Продолжение белой борьбы
Только смерть может избавить тебя от исполнения долга.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ЗА ПРЕДЕЛАМИ СТРАНЫ
В 1920 году белые отступили за границу России, но разве Врангель подписал Акт о безоговорочной капитуляции Фрунзе? Разве Ленин и Троцкий о чем-то договорились с Кутеповым?
В 1920 году за границу ушли белые армии: сотни тысяч вооруженных людей, принимавших присягу. Все они считали себя русскими или россиянами и никогда не были враждебны России. Но они находились в состоянии войны с Советами и были непримиримыми врагами Советской власти и самой идеи коммунизма.
Никто из белых не сдался красным. Никогда. С руководителями белого лагеря никто и никогда не заключал мирного договора. Формально армии Врангеля, Юденича, атамана Семенова, Земская рать правительства Меркуловых во Владивостоке, боевая дружина генерала Пепеляева находились в состоянии войны с советской республикой. Война с ними была перенесена на территорию других стран, велась другими средствами, но вовсе не завершилась.
ГАЛЛИПОЛИ
В ноябре 1920 года Русская армия генерала П.Н. Врангеля — последняя вооруженная сила белых на Юге России — эвакуировалась из Крыма в Константинополь. Сюда пришло около 130 «плавсредств». В Константинополь из Крыма эвакуировалось около 150 тысяч русских беженцев.
Напомню: Франция и Британия признали правительство Врангеля. В Турции оказалось выехавшее с Врангелем правительство без территории и армия без государства.
Почти две недели решалась судьба томившихся на судах людей. После долгих препирательств с французским оккупационным командованием было разрешено свезти армию на берег и разместить в трех военных лагерях. Донских казаков — в Чатталдже, кубанских и терских казаков — на острове Лемнос.
Русские части — в 6 километрах западнее города Галлиполи — унылое безлюдное место. В 1919 г. здесь располагался английский военный лагерь.
Французы согласились снабжать эти лагеря продуктами и предоставить оборудование для их обустройства. За это им передавалась большая часть коммерческих судов, а все грузы на них французы сразу же реквизировали.
Число беженцев в Галлиполи достигло 30 тысяч.
Левая эмиграция считала, что армия должна разойтись. Французы с самого начала считали так же. Они не хотели кормить ставших ненужными союзников. Генералитет и старшее офицерство хотели любой ценой сохранить армию в изгнании. Кутепов требовал максимума подтянутости и дисциплины.
В Галлиполи исправно неслась военная служба, устраивались военные парады и смотры, действовали шесть военных училищ, две офицерские школы и несколько курсов. Нарушителей дисциплины ждали три гауптвахты, и они редко пустовали.
Точки над i поставил расстрел 45-летнего полковника П.Н. Щеглова. Он записался в беженцы, но пароход, на котором он хотел уехать, не пришел. Судили военно-полевым судом и расстреляли как дезертира.
22 ноября 1921 г. в Галлиполи было создано Общество галлиполийцев — одна из активных воинских антикоммунистических организаций Русского Белого Зарубежья.
Когда в конце лета до Галлиполи дошли слухи о голоде в России, к командиру корпуса от различных частей поступили ходатайства об удержании однодневного продуктового пайка и отправке его через Красный Крест голодающим. А паек самой армии врачами оценивался как «неполное голодание».
17 апреля 1921 г. французское командование сообщило: «Все русские, еще остающиеся в лагерях, должны знать, что армии Врангеля больше не существует, что их бывшие начальники не имеют права отдавать им приказания, что они совершенно свободны в своих действиях и что им больше не может быть предоставлено продовольствие».
Французы предлагали уезжать в их колонии в Африке или в Бразилию, вербоваться в Иностранный легион.
23 мая 1921 года 3 тысячи человек уехали: на пароходе «Бургас» в Болгарию. Работать.
Остальную армию французы были готовы разогнать силой. В лагере готовились отражать нападение недавних союзников, проводились ночные тревоги и учения, все были готовы к войне….
Французы грозились полностью прекратить снабжение продовольствием. У Кутепова созрел план: если французы прекратят снабжение и велят расходиться, походным маршем двинуться на север: распространять слухи, что идут в Болгарию. А потом резко повернуть на восток и захватить Константинополь. У Кутепова был расчет на помощь греков, которые воевали с турками-кемалистами и очень хотели взять Константинополь-Стамбул. Греки обещали поддержку.
Подошла французская эскадра. Командующий Томассен заявил, что на завтра назначены маневры: десант для овладения городом. Фактически — атака на русский лагерь. Кутепов ответил: «По странному совпадению на завтра назначены маневры всех наших частей по овладению перешейком». Напасть французы не решились. Ночью эскадра ушла. Снабжение продолжалось, захват Константинополя не состоялся.
Зимовать второй раз в полуголодном лагере было опасно. Сербия и Болгария соглашались принять русские части. В августе 1921-го уехали кавалеристы и первый эшелон пехоты. Точку поставил отъезд 6 мая 1923-го «последних галлиполийцев» из отряда генерала Мартынова в Сербию, где они стали дорожными рабочими в местечке Кральево.
Население Галлиполи тепло проводило русских военных, с которыми у жителей — турок, армян, греков — сложились добрые отношения. Характерная деталь — за время пребывания корпуса в Галлиполи в отношении жителей не было совершено ни одного правонарушения. На проводы был устроен «последний парад» русских частей. Мэр города вручил генералу Кутепову памятный адрес. Французский комендант, подполковник Томассен, с которым у командования корпуса были не лучшие отношения, прощаясь с генералом Кутеповым, растроганно сказал, что теперь он еще больше уважает русских.
