В посланиях Павла упоминаются имена 65 лиц в качестве тех, кто играл какую-то роль в местных церковных общинах или сопровождал Павла в путешествиях, или в обоих качествах. Некоторые из них упоминаются также в Деяниях, добавляющих 13 имен к этому списку. Итого 78 лиц, о большинстве из которых, кроме их имен, ничего не известно. Лишь в некоторых случаях мы узнаем о социальном статусе того или иного человека, о его роли в местной церковной общине, о его взаимоотношениях с Павлом, о деталях его биографии[246].
Коринф в древности
Акила и Прискилла
Несколько раз в посланиях Павла упоминаются Акила и Прискилла, супружеская пара из Рима: «Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе (которые голову свою полагали за мою душу, которых не я один благодарю, но и все церкви из «приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью» (1 Кор. 16:19); «Приветствуй Прискиллу и Акилу» (2 Тим. 4:19). Об этих людях мы знаем больше, чем о многих других, фигурирующих в посланиях Павла, благодаря неоднократным упоминаниям о них в Деяниях.
Мученичество ап. Акилы. Роспись ц. Успения Пресв.
Богородицы мон-ря Грачаница, Сербия. Около 1320 г. язычников), и домашнюю их церковь» (Рим. 16:3–4);
О том, что Акила и Прискилла были из Рима, мы узнаем из рассказа книги Деяний о пребывании Павла в Коринфе:
После сего Павел, оставив Афины, пришел в Коринф; и, найдя некоторого Иудея, именем Акилу, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его, – потому что Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима, – пришел к ним; и, по одинаковости ремесла, остался у них и работал; ибо ремеслом их было делание палаток (Деян. 18:1–3).
Этот небольшой отрывок вмещает очень много информации, касающейся как Акилы и Прискиллы, так и Павла.
Прежде всего, мы узнаем из него об изгнании иудеев из Рима при императоре Клавдии. Упоминание об этом встречается также у Светония в главе, посвященной Клавдию: «Иудеев, постоянно волнуемых Хрестом, он изгнал из Рима»[247]. Хрест – довольно распространенное имя среди римских рабов, однако в иудейской среде оно не встречается. Многие ученые видят в этой краткой информации, представленной Светонием, первое упоминание о христианах в Риме. Их появление внутри иудейской общины могло сопровождаться конфликтами (подобными тем, которые описывает Лука в связи с миссией Павла в иудейской среде), что и послужило для Клавдия поводом изгнать иудеев из Рима.
Лука никоим образом не увязывает информацию об изгнании иудеев из Рима с появлением там христиан: по его свидетельству, Клавдий повелел удалиться из Рима именно иудеям, а не христианам из иудейской среды. В то же время вполне вероятно, что Акила и Прискилла были уже христианами на момент прибытия Павла в Коринф (иначе Лука упомянул бы об их обращении Павлом). А это значит, что они могли быть изгнаны из Рима, уже будучи христианами, и что само изгнание могло иметь связь с конфликтами внутри иудейской общины после появления в ней последователей «Хреста»[248].
Иудеи в Римской империи нередко подвергались гонениям, погромам и разного рода ограничениям. Дион Кассий упоминает о том, что Клавдий запретил им проводить собрания в синагогах, специально отметив, что полностью изгнать их из Рима было бы сложно из-за того, что их было слишком много[249]. Нельзя исключить, однако, что это решение Клавдия могло быть мерой, которая предшествовала изгнанию иудеев из Рима, упоминаемому у Светония и в Деяниях.
Гармонизация трех разных свидетельств о политике Клавдия в отношении иудеев представляет предмет неумолкающих споров среди ученых[250]. Как бы там ни было, и Светоний, и автор Деяний стоят по времени гораздо ближе к описываемым событиям, чем Дион Кассий; следовательно, их информация заслуживает большего доверия.
Акила был по происхождению иудеем и уроженцем Понта – области, упоминаемой в Деяниях лишь однажды в рассказе о сошествии Святого Духа на Пятидесятницу (Деян. 2:9). Каким образом он перебрался в Рим, мы не знаем. К моменту написания Павлом Послания к Римлянам Акила и Прискилла были уже снова в Риме (Рим. 16:3–4), следовательно, их пребывание в Коринфе было временным. Тем не менее у них был свой дом, а возможно, и своя мастерская по изготовлению палаток.
