, когда узнал, что между нами были отношения. С тех пор он не упускал случая выведать у меня тайны наших с ней взаимоотношений. Для меня же подобное вмешательства, даже со стороны лучшего друга, было той чертой, за которую я старался не заходить.
Ничего от меня не добившись, толстяк обижено замолчал. Остаток пути мы преодолели в гнетущем молчании. Меня подобный расклад полностью устраивал, так как у меня появилось время подумать, что ответить Томе, когда она станет задавать вопросы. Девушка все еще была обижена на меня за вступление в отряд «А», но хуже всего пришлось когда она узнала, что в напарники мне определили единственную женщину в отряде. С тех пор она со мной почти не разговаривала и попросила не спускаться к ней на этаж. Конечно, мотивировала он это тем, что ей необходимо подготовиться к экзамену, но я прекрасно знал, что она держит на меня обиду. Вот только как бы оправдаться перед ней я не знал.
Между тем охранители шестого этажа, проверив пропуска, открыли перед нами двери. Сама обстановка этого места мало чем отличалась от привычного мне расклада. Все те же матрасы на полу многочисленные люди с хмурыми лицами, занимающиеся своими делами. По стенам висели масляные лампы, дававшие слабый свет, от чего по стенам плясали в безудержном танце черные тени. Для меня, в сущности, это место ничем не отличалось от моего родного восьмого этажа, но я знал, что Тома люто ненавидела как сам этаж, так и своих соседей по комнате, с которыми у ее семьи были постоянные стычки. Пару раз мне даже приходилось просить своего отца повлиять на соседей моей подруги, используя свое служебное положение. Вот только особой пользы это не приносило и ссоры со скандалами, спустя время, вспыхивали с новой силой.
Это была одна из главных причин, почему Тома с таким рвением старалась сдать свой экзамен с наивысшей оценкой в сертификате. Девушка страстно желала навсегда покинуть это место, перебравшись на верхние этажи. Ее родители подобной возможности не имели, ведь отец Томы был членом бригады добытчиков, а мать выходила на смены по кухне. Должности конечно нужные, но преференций в виде свободного выбора места жительства, как у членов отрядов, они не имели.
— Проверка электро сетей? — Удивленно прочитал охранитель. — Да на кой они вам, электричества все равно нет?
Толстяк промолчал, тыкая пальцем в подписанный главой его отряда приказ. Местный охранник, выругавшись, пообещал доложить о подобной глупости наверх, но разрешение пройти дал. Напоследок пообещал выкинуть нас с этажа, если мы вздумаем штробить стены в квартирах.
— Хрен я позволю вам устраивать всякое на моей территории. И плевать от кого у вас там приказ. Я подчиняюсь Воеводину и штабу своего отряда. Так что советую не сильно борзеть на моем этаже!
— Совсем уже охренели эти охранники. В последнее время крутят пальцами и указывают каждому на свое главенство, словно они короли этого дома! — Пожаловался мне толстяк. — Не удивительно, что недовольство среди людей растет едва ли не на всех уровнях. «В»-шники всем успели насолить.
Отвечать я не стал, так как офицер провожал нас подозрительным взглядом и вполне мог услышать наш разговор. А мне, в отличие от Пончика, частенько приходилось бывать на шестом уровне и ссориться с местным начальником охраны было не с руки.
— Забей, Пончик. Ты лучше объясни, за каким лядом, тебе понадобилась проводка дома? Я думал, что камеру запитают с помощью генератора.
Остановившись, толстяк наклонился ко мне и тихо сказал.
— К камере это отношения не имеет. Проводку на этажах мы проверяем для одного интересного эксперимента. Не могу разглашать детали, но если удастся, то мы сможем обеспечить этажи светом. На час-два в сутки, но признай, уже это будет невероятным достижением.
— Еще бы! — Искренне восхитился я.
— А камера это так, побочный продукт. Просто Боробов решил сделать два дела разом. Ну, раз уж я на этот этаж и так спускаюсь.
Пройдя во внедренный коридор, Пончик первым делом направился к ящику со счетчиками электричества. Извинившись перед местными и попросив немного места, он отверткой открыл ящики, принявшись копаться в давно уже неработающей проводке.
— Я тут минут на тридцать завис. — Сообщил мне друг. — Так что двигай к Томе, в компании время пролетит быстрее.