Навсегда в Галлиполи остались 343 могилы русских людей, нашедших здесь свое упокоение… Включая полковника Щеглова[101].
БОЛГАРИЯ
Болгария платила Сербии и Румынии контрибуцию, как союзница Германии в Мировой войне.
Премьер-министр болгарского правительства, Александр Стоименов Стамболийский был настолько левым социалистом, что многие коммунисты шли к нему. Он пошел на сближение с СССР. На Генуэзской конференции 1922 года Стамболийский обязался разоружить белые части… Сам он при этом предусмотрительно остался в Генуе.
Положение русских в Болгарии и так было сложным. Русский получал 50 левов за работу, за которую болгарин получал 75. А теперь болгары арестовали главу кутеповской контрразведки Самохвалова. У него «нашли» планы болгарских укреплений, донесения агентов, сведения о расположении воинских частей и промышленной инфраструктуры. Русские доказали, что документы подложные, но пока шли судебные разборки, Кутепова уже арестовали и выслали из страны. Над эмиграцией нависала угроза уничтожения.
Русская армия приняла самое активное участие в перевороте Александра Цанкова 9 июня 1923 года. Стамболийский был свергнут. Его заманили якобы для переговоров с царем Борисом III, схватили, пытали и убили.
К власти пришли военные, для которых русские белогвардейцы были дорогими соучастниками переворота. Сразу отпала угроза разоружения и выдачи.
В сентябре 1923 года коммунисты подняли мятеж. Подавляли его тоже с участием белогвардейцев.
СЕРБИЯ
Уже в 1919 г. на территорию королевства въехали несколько сот беженцев из России[102]. В январе 1920-го, после поражения деникинской армии, из Новороссийска в королевство были эвакуированы около 8,5 тыс. человек.
Весной 1920 г. в Белграде открыли свои представительства Российское общество Красного Креста (РОКК), Всероссийский земский союз (ВЗС) и Всероссийский союз городов (ВСГ). 21 января 1920 г. приказом генерала Деникина учреждалась особая должность главноуполномоченного по устройству русских беженцев в королевстве.
Генерал Врангель обратился к правительствам многих стран с просьбой о приеме «крымских» беженцев. Одним из первых откликнулось правительство КСХС. Оно дало согласие на въезд более 20 тыс. гражданских беженцев, предварительно заручившись обещанием французских властей оказать им денежную поддержку.
Вновь прибывшие беженцы расселялись по всему королевству в уже имевшиеся русские колонии или основывали новые. Весной 1921-го существовало 233 колонии, а через год их количество увеличилось до 300. Колонии имели право самоуправления. Общая же численность русских беженцев колебалась от 50 до 70 тыс. человек[103].
В декабре 1920 г. генерал Врангель начал переговоры с правительством КСХС о переселении в его пределы армейских частей из района Константинополя. В 1921–1923 гг. в КСХС въехали около 11,5 тыс. военнослужащих бывшей Русской армии[104]. Большинство из них организованным порядком устроились на пограничную службу и строительство дорог[105]. К концу 1923 г. приказ Врангеля от 10 июля 1922 г. о переводе армии на трудовое положение был в основном выполнен.
Это было нищее, несчастное, обездоленное сборище. В начале 1922 г. были трудоустроены более 5,5 тыс. беженцев, из них 2,7 тыс. имели постоянную работу, 2,9 тыс. — временную. Но в 1924-м в королевстве насчитывалось около 19 тыс. безработных российских беженцев[106].
Не удивительно: более половины беженцев в прошлом являлись военными и чиновниками, меньше трети до войны работали в хозяйственной сфере. 14 % приходилось на педагогов, врачей, литераторов, духовенство, художников и артистов, 5 % составляли квалифицированные канцелярские работники. 13 % составляли лица с высшим образованием, 62 % — со средним, примерно 22 % — начальным домашним и только 3 % — лица без образования[107]. Из примерно 200 дипломированных российских юристов в это время имели работу по специальности около 40 человек[108].
Среди эмигрантов около тысячи было старше 60 лет, около 2 тыс. военных и 1 тыс. гражданских инвалидов. Тем не менее русская эмиграция создала 24 учебных заведения с 2916 учащихся. Некоторые из них пользовались авторитетом и у сербов: например, 1-я Русско-сербская гимназия в составе пяти (III–II) старших классов[109].
РУССКИЙ ПАРИЖ
Первоначально французы изо всех сил противились въезду русских во Францию. Но вскоре выяснилось: въезд алжирцев, вьетнамцев, армян из Турции не позволяет решить вопрос с рабочей силой на крупных заводах. И тогда французы начали ввозить русскую рабочую силу. Только турки в 1921–1922 годах стали теснить русскую эмиграцию с мест, и то без особого результата.
«Русские необычайно ярко заявили о себе в художественной, артистической, культурной жизни, благодаря чему возникло убеждение, что эмиграцию составлял самый цвет русского общества. Из-за этого стереотипного представления о судьбе русской эмиграции забывают, что на самом деле большинство русских эмигрантов были рабочими на заводе Рено и жили в рабочих кварталах для бедняков»[110].
Эмигранты ни политически, ни экономически не были равны с французами. Только Леон Блюм в 1936 году уравнял эмигрантов и граждан Франции.