Павел поселился у Акилы и Прискиллы «по одинаковости ремесла». Из этого следует, что ремеслом изготовления палаток он к тому времени уже владел. Когда он успел им овладеть, нам неизвестно. Выше мы упоминали гипотезу о том, что это могло произойти еще в детстве в доме его отца, который, следовательно, был по профессии изготовителем палаток[251]. Другой вариант: он мог освоить ремесло в школе у Гамалиила. Известно, что многие раввины помимо обучения детей Торе занимались ремеслами и торговлей и что ученики помогали им в этом[252]. Наконец, он мог освоить ремесло уже во время путешествий, дабы поддерживать себя материально и ни от кого не зависеть.
Что за палатки и для каких целей изготовляли Павел, Акила и Прискилла? На этот счет существуют разные мнения. Палатки употреблялись евреями в праздник кущей (евр. סכות sukkôṯ), установленный в память о том, как израильский народ сорок лет блуждал по пустыне. В этот праздник каждая еврейская семья должна была покинуть дом и в течение недели жить в палатке סכה) sukkā)[253]. Кроме того, палатки могли использоваться в хозяйственных целях (например, для пастухов в зимнее время). Палатки изготовлялись как из шерсти и других тканей, так и из кожи.
«Ни от кого не искали корысти»
Павел поселился у Акилы и Прискиллы, но не для того, чтобы жить на их иждивении, а чтобы зарабатывать на хлеб тем же ремеслом. Во Втором послании к Коринфянам он пишет: «Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти» (2 Кор. 7:2). И далее: «Другим церквам я причинял издержки, получая от них содержание для служения вам; и, будучи у вас, хотя терпел недостаток, никому не докучал, ибо недостаток мой восполнили братия, пришедшие из Македонии; да и во всем я старался и постараюсь не быть вам в тягость» (2 Кор. 11:8–9). Это означает, что в Коринфе он жил за собственный счет и, хотя средств не хватало, у местных христиан не одалживался. Под «братьями, пришедшими из Македонии», понимаются Сила и Тимофей, о приходе которых в Коринф упоминается далее в Деяниях (Деян. 18:5).
В других местах Павел также отказывался от подаяния, предпочитая самостоятельно зарабатывать на жизнь. Фессалоникийцам он напоминал о своем пребывании у них: «Ибо никогда не было у нас перед вами ни слов ласкательства, как вы знаете, ни видов корысти: Бог свидетель!.. Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурение: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедывали у вас благовестие Божие» (1 Фес. 2:5, 9). Относительно его пребывания в Риме автор Деяний сообщает: «И жил Павел целых два года на своем иждивении» (Деян. 28:30).
Почему Павел не хотел жить за чужой счет? Для того, чтобы его не обвинили в том, что он проповедует из корыстных побуждений. Ему даже приходилось извиняться за это, однако свои принципы он не нарушал:
Почему же так поступаю? Потому ли, что не люблю вас? Богу известно! Но как поступаю, так и буду поступать, чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались такими же, как и мы. Ибо таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И неудивительно: потому что сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их (2 Кор. 11:11–15).
Уже во времена Павла появились лица, решившие сделать на Церкви бизнес. Они переходили с места на место, выдавая себя за апостолов или пророков и получая вознаграждение за свои услуги. Такие лица могли быть как мужского, так и женского пола. В Апокалипсисе упоминается некая лжепророчица, которая была допущена проповедовать в Фиатирской церкви. Автор книги произносит в ее адрес не менее жесткие слова, чем Павел в адрес лжеапостолов:
Знаю твои дела и любовь, и служение, и веру, и терпение твое, и то, что последние дела твои больше первых. Но имею немного против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезавели, называющей себя пророчицею, учить и вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное. Я дал ей время покаяться в любодеянии ее, но она не покаялась. Вот, Я повергаю ее на одр и любодействующих с нею в великую скорбь, если не покаются в делах своих. И детей ее поражу смертью, и уразумеют все церкви, что Я есмь испытующий сердца и внутренности; и воздам каждому из вас по делам вашим (Откр. 2:19–23).
Важно отметить, что Павел вовсе не был принципиальным противником того, чтобы священнослужители получали материальное вознаграждение за свой труд от церковной общины и вовсе не настаивал на том, что они должны зарабатывать деньги на стороне. Принцип, сформулированный Самим Христом, – «трудящийся достоин награды за труды свои» (Лк. 10:7), – Павел не оспаривал. Наоборот, он пишет: «Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования». Но тут же оговаривается: «Но я не пользовался ничем таковым» (1 Кор. 9:13–15). Павел подчеркивает, что отказ от вознаграждения за проповедь был делом его личного выбора, и никоим образом не навязывает этот выбор другим.