— А ты справишься тут без меня? Как же так, такой ценный кадр и без охраны остается! — Хохотнул я.
Толстяк пробурчал в мой адрес нечто нелицеприятное и, отвернувшись, занялся своим делом. Вот уж кого действительно сложно отвлечь от работы: когда Пончик занят делом, оторвать его достаточно сложно. Насколько я знал, за подобную черту характера его особо ценил Боробов, принимавший себе в помощники лишь самых талантливых и въедливых сотрудников.
— Кричи если что. Прибегу спасу.
— Вали уже, спасатель хренов.
Квартира Томы, в которой она жила с родителями еще до катастрофы, была крохотной однушкой. Вход в квартиру был единственным, чей проем был пуст. Раньше здесь стояла дверь, перегораживающая вход в квартиру, но так как она единственная на этаже, да и в целом доме была деревянная, ее сняли и, разобрав на дрова, перенесли на склад. Я, конечно, знал что родители моей подруги были людьми не богатыми, но в современном веке использовать деревянную входную дверь, это совсем уж никуда не годилось.
— Куда прешь? — Внезапно на моем пути вырос мужчина.
— Достопримечательности осматриваю. Вот думаю квартирку прикупить в вашем доме. Не проконсультируете меня в отношении местных цен?
— Каких нахрен цен? Слышь, иди погуляй, пока я тебя пинками отсюда не вышиб.
— А силенок на это хватит?
Я сдвинул рукой край куртки, демонстрируя жетон принадлежности к отряду. Подобный поворот немного выбил мужчину из равновесия, ведь по законам никто, кроме охранителей этажа не мог чинить препятствия бойцам нашего отряда. Так что я толкнул мужчину плечом, проходя внутрь квартиры. Что здесь происходило, понять было не трудно, как и то, что мужик на входе должен был подать сигнал в случае, если заявятся охранители. Видать ситуация с соседями у родителей Томы зашла в сосем уже неконтролируемое пике.
— Я последний раз тебя предупреждаю, дура ты безмозглая, забирай свое барахло и вали в свой сра…й угол. Ты и твой еб…й муженк, совсем оху…и, если решили, что мы и дальше будем это терпеть.
Громкие мужские голоса и ругань, я услышал, еще только подходя к двери. Очередная заварушка семьи Томы с соседями, вот только в этот раз отца девушки видимо на месте не оказалось, а ретивые жители квартиры решили раз и навсегда отомстить за старые обиды.
— Отвали нахрен от моей матери, придурок!
Зайдя в комнату, я увидел как моя подруга, с красным от гнева лицом, наступает на здорового мужика. Если бы не серьезность ситуации, это выглядело бы комично. Миниатюрная девица, едва за метр шестьдесят, со злющим лицом и яростью в глазах, уперев руки в боки наступает на мужчину выше ее на три головы, да и тяжелее раза в два так точно. За спиной Томы стояла ее мать, пытавшаяся вмешаться в происходящее, но ее так сильно трясло от страха, что она буквально не могла сделать ни шагу.
Между тем, трое мужчин, оттеснили Тому с ее матерью в угол, зажав таким образом, чтобы те не могли выбраться из этого импровизированного захвата. А тем временем, две женщины средних лет хватали вещи семьи моей подруги и бесцеремонно скидывали их в угол комнаты.
Сразу после катастрофы, когда в доме оказалось большое количество спасшихся людей, возникла проблема размещения такой оравы. В первые дни, когда еще не были сформированы ни отряды, ни рабочие бригады, в доме царил самый настоящий хаос. Глава подъезда старался навести хотя бы видимость порядка. Именно тогда многие жители пускали в свои дома людей, распределяя их на свободные места. О будущем мало кто думал, ведь никто не понимал, что происходит, а главное чего ожидать в дальнейшем. Семья Томы, как и прочие, пустила в свой дом спасшихся, выделив им место. Они отгородили половину своей комнаты, пустив туда несколько семей. Вот только время шло и до каждого начинало доходить, что все это может затянуться на очень долгий срок. Именно тогда и начались первые недовольства со стороны вынужденных квартирантов. Делить полкомнаты в несколько семей, ютиться на крошечном клочке, когда рядом буквально за ширмой, семья хозяина квартиры, вольготно расположилась, отрезав себе здоровенный кусок жилплощади.