Вечером Бобби, Сьюзан и Мэри сказали, что пойдут к Гэри. Через несколько часов зазвонил телефон — это Бобби хотел поговорить со мной. «Господи, Чарли, от этого козла толку не будет. Мне пришлось надавить на него, и закончилось это полным дерьмом». — «Так, старик, ты просто посиди, а я сейчас подъеду как можно быстрее», — сказал я Бобби. Я точно не знал, что стану делать, приехав к Гэри. Но одна мысль у меня мелькнула: «Гэри помешан на какой-то разновидности японского буддизма, прихвачу-ка я с собой свой меч и помашу им перед носом Гэри, чтобы он перетрухнул как следует». Меч подарил мне один байкер из банды еще до того, как у нас начались трудности. Схватив меч, я попросил Брюса отвезти меня к Гэри. Когда мы добрались до места, Брюс остался ждать в машине. Я поднялся по ступенькам и открыл дверь. В доме все стояло вверх дном, и было ясно, что здесь шла какая-то борьба. Гэри отказался давать деньги, они с Бобби поспорили, Бобби ударил Гэри и стал угрожать ему пистолетом. По команде Бобби, Мэри и Сьюзан обшарили дом в поисках денег и ценностей — чего угодно, что могло бы потянуть на две тысячи долларов, отдать которые, как мы теперь уверовали, должен был Гэри. Это была бесполезная трата времени. Если в доме и были какие-то деньги, то они были спрятаны так хорошо, что девушки не смогли их отыскать.
Похоже, Гэри испытал облегчение при виде меня, но его облегчение сменилось отчаянием, когда он понял, что я на стороне Бобби. «Давай, Гэри, деньги не стоят всей этой заварухи. Скажи нам, где твой тайник, и мы уйдем и оставим тебя в покое», — убеждал я Гэри. Он был белый как мел. Он не показывал страха, лишь презрение, направленное в тот момент исключительно на меня. «Значит,
ты все это устроил, лживый ублюдок. Убирайся из моего дома и забери этих маньяков». Дрожащий от ярости Гэри приблизился ко мне и еще раз прокричал: «Вон отсюда!» Я отскочил от него и взмахнул мечом, поранив ему скулу и ухо. Его руки непроизвольно дернулись к лицу, чтобы зажать порез. Кровь закапала сквозь пальцы. «Боже мой, — прошептал Гэри, — пожалуйста, уходите, ну разве вы не видите, нет у меня никаких денег. Только уйдите, оставьте меня в покое».
Повернувшись к Бобби, я сказал: «Поговори с ним, может, он вспомнит, где его деньги. Потом привези его на ранчо, пусть он оклемается. Займитесь его лицом, — велел потом я Сьюзан и Мэри.
Увидимся на ранчо», — с этими словами я вышел за дверь.
Когда я вернулся в машину, Брюсу захотелось узнать, что произошло в доме. «Да ничего особенного, — ответил я ему. — Просто пришлось немного вправить Гэри мозги». Пока мы ехали домой, настроение у меня было совсем другое, чем после выстрела в Кроува: меня терзали плохие предчувствия насчет моего поступка с Гэри. Когда мы добрались до ранчо, я прихватил свой спальник и пошел на холмы. Сон не приходил, мой мозг лихорадочно вспоминал все, что случилось за последние недели. Все стало иначе. «Поторопись, Чарли, — услышал я внутренний голос, — уезжай из города, здесь слишком много всего против тебя. Кто только не хочет с тобой разобраться какие-то люди, копы, чернокожие, а теперь ты еще и друзей теряешь — уезжай!» Наконец, мне удалось заснуть. Я проснулся уже после восхода солнца и побродил по холмам вокруг ранчо, прежде чем вернуться к остальным. С одного холма ранчо лежало как на ладони. Поддельный ковбойский город, в котором липовые ковбои притворялись настоящими. Я тоже играл и притворялся, но у меня были мечты и ожидания — настоящие, невыдуманные. Они разбивались на глазах.
Старик Джордж не только хотел избавиться от нас, но и созрел для продажи ранчо. Это уже меня не касалось, ведь еще чуть-чуть — и мы сможем уехать в пустыню. Но я привязался к этому старому киношному ранчо и к тому же на дух не переносил, когда мне приказывали или принуждали к чему-нибудь. Черт, на меня снова давили! Я пересилил жалость к себе, мне хотелось чувствовать ожесточение и презрение по отношению к любому, кто станет мне перечить.
Вернувшись на ранчо, я пошел на кухню и спросил у Бренды, не возвращались ли Бобби, Сьюзан и Мэри. Их еще не было. Бобби с девушками приехал на ранчо только на следующий день. Они въехали во двор на автобусе «фольскваген», принадлежавшем Гэри, и я почти ожидал увидеть его вместе с ними. Когда же он не вышел, я понял без всяких объяснений, что Гэри уже никогда ни к кому не приедет в гости.
Девушки сразу направились в салун, но Бобби подошел ко мне и сказал, что Гэри мертв. По его рассказу выходило, что Гэри начал кричать, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Чтобы заткнуть Гэри рот, Бобби заколол его. Бобби отдал мне документы на обе машины Гэри, сказав, что это единственная ценная вещь, которую они могли найти у Гэри дома. Смерть Гэри не потрясла меня, но я почувствовал, как сердце забилось от пронесшейся в голове мысли: теперь уже двое. Уверен, что от меня ожидали иной реакции, но ведь твои эмоции не зависят от того, что думают о тебе другие. Я лишь спросил у Бобби, где вторая машина Гэри. Он ответил, что осталась там. Мы поехали к дому Гэри и забрали вторую машину.
Пока Бобби с девушками были у Гэри, звонили байкеры. Я сказал им, что мы решаем проблему, но, возможно, нам потребуется больше времени. Я также добавил, что с поставщиком договориться не удалось, поэтому кто-нибудь из нас, наверное, сгоняет на север, где мы точно раздобудем денег, чтобы уладить дело. Отчасти я наврал им, но мне нужно было выиграть время. Дело в том, что необходимая сумма могла найтись и на ранчо, и если бы я мог раздобыть для байкеров наркоты, мне не пришлось бы выкладывать наличные. Отдав им товар, я мог бы и рассчитаться и в то же время сэкономить больше половины денег, записанных байкерами на наш счет. Я понимал, что все равно в их истории насчет плохой дури не много правды. Но ввиду сложившейся на ранчо ситуации мне хотелось, чтобы эти парни были за нас, если черные придут по нашу душу.
Когда я заливал байкерам насчет севера, меня осенило. Было бы и впрямь здорово выбраться из этой напряженной ситуации и покататься несколько дней. Кто знает, как могло все повернуться? Так что я бросил кое-какие вещи в свой грузовик и сказал ребятам: «Я собираюсь на север, может, что-нибудь и придумаю. Меня не будет несколько дней». Но я умолчал о том, что обеспокоен убийством Хинмэна. Не сказал я им и того, что после обнаружения трупа могли найтись какие-нибудь улики, которые привели бы полицию на ранчо.
Я уехал один и узнал о судьбе Бобби лишь неделю спустя. Обнаружив тело Гэри, полиция автоматически разослала описания его машин по всем участкам. Через два дня после моего отъезда Бобби взял «фиат» Гэри и тоже покатил на север. В тот же день Бобби добрался до Сан-Луиса-Обиспо, где «фиат» и выдал его. Усталый или, может быть, вконец обдолбанный, Бобби уснул прямо в машине. Патрулировавший шоссе полицейский арестовал его. Бобби отправили в Лос-Анджелес как главного подозреваемого в убийстве Гэри Хинмэна.
Я ехал, терзаемый легким чувством вины. Меня не слишком занимало случившееся с Хинмэном, дело было в том, что я смылся в тот момент, когда так много всего на ранчо требовало моего внимания. В первую очередь речь шла о подготовке к переезду в пустыню. Прошло чуть больше месяца, и у нас почти все было готово. Нам бы поднапрячься еще пару дней, и можно было отправляться в путь. Но каждый раз я находил предлог, чтобы не покидать ранчо, хотя наша жизнь здесь была уже совсем не та, что поначалу. Опасаясь полиции, а с другой стороны, ожидая нападения негров, мы жили в постоянном страхе. Драки случались гораздо чаще, чем секс, и молодежь сваливала с ранчо. После моего возвращения с этим надо было что-то делать. Но пока я ехал по шоссе, уносясь прочь от всех проблем.
Следующие пять дней я едва ли вспоминал о ранчо, о пустыне и о чем-нибудь еще, думая лишь о том, что происходило со мной в данный момент. У меня действительно не было в голове точного маршрута — я просто держал курс на север. Все было так, как в 1967–1968 годах, когда я только начинал колесить по дорогам: я ехал куда глаза глядят, в поисках неожиданностей.
Неподалеку от Санта-Барбары я переночевал у своих старых друзей. Я уезжал от них с запасом разнообразных наркотиков, которых хватило бы на то, чтобы избавиться от байкеров и осчастливить многих ребят на ранчо. Я поехал по шоссе номер один, и следующей моей остановкой был Биг-Сур. После выхода из тюрьмы я часто приезжал сюда, спасаясь от творящегося в Хэйте. В надежде вновь ощутить, что спасен, я и заехал сюда. Ночью я поспал в грузовике, а наутро отправился в Эсаленовский институт насладиться минеральными ваннами. Я полностью расслабился и ощутил прилив сил.
После института я подъехал на грузовике к океану, выкурил косячок, побренчал на гитаре и заснул. Я открыл глаза часа в два утра и поехал искать место, где можно было выпить кофе. По пути я заехал на заправку, чтобы заправить машину и сходить в туалет. Выходя из туалета, я заметил привлекательную девушку, заходившую в женский туалет, и дождался ее. Когда девушка вышла, я спросил у нее, что такая красотка делает на улице в такую поздноту (шел четвертый час утра). Она показала на машину, в которой сидел какой-то парень, и сказала, что едет с ним. «Это твой бойфренд или ты просто с ним развлекаешься?» — полюбопытствовал я. «Да не то что бы, он какой-то неотесанный», — ответила девушка. «Тогда почему бы тебе не бросить его иле поехать со мной? Обещаю, скучно не будет». Я закинул удочку просто так и еще подумал, а не закрыть ли мне рот, пока ее дружок не вышел из машины и не захотел пустить в ход кулаки. Но ответ девушки меня удивил. «Поеду, но если только потом ты отвезешь меня обратно в Сан-Диего». — «Договорились, — сказал я, — пошли за твоими вещами». Парень, с которым была девушка, поверить не мог, что она променяла его на незнакомца. Однако чинить препятствия он нам не стал. Мы с девушкой забрались в мой грузовик и поехали в никуда — мы просто хотели хорошо провести время. Я и Стефани Шрам.
Мы провели ночь на пляже. Я дал ей кислоты — это был ее первый опыт. Ничего из ряда вон выходящего не произошло, тем не менее Стефани перенеслась в другой мир. По моему совету она сняла одежду и стала бегать по пляжу, резвясь, словно юная морская нимфа. Кислота делала ее то принцессой, то стриптизершей, колдуньей и шлюхой. Мы занимались с ней сексом, подстраиваясь под каждую из этих фантазий. На следующее утро Стефани проснулась влюбленной в меня и поклялась всегда быть рядом. Вдобавок ей еще хотелось кислоты. «Нет, это для особых случаев, — сказал я девушке, — но таких случаев у нас будет предостаточно».