«Кровь ваша на главах ваших»
Очередное столкновение с иудеями произошло после того, как к Павлу присоединились его прежние спутники:
Во всякую же субботу он говорил в синагоге и убеждал Иудеев и Еллинов. А когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, то Павел понуждаем был духом (συνείχετο τφ λόγω) свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос. Но как они противились и злословили, то он, отрясши одежды свои, сказал к ним: кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам. И пошел оттуда, и пришел к некоторому чтущему Бога, именем Иусту, которого дом был подле синагоги (Деян. 18:4–7).
Итак, Павел вновь выстраивает свою миссионерскую деятельность вокруг субботних синагогальных собраний. Павел постоянно убеждал себя в необходимости продолжения миссии среди иудеев. Употребленное Лукой выражение συνείχετο τφ λόγψ, переведенное как «побуждаем был духом», может иметь разные толкования, но речь в данном случае идет не о Святом Духе (для обозначения Которого всегда употребляется термин πνεύμα, а не λόγος), а о собственном разуме Павла, его внутреннем голосе, которому он подчинялся.
В какой-то момент Павел как будто бы отчаялся и, поскольку иудеи продолжали противиться ему и злословить его, отряс одежды свои и сказал им, что пойдет к язычникам. Этот жест указывает на еще более сильное возмущение, чем то, которое выражали, отрясая прах от ног своих. В Книге Неемии говорится: «И вытряхнул я одежду мою и сказал: так пусть вытряхнет Бог всякого человека, который не сдержит слова сего, из дома его и из имения его, и так да будет у него вытрясено и пусто!» (Неем. 5:13).
Слова Павла «кровь ваша на главах ваших» следует понимать как указание на вину иудеев за гонения против него. Как мы отмечали в книге «Смерть и воскресение»[254], выражение «кровь его на ком-то» (или «на голове кого-то») в Ветхом Завете указывало на вину одного человека за кровь другого (Втор. 19:10; Нав. 2:19; 2 Цар. 1:16; Иез. 18:13; 33:4, 6), то есть за убийство. При употреблении в переносном смысле оно указывало на ответственность за злословие другого человека (Лев. 20:9). Возлагая вину за убийство пророков на фарисеев, Иисус говорил им: «Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником» (Мф. 23:35). В свою очередь, народ в Иерусалиме по наущению религиозных лидеров говорил Пилату: «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27:25).
Жест Павла и его грозные слова, адресованные иудеям, могли бы указывать на окончательный разрыв Павла с ними, однако в Эфесе мы вновь увидим его посещающим синагогу и проповедующим иудеям (Деян. 19:8). Следовательно, никакого разрыва не было: был лишь очередной конфликт с очередной группой иудеев, отказавшихся уверовать во Христа.
С упорством и настойчивостью Павел продолжает убеждать своих соплеменников в том, что Иисус – тот самый Мессия, Которого на протяжении веков ждал израильский народ и пришествие Которого предсказывали пророки. Несмотря на многие неудачные опыты проповеди среди иудеев, Павел все еще не теряет надежды на их обращение. До конца своих дней он будет сохранять эту надежду и верить, что рано или поздно «весь Израиль спасется» (Рим. 11:26) [255]. Павел считал ожесточение иудеев против Христа временным явлением и даже создал целую теорию, чтобы объяснить его: «Ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников» (Рим. 11:25). Иными словами, Бог попустил Израилю ожесточиться, чтобы побудить апостолов сосредоточить внимание на язычниках; когда же язычники уверуют, вслед за ними уверуют и иудеи.
Рельеф с изображением трех менор в Коринфе
Павел горячо любил свой народ и тяжело переживал неудачи в деле проповеди ему Христа. В Послании к Римлянам он находит очень сильные выражения, чтобы сказать об этой любви и этих переживаниях:
Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь (Рим. 9:1–5).
В Коринфе, крупном политическом, торговом и культурном центре на полуострове Пелопоннес, столице провинции Ахаия, проживала большая по численности еврейская община. Об этом свидетельствуют, в частности, артефакты, найденные в Коринфе при раскопках: рельеф с изображением трех менор (семисвечников) и частично сохранившаяся на каменной плите надпись: «Синагога евреев». Хотя оба артефакта датируются более поздним периодом, нет оснований сомневаться в том, что синагога существовала в Коринфе и во времена Павла.
Павел среди коринфских христиан
Оставив дом Акилы и Прискиллы, Павел поселяется в доме Иуста неподалеку от синагоги. Может показаться нелогичным, что, рассорившись с иудеями и пообещав им заниматься только язычниками, Павел перебирается поближе к синагоге. Однако это можно объяснить практическими соображениями: Павел переезжает в дом Иуста не из-за его близости к синагоге, а, скорее всего, потому, что получил приглашение от Иуста.