Въехавшие во Францию в 1920-е гг. жили в бараках для поляков и русских, где кормили исключительно бобами. Их судьбой стал 14-часовой рабочий день.
Не случайно в Париже было 3600 русских таксистов. Среди них попадались поистине легендарные личности, типа «Вовки-казака» с золотыми зубами и шлейфом невероятных приключений.
Впрочем, в формировании образа русского эмигранта, аристократичного и шиковатого, особую роль сыграл кинематограф… Вместо скучной реальности кино создавало «интересный» мир с «интересными личностями»[111].
К 1924 году в Париже жило до 45 тысяч русских. Тут находились самые известные учебные заведения, как Религиознофилософская академия Бердяева: чтобы руководить ей, он в 1924 году переехал из Берлина в Париж.
Но жизнь была трудной и скудной. Не случайно Алексей Толстой и художник Иван Билибин, композитор Сергей Прокофьев вернулись из эмиграции в СССР. А навстречу им тек другой поток… Некоторые советские эмигранты оставались в Париже… Например, Александр Бенуа, командированный в Париж из Эрмитажа в 1926 году, остался в Париже, но с Буниным как с «бывшим» категорически отказывался встречаться.
РОВС
Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) основан 1 сентября 1924 года Главнокомандующим Русской армией генерал-лейтенантом бароном П.Н. Врангелем (1878–1928) как непосредственный преемник Русской армии и продолжатель Белого движения.
Приказ генерала Врангеля № 82 запрещал членам РОВСа состоять в политических партиях. Первоначально основу Союза составляли бывшие воины Белых армий, оказавшиеся после Гражданской войны в эмиграции, а со временем состав Союза стали пополнять их потомки и единомышленники. Своей главной задачей РОВС объявил сохранение кадров для продолжения борьбы с большевизмом.
В 1920–1930-е годы РОВС организационно был разделен на 6 отделов в Европе, 2 — в США, 1 — в Китае.
В состав РОВСа входили полковые объединения частей Русских Императорских Гвардии и армии, Белых армий, а также Общество галлиполийцев, к 1930 году имевшее свои отделы во Франции, Венгрии, Бельгии, Болгарии, Югославии, отделения и землячества во многих странах Русского Зарубежья.
Члены Союза платили небольшие взносы, которые шли на организационные расходы и в страховой фонд на случай потери работы и болезни.
Добровольцы из РОВСа вели подпольную работу в СССР, где они пытались поднять вооруженное восстание против коммунистической диктатуры, вели антикоммунистическую пропаганду.
Члены РОВС сражались с коммунизмом и в рядах армий других стран: в Китае, во время Гражданской войны в Испании в 1936–1939 гг., а также в рядах армии Финляндии во время Советско-финской войны (1939–1940)[112].
С самого начала ГПУ — НКВД считал РОВС одним из своих главных врагов, и чекисты вели против него беспощадную войну.
«ЛУКУЛЛ»
В Константинополе резиденцией Врангеля стала яхта российского посла. Ее название сменили с «Колхида» на «Лукулл». Это была плавучая штаб-квартира генерала Врангеля. Здесь он жил почти безвылазно, на яхте находились архивы и деньги, принадлежавшие Русской армии, вывезенные Врангелем в октябре 1920 года из Крыма в Константинополь.
Сюда к нему ездили с докладами, здесь проходили совещания. В результате остался один «Лукулл», на котором Врангель жил почти безвыездно. И все его имущество хранилось на этой яхте…
15 октября 1921 года «Лукулл» был протаранен шедшим из Батума итальянским пассажирским пароходом «Адриа». К счастью, незадолго до этого инцидента Врангель вместе с женой и адъютантом сошли на берег.
«Позже спасшиеся с «Лукулла» офицеры-очевидцы утверждали, когда «Адриа» подошла к «Лукуллу» на расстоянии 300 морских саженей, казалось, что она свободно разойдется с яхтой, оставив его с правого борта. Но «Адриа», изменив курс, шла прямо на небольшое судно.
«Адриа» ударила «Лукулл» в борт под прямым углом, разрезала борт яхты на протяжении более трех футов и отошла задним ходом. В пробоину хлынула вода. Удар пришелся как раз в среднюю часть яхты — нос «Адрии» прошел через кабинет и спальню генерала Врангеля. Никаких мер для спасения людей на пароходе не предприняли: не спустили шлюпки, не подали концы и круги. Вытаскивали из воды российских моряков турецкие рыбаки. В результате трагедии погибли мичман Сапунов и еще несколько человек команды.
Виновное судно тут же было арестовано английскими властями. В ходе следствия капитан «Адрии» Симич и лоцман Самурский ссылались на сильное течение как форс-мажор, лишившее пароход возможности маневрировать.
Но выяснилось, что Симич принимал меры, чтобы задержаться в карантине и пройти мимо «Лукулла» ночью. «Адриа» поддерживала постоянные оживленные сношения с советскими портами Черного моря. Пассажиры парохода сообщили, что «за неделю до выхода из Батума туда прибыл из Москвы поезд со сформированным в столице новым составом чеки».
В общем, настоящие виновники угадывались достаточно прозрачно.
Узнав о катастрофе, Врангель пребывал в шоке.
ВРАНГЕЛЬ
Франция в ультимативной форме заявляла, что не признает больше существования белых армий и не считает генерала Врангеля ее главнокомандующим. В 1925 году Врангель передал права Верховного главнокомандующего Русской армией в зарубежье дяде Николая II, Великому князю Николаю. Николай Николаевич имел обширные связи среди членов французского правительства и высшего генералитета. Была надежда, что он сможет улучшить положение изгнанников.
Сам Врангель с семьей поселился в Бельгии в небольшом доме. Одни говорили, что дом куплен его тещей на деньги, вырученные от продажи австрийской виллы ее мужа. Другие обвиняли Врангеля в том, что он нечист на руку. Эмиграция — «дружное» место.
Внезапно в доме появился некий «брат денщика», о котором и сам денщик ничего не слышал. Характерная деталь: совершенно незнакомый человек, приехавший из Совдепии, свободно жил в доме Врангеля. Такая уж была «конспирация». Вскоре после отъезда брата денщика Врангель неожиданно заболел туберкулезом в сильнейшей форме. До этого 49-летний генерал отличался исключительным здоровьем. Большинство исследователей предполагают, что посланец Советской России подсыпал ему в еду туберкулин: культуру ядовитых бактерий.
Скоротечная чахотка свела генерала в могилу в считаные недели. 38 суток он сгорал в агонии, температура зашкаливала за 40 градусов. При этом Петр Николаевич продолжал работать. Он метался, отдавал приказания, порывался встать.
25 апреля 1928 года, незадолго до смерти, уже исповедавшись и приняв причастие, Врангель обсуждал с генералом Шатиловым вопросы устройства армии. Последними словами Петра Николаевича были: «Я слышу колокольный звон… Боже, храни армию!»
КУТЕПОВ И «ТРЕСТ»
Осенью 1922-го Врангель назначил генерала Александра Павловича Кутепова (1882–1930) помощником главнокомандующего Русской армии, т. е. своим заместителем. Кутепов все ближе входил в окружение Великого князя Николая Николаевича, приобретая все большее значение.
Фактически РОВСом руководил Кутепов и тут же стал создавать «внутреннюю линию»: белогвардейскую Боевую организацию (чуть ли не по типу эсеров), которая должна была засылать в Советскую Россию молодых офицеров для совершения террористических актов и диверсий.
Кутеповская вера во всесилие террора опиралась… на революционную практику. Он говорил, что террор революционеров привел, в конце концов, к краху монархии. Так и антисоветский, антибольшевистский террор закончится падением большевизма. В результате непримиримый борец с революцией все активнее брал на вооружение ее революционные методы.
29 апреля 1928-го, после смерти генерала Врангеля, Великий князь Николай Николаевич назначил его председателем Русского общевоинского союза. Кутепов сказал тогда: «Нельзя ждать смерти большевизма, его надо уничтожать».
Эмиссары Врангеля много раз проникали в Крым, на Кубань, доходили до Москвы. ЧК и армейская разведка ловили их изо всех сил. Все 1920–1930-е годы белые и красные убивали друг друга и умирали с оружием в руках.
ПАРАДОКС «ТРЕСТА»
В 1922 году дальний родственник царского премьер-министра А.Ф. Трепова, бывший статский советник, сотрудник комиссариата внешней торговли Александр Александрович Якушев был в Норвегии и Швеции. После Февральской революции Якушеву предлагали пост товарища министра во Временном правительстве, но он отказался, мотивируя это своими монархическими убеждениями.
По пути он сделал остановку в Ревеле (Таллинн), чтобы по просьбе живших с ним в одном доме на Арбате сестер Страшкевич встретиться с их знакомым, Ю. Артамоновым. Конечно, это было небезопасно, но Якушеву сказали, что бывший белый офицер Артамонов — воспитанник последнего выпуска Царскосельского лицея, где Якушев когда-то работал. Теперь Артамонов — переводчик в английском консульстве.
После его поездки бывший белый офицер Юрий Артамонов написал письмо однополчанину князю Ширинскому-Шахматову в Берлин, излагая свои восторги по поводу нового друга и мнения Якушина о происходящем в Советской России: что большевизм «выветривается», дело идет к монархии. Монархисты-эмигранты живут вчерашним днем, они смешны. А вот в самой России произошли большие перемены, с этим нужно считаться. Эмиграция в целом не понимает этого, и именно подпольные монархисты должны ее направлять на путь истинный. Что есть подполье, его члены заметны… Что подполье это националистическое, ставит интересы России выше политического строя.
Артамонов послал свое письмо диппочтой с эстонским курьером… А этот курьер давно сотрудничал с ГПУ. Когда Якушев вернулся в Москву, ему показали копию артамоновского письма с его монархическими «пассажами». После чего Якушев был арестован.
С чего и начинается история «Треста»…
Дело в том, что ГПУ давно хотело создать организацию-приманку. Для дезинформации иностранных разведок, отслеживания политической ситуации правых кругов эмиграции, их раскола и разложения, но главным образом, разумеется, для борьбы с террористической деятельностью кутеповской Боевой организации. Этого коммунисты всерьез испугались.
На коллегии ГПУ Дзержинский сообщил, что надо использовать организацию с Якушевым во главе в своих целях. Организации никакой нет! Есть трепотня по вечерам, за «рюмкой чая». Но теперь ГПУ создает свою монархическую и патриотическую организацию.
В эту организацию входит, конечно, Якушев. Он «перековался» в тюрьме? Скорее другое… Как говорил он сам, «при первом же знакомстве с аппаратом ГПУ бросается в глаза его мощь. Кажется он настолько всемогущим и всезнающим, что всякая борьба против него бесполезна. Куда ни глянь — всюду щупальца ГПУ. Внутри страны все более-менее значительные антисоветские организации насыщены осведомителями ГПУ. Во всех заграничных организациях агенты ГПУ… всякими провокационными доводами склоняют эмиграцию прежде всего надеяться на советскую эволюцию, отказаться от террора, верить в пресловутый «внутренний взрыв»[113].
Кроме Якушева, чекисты вводят в «организацию» бывших генералов Андрея Медардовича Зайончковского, преподавателя Военной академии, и Николая Михайловича Потапова, начальника Генерального штаба, потом начальника военной контрразведки. В начале советско-польской войны эти генералы подписали «Воззвание» А. Брусилова: призыв к белым офицерам идти воевать с Польшей на стороне Советской России.
Монархист и государственник Зайончковский окончил Академию Генштаба, участвовал в Русско-японской и Мировой войнах как командир полка, дивизии, корпуса, армии. В мае 1917-го ушел в отставку, а в 1919 г., еще до публикации генеральского воззвания, вступил в Красную Армию, где занимал ответственные посты. В 1922-м и до самой естественной кончины в марте 1926-го он профессор Военной академии РККА, автор фундаментальных трудов по военной истории.
Генерал Н.М. Потапов (1871–1946), сослуживец Кутепова по Преображенскому полку, до революции работал военным атташе в Черногории, выполняя задачи разведывательного характера. Потапов перешел на сторону большевиков одним из первых среди генералов, еще в ноябре 1917 года. Его назначили начальником Главного управления Генштаба, в дальнейшем он снова в военной разведке. С сентября 1921-го Н. Потапов — помощник главного инспектора Всеобуча и занимается военно-преподавательской работой. 21 июля 1936-го Потапову было присвоено звание комбрига. С 1938-го в отставке, умер своей смертью в Москве.
Включение в руководство «Трестом» видных военных — великолепный ход ГПУ. В Белом движении военным доверяли намного больше, чем штатским. В эмиграции знали, что в верхах Красной Армии были командиры, сочувствовавшие Белой армии. Ходили неясные слухи о связях с эмиграцией то одного, то другого… Тухачевского, например.
Идеология «нового движения» продумана не хуже, чем состав.
Монархическое объединение Центральной России (МОЦР) оно же «Трест». Чекисты отлично придумали, на какую приманку ловить эмигрантов. Расскажи им, что в Советской России готовится попытка реставрации дореволюционной монархии образца 1913 года, — никто не поверил бы. Но Якушев ничего подобного и не говорит! В его речах — нечто очень похожее на «Царь и советы», гибрид монархизма с фашизмом… Примерно то, что писали сами же эмигранты.
Арестованный и завербованный Якушев поехал в командировку… вроде опять по делам внешней торговли.
В Риге к нему присоединились Артамонов и Петр Арапов, племянник Врангеля и к тому же ярый евразиец.
Якушева принимают в Высшем монархическом совете, и он активно ведет пропаганду объединения большевиков и монархистов на основе патриотизма. С его подачи (фактически — с подачи ГПУ) в программных документах Высшего монархического совета МС появляются лозунги «Царь и советы», «истинно русские, народные, христианские советы».
Что еще опаснее, Арапов ввел Якушева в круг ближайших сподвижников Врангеля. Великий князь Николай Николаевич три часа разговаривал с ним, лично познакомил с главой контрразведки генералом Климовичем.
Климович сомневается: как такой большой организации удается не быть раскрытой?
Якушев: Везде есть свои люди[114].
Удивительно, но если Врангель не поверил Якушеву, то ведь поверили многие! Пусть плохие конспираторы, но ведь люди далеко не глупые… Понять феномен «Треста» можно только одним способом: ГПУ запустило то, о чем и так мечтали эмигранты, о чем они постоянно говорили.
Что в России происходит «распад большевизма», что там «ищут замену Ленину», и хотят поставить во главе правительства Г. Пятакова как русского человека и «ярого антибольшевика». Что режим опирается на армию, и ориентироваться надо на антибольшевистские силы Красной Армии. Белая же армия «свое уже отслужила».
Якушев еще несколько раз приезжал в Варшаву, Берлин и Париж, встречался с видными монархистами, в том числе с Великим князем Дмитрием Павловичем. Некоторые из них уже тогда обратили внимание, что в беседах Якушев слишком уж настойчиво проводил мысль о том, что, несмотря на «взрывное» положение в России, недопустимо вмешательство в ее внутренние дела иностранцев, интервенция — недопустима. Это настораживало, но такой ярый антисемит и монархист, как Марков-2, заявлял сомневающимся: «Вы не знаете, что делается в России. Красная Армия требует монархического лозунга. Монархическое движение переходит в России в стихию злобы».
Тем более, все проверки «Трест» прошел совершенно блестяще. В Москву посланы «супруги Шульц»: Мария Захарченко (кавалер двух Георгиевских крестов) и ее муж Георгий Радкевич. Перешли эстонскую границу нелегально, но под нежным контролем чекистов. Пришли на явку к Стауницу… агенту чекистов Эдуарду Оттовичу Опперпуту. Тот показал им отличнейшие явки, и супруги донесли о силе «Треста».
Позже в Москву приезжают и Арапов, и Мукалов. Им показывают подставных «командиров РККА», которые монархисты в душе, и они уезжают в восторге.
1924 год — Якушев и Потапов опять в Париже. У Великого князя Николая Николаевича просят они 25 млн долларов: на свержение большевиков. «Дайте денег, и через полгода большевиков не будет!» Денег у самого «императора» нет, а связанные с Николаев Николаевичем промышленники отказываются и давать свои деньги, и брать взаймы у иностранцев. Интересно… А если бы агенты ЧК попросили бы более реальную сумму? Допустим, 1 миллион?
Тут надо сказать, что суммы, выделяемые зарубежными штабами на разведку и попадавшие через «Трест» в ГПУ, были настолько велики, что дали возможность существовать КРО ГПУ на хозяйственных началах, и даже выделять деньги дезинформационному бюро Разведупра: для фабрикации передаваемых за рубеж военных, экономических и политических «секретов».
В 1925 году Шульгину устроили поездку в Россию. Он нелегально перешел границу и под контролем ГПУ два месяца пробыл в России. Якушев даже уговорил Шульгина написать путевые заметки, отражающие деятельность «Треста». Шульгин даже посылает черновик своей книги из Белграда в Москву для сверки! В январе 1927-го книга Шульгина «Три города» выходит в Берлине, и на некоторое время скептики замолкают[115].
В «Трест» верят и англичане! 24 сентября 1925-го матерый британский агент Сидней Рейли нелегально перешел границу по приглашению «Шульцев». Ему устроили встречу с «Трестом», и Рейли послал за границу открытку: «Все в порядке!». Тем же вечером арестован. 29 сентября на финской границе инсценирована «гибель Рейли при переходе границы». Мы не знаем, что говорил «уже покойный» Рейли на допросах, пытали ли его и что он рассказал. Известно, что 3 ноября его расстреляли.
А вот поляки — не верят. Маршал Юзеф Пилсудский распорядился устроить проверку секретного плана мобилизации и наступления Красной Армии на Польшу… «Трест» продает сей «секретный план» за 10 тыс. долларов. «План» изучают и приходят к выводу: фальшивка. Поляки выдвигают две версии: Якушев или мошенник, или агент ГПУ, после чего бесповоротно обрывают все контакты с «Трестом».
В 1926-м в ГПУ понимают, что «Трест» сыграл свою роль, его время кончается. Под занавес ГПУ устраивает похищение генерала Монкевича и распространяет слух о том, что генерал был тайным агентом Советов.
Вот кто не идет на контакты, так это Кутепов. Он отказывается встречаться с Якушевым и Потаповым, и похоже, с самого начала сильно подозревает их в темной игре. А ведь он — главная фигура.
«Трестовцы» постоянно и настойчиво доказывали, что террор, проводимый внутри Советского Союза, лишь помешает организации антисоветских сил, в частности, группирующихся вокруг «Треста». Якушев в письмах к Кутепову прямо взывал: не мешайте нам своими разрозненными выступлениями, мы лучше знаем ситуацию, чем эмигранты.
Кутепов даже соглашается стать представителем «Треста» в Париже и ввести РОВС в правление МОЦР («Трест»). До сих пор спорят — было ли «доверие» со стороны Кутепова, или он просто играл с чекистами?
Во всяком случае, в СССР Кутепов не поехал. В 1927 году он встречается с «Трестом» на финской территории, в Териоках. На его прямые вопросы не было дано ни одного конкретного ответа. Стало ясно, что операцию надо сворачивать, что и было сделано.
О дальнейшем могут быть две версии. То ли Опперпут и дальше действовал, как человек ГПУ. То ли к тому времени Опперпут уже чувствовал, что операции конец. И чтобы избежать неизбежной «ликвидации», сыграл собственную игру.
Во всяком случае, 9 мая 1927 года в рижской эмигрантской газете «Сегодня» появилась заметка под интригующим названием «Советский Азеф». В ней сообщалось о бегстве из Москвы в Гельсингфорс некоего Стауница-Опперпута…который утверждает, что «монархическая организация» в СССР была не чем иным, как… ловушкой для монархической эмиграции, созданной ГПУ.
17 мая в той же «Сегодня» написал сам Стауниц-Оппер-пут. Он сознавался, что с 1922-го состоял секретным агентом контрразведывательного отдела (КРО) ГПУ и в качестве такового являлся одним из главных действующих лиц гэпэушной ловушки, так называемой Монархической организации Центральной России (МОЦР), кодовое название — «Трест».
Он рассказывал, что «Трест» глубоко внедрился в самые высокие политические круги русской эмиграции правого толка и в значительной степени контролирует ее действия. А через эмигрантов «Трест» установил связи с разведками и генштабами европейских стран и постоянно закидывал им дезинформацию. Он заявляет, что даже начальник польского генштаба является советским агентом. Рассказывает, каким образом удалось арестовать и расстрелять Сиднея Рейли. И наконец, Опперпут говорит о том, для чего «Трест» нужен Советам: благодаря работе его агентов на Западе русским эмигрантам не удалось совершить ни одного настоящего диверсионного акта на территории СССР.
Поднялся невероятный шум. Одни газеты злорадно напоминали, что уже давно высказывались подозрения в «гэпэушном» происхождении «Треста». Другие уверяли, что разоблачение Стауница-Опперпута как раз и есть какая-то новая ловушка ГПУ. Третьи утверждали, что представление о «Тресте» как капкане ГПУ — ложно, что ГПУ «промахнулся», что в «Тресте» было много «искренних патриотов, которые кровью запечатлели верность белым идеалам». По этой версии выходило, что чекистский «Трест» был как бы «крышей» для реальной контрреволюционной организации.
Теперь Опперпут сдает Кутепову до 40 агентов ГПУ, а в Россию он сам ведет террористов! С его помощью Захарченко-Шульц начала создавать Союз национальных террористов. И вскоре Опперпут с помощью Кутепова засылает в СССР две группы по три человека в каждой, с оружием и взрывчаткой. Сам Опперпут бесследно исчезает в Москве, члены его группы гибнут в перестрелке с сотрудниками ГПУ. Ленинградская же группа В.А. Ларионова в последний момент не слушается Опперпута, и потому ей удается вполне реальный теракт: взорвала партклуб на Мойке в Ленинграде. 26 трупов.
Зачем нужен этот кровавый спектакль? Да чтобы инициировать шумиху в прессе и привлечь внимание Европы к тому, какую опасность представляет белая эмиграция.
Всего же благодаря «Тресту» ГПУ арестовало семнадцать агентов и террористов, заброшенных в СССР, раскрыло одиннадцать явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.
Интересно, что в эмигрантской прессе к Якушеву относились сочувственно: считали, что он стал «чекистом поневоле», так как оказался в «железной клетке». Так, к примеру, считал В. Шульгин. Видимо, сказывалось обаяние «человека своего круга».
О реальной судьбе Якушева известно лишь то, что в 1932-м его труп был найден в реке в окрестностях Ленинграда. Чекисты, руководившие операцией «Трест», сначала получили ордена Красного Знамени, а потом стали жертвами партийных чисток. Судьба Опперпута достоверно неизвестна. По одной версии, он погиб в 1927-м (или в 1928-м) при переходе границы из СССР в Польшу. По другой версии, так и трудился в ГПУ — НКВД. В 1942-м (или в 1943-м), в Киеве, расстрелян гестапо — как советский шпион, работавший под псевдонимом Коваленко[116].
КУТЕПОВ
Террористы Кутепова продолжали «ходить в Россию». В 1928 году Кутепов послал боевиков убить Бухарина. Не получилось. И тогда в январе 1930-го из Москвы в Берлин прибыли бывшие полковники де Роберти и Попов. Они представляли Внутреннюю Российскую Национальную организацию.
Встретились с Кутеповым. Воспользовавшись тем, что Попов вышел в сортир, де Роберти предупредил: ВРНЦ — очередная ловушка, просил помочь ему с семьей уехать из России… Поверил ли Кутепов? В его положении можно было верить всему или не верить совершенно ничему.
26 января 1930 года, в воскресенье, в 9 часов 30 минут вечера, Кутепов вышел из своей квартиры в доме 26, Русселе и пошел в Клуб галлиполийцев. Ходу было примерно минут 20. На углу Русселе и Удино, возле госпиталя, стояли красный и желтый автомобили. Два рослых человека стоят возле желтого автомобиля, рядом прохаживается полицейский… Двое кинулись к Кутепову, втолкнули генерала в автомобиль. Полицейский спокойно стоял смотрел.
Полиция получила несколько заявлений видевших событие. Она перекрыла все дороги в аэропорты и на вокзалы и притом заявила, что на углу Удино и Русселе нет и никогда не было полицейского поста.
0 судьбе Кутепова ходило множество слухов. Его увезли в Россию. Он задохнулся в мешке. Кутепов убит на дуэли чекистом Ивановым. Кутепов вывезен в СССР, живет в заключении. Нет, его сослали в Сибирь. В 1930 году в Риге вышел роман француза Клода Феллисье «Тайна похищения генерала Кутепова». «Оказывается», Кутепова…похитила английская разведка.
Тайна открылась в 1970-е: коммунист-депутат Морис Онель перед смертью рассказал французскому историку Жану Элленстайну, что его брат был тем самым «полицейским». Он-то и заколол ножом Кутепова в машине: Кутепов яростно отбивался, его «хотели попугать и не рассчитали».
Труп сбросили в гараже в пригороде Парижа, Леваллуа-Перре. Через несколько дней в гараже вырыли яму, сбросили труп и залили бетоном. Гараж этот давно снесли, и Кутепов лежит неведомо где. Где-то в Париже.
Остается добавить, что организаторы убийства Кутепова, Захар Моисеевич Якович и его жена Александра Иосифовна, в 1937 году казнены в СССР как германские шпионы и троцкисты. Жалеть ли о них?
ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА РОВСА
Давно известно, что хорошие военнослужащие — очень плохие террористы. Для этих двух занятий нужны совершенно разные душевные качества.
История терроризма РОВС — это сплошная история провалов. «Ходили в Россию» многие, но результативность почти нулевая. Летом 1928-го РОВС пытался убить Бухарина и Крыленко. Оба покушения неудачны. Пытаются взорвать здание МОПР — неудачно. Бросили бомбу в бюро пропусков ГПУ — ни одного покойника.
В 1930 году четверо боевиков РОВС шли в СССР, чтобы создать здесь боевую организацию. Задержаны.
В 1931 году — хозяин явочной квартиры (чекист) «принимает» пришедшего из-за рубежа боевика РОВС. Гуляют по Москве, на Ильинке встречают Сталина… Тот почти без охраны гуляет по Москве. Белый поднимает пистолет… Чекист вцепляется в руку, оттаскивает в подворотню, на ходу придумывая что-то «убедительное»… Покушение не состоялось.
Есть, конечно, глухие упоминания об удачных рейдах. В 1934 году в Ленинграде ловили двух боевиков РОВСа. Подняли сотни людей, но не поймали.
Полковник Зуев «ходил в Россию» четыре раза, последний раз — в 1938-м. Не пойман, умер своей смертью.
Но что они сделали, эти белые боевики? Жгли правления колхозов? Убивали районных уполномоченных? Красные-то похищали и убивали верхушку белых в Париже… Совершенно другой масштаб успехов.
ЕВГЕНИЙ КАРЛОВИЧ МИЛЛЕР
С марта 1920-го генерал Евгений Карлович Миллер (1867–1939), бывший глава Северного правительства в Архангельске в 1919–1920 гг., жил в эмиграции во Франции. С апреля 1922-го он — начальник штаба генерала Врангеля, с июня 1923-го состоял в распоряжении Великого князя Николая Николаевича. После похищения советской разведкой генерала А.П. Кутепова в 1930-м Миллер стал председателем РОВС. Являлся также председателем Объединения офицеров 7-го гусарского полка, Общества взаимопомощи бывших воспитанников Николаевского кавалерийского училища, Общества северян.
В своей статье «Почему мы непримиримы» Миллер изложил мотивы своего решительного и бескомпромиссного неприятия большевистской власти: «Православная вера, родина, семья — вот те три устоя, на которых русский народ строил свою жизнь, свое государство. А им советская власть, олицетворенная коммунистами, объявила беспощадную войну. В моей душе сейчас живут три чувства — безграничная ненависть к большевикам, правящим Россией, надежда, что мне придется участвовать в свержении их власти, и вера в грядущее возрождение России».
22 сентября 1937 г. Миллер был похищен и вывезен агентами НКВД из Парижа в Москву. Целью операции было продвижение на пост председателя РОВС агента НКВД генерала
Н.В. Скоблина. Этот человек принял активнейшее участие в организации похищения, заманив Миллера на встречу с сотрудниками НКВД, действовавшими под видом немецких дипломатов. Отправляясь на встречу и чувствуя опасность, Миллер оставил записку сотрудникам с указанием, к кому он отправился вместе со Скоблиным: «У меня сегодня в 12.30 часов дня свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмэн и Раффэ. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе при лимитрофных государствах, Штроманом и с Вернером, прикомандированным к здешнему германскому посольству. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку. 22 сентября 1937 года, генерал-лейтенант Миллер».
Таким образом, планы НКВД продвинуть своего агента Скоблина на пост РОВСа сорвались. Сам Скоблин бежал в Испанию, а потом в США. Вскоре он был убит — скорее всего, агентами НКВД. Жена Скоблина, певица Надежда Плевицкая (через которую завербовали самого генерала), была арестована и осуждена на 20 лет тюрьмы за шпионаж и соучастие в убийствах. В 1940 году тюрьму в Эльзасе, где она отбывала наказание, захватили нацисты. Уже при них Н. Плевицкая умерла при неясных обстоятельствах 5 октября 1941 года.
Миллера доставили в СССР на теплоходе «Мария Ульянова» и держали в тюрьме НКВД на Лубянке под именем Петра Васильевича Иванова. На допросах генерал не сообщил никакой информации, способной причинить вред деятельности РОВС. Он несколько раз обращался к Ежову с просьбой разрешить ему тайно посетить православный храм, передать ему Евангелие и «Историю церкви» (или «Жития святых»), а также разрешить пользоваться бумагой и пером. Ответа не было.
Е.К. Миллер расстрелян 11 мая 1939 года. Могила его неизвестна.
СУДЬБЫ АГЕНТОВ
Как бы страшны ни оказывались судьбы белых, намного страшнее были судьбы красных агентов.
Участник похищения Миллера, муж Марины Цветаевой, Сергей Эфрон (1897–1941), бежал в СССР. Расстрелян как шпион нескольких государств. Жена покончила с собой в ссылке в Елабуге. Дочь вышла из лагерей в 1955 году.
Александр Николаевич Петров при эвакуации в 1920-м оставил в Севастополе жену и трехмесячного ребенка. К нему пришли: его семья жива, ее адрес можно узнать в Берлине там-то… пошел по адресу и тут же был взят агентом Менжинского, бывшим генералом Доставаловым (бывшим начальником штаба Кутепова).
— 70 % генерального штаба работает на красных, — говорил Доставалов. — Мы с вами были в Белой армии, а как к нам относились союзники?! Как вас встретили в Европе?! Иностранцы хотят только расчленения России…
Петров 7 лет работал на ГПУ. Как ни удивительно, семью его отпустили, и Петровы тут же уехали подальше от Европы, в Бельгийское Конго.
Это — пример очень благополучной судьбы. А вот Дмитрия Быстролетова и его жену Иоланту завербовали в Праге. Эта пара много что сделала для красных. Был эпизод, когда Иоланта собственноручно убила провалившегося агента.
А потом Быстролетов, чтобы получить доступ к документам итальянской контрразведки… выдал свою жену «замуж» за итальянского полковника Вивальди. Религиозная женщина, Иоланта испытывала страшные мучения. Она заявила, что, выйдя замуж за Вивальди, не считает себя больше женой Быстролетова.
Вивальди покончил с собой, обнаружив, как его подставили: обнаружил агента, рывшегося в его бумагах.
Быстролетовы вернулись в СССР и были арестованы как «чехословацкие шпионы» в 1938-м. Иоланта покончила с собой в лагере, Дмитрий вышел в 1954-м полным развалиной.