В рукописях Деяний апостольских этот персонаж называется либо «Титием Иустом», либо «Титом Иустом»; в некоторых (на них ориентируется textus receptus и Синодальный перевод) первое имя опущено. Наличие двух римских имен у одного человека, по-видимому, свидетельствует о том, что он был римским гражданином: Иуст (Юстус) было не собственным именем, а прозвищем[256]. Учитывая, что Коринф со времен Юлия Цезаря имел статус римской колонии, можно предполагать, что Титий Иуст был одним из колонистов[257]. Совокупность данных свидетельствует в пользу того, что он был состоятельным человеком[258].
Другое имя, упоминаемое в книге Деяний, Крисп, начальник местной синагоги. О нем говорится: «Крисп же, начальник синагоги, уверовал в Господа со всем домом своим, и многие из Коринфян, слушая, уверовали и крестились» (Деян. 18:8).
Будучи иудеем, Крисп имел римское имя, под каковым и фигурирует в Деяниях. Кроме того, что он уверовал, мы больше ничего не узнаем о нем от Луки. Однако его имя встречается в Первом послании Павла к Коринфянам, где Павел говорит, что лично крестил его. Это послание проливает дополнительный свет на деятельность Павла в Коринфе. Оно показывает, что Павел был не единственным христианским миссионером, проповедовавшим в Коринфе, и что коринфская христианская община была достаточно многочисленной, чтобы разделиться на несколько групп:
Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? разве Павел распялся за вас? или во имя Павла вы крестились? Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия, дабы не сказал кто, что я крестил в мое имя. Крестил я также Стефанов дом; а крестил ли еще кого, не знаю. Ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать…
Итак никто не хвались человеками, ибо все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, – все ваше; вы же – Христовы, а Христос – Божий (1 Кор. 1:10–17; 3:21–23).
Научная дискуссия вокруг этого отрывка длится уже почти два столетия, и точная идентификация упомянутых в нем партий затруднительна[259]. Среди четырех групп, которые Павел здесь перечисляет, не упоминаются сторонники Силы и Тимофея: последние трудились в тандеме с Павлом и не создавали собственных партий. Об Аполлосе мы скажем ниже, в главе, посвященной третьему миссионерскому путешествию Павла. Остается Кифа (Петр). Откуда могли взяться в Коринфе его сторонники? Сведений о том, что он там проповедовал, не имеется. Вероятно, сторонниками Кифы считали себя христиане, пришедшие в Коринф из Иерусалима, где Кифа занимал лидирующее положение. Уверовав в результате его проповеди и придя затем в Коринф, они продолжали считать себя его учениками.
Павел же подчеркивает, что подлинным главой христианской общины является Сам Христос. И он, и Аполлос, и другие апостолы – лишь Его служители. Личность Христа всегда должна оставаться в центре христианского благовестия, и ни один, даже самый яркий, проповедник не должен пытаться заслонить Его собой. Об этом мы уже говорили выше.
Из того же послания мы узнаем о социальном статусе большинства коринфских христиан. Как и в других общинах, среди них было немного знатных и богатых. И Павел находит этому простое, но убедительное объяснение:
Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом (1 Кор. 1:26–29).
Из этого текста вытекает и то, что средний образовательный ценз ранних христиан был невысоким. Павел учитывал это в своей проповеди и не перегружал их ни философией, ни другими науками:
И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией. Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей, которой никто из властей века сего не познал; ибо если бы познали, то не распяли бы Господа славы (1 Кор. 2:1–8).
Коринф был важным центром эллинского образования. Здесь был гимнасий, руины которого найдены при раскопках[260]. У Павсания упоминаются даже два гимнасия – «старый», находящийся за театром, и более новый, выстроенный возле площади Клинием, известным коринфским общественным деятелем:
За театром выше находится храм Зевса Капитолийского… Недалеко от этого театра находятся старый гимнасий и источник, называемый Лерна; он окружен колоннадой, и в ней устроены сидения для тех, кто приходит сюда отдохнуть в летнее время. У этого гимнасия есть храмы богов; один – Зевса, другой – Асклепия; статуи же Асклепия и Гигиеи (Здоровья) – из белого мрамора, а изображение Зевса – медное[261]… В гимнасии, находящемся недалеко от площади, воздвигнута мраморная статуя Геракла… Этот гимнасий выстроил им Клиний, и в нем еще и сейчас воспитываются эфебы (юноши). Тут находится и статуя Артемиды, сделанная из белого мрамора[262].
Гимнасиями в Древней Греции изначально называли спортивные центры, где юноши получали физическое воспитание. Однако в дальнейшем гимнасии превратились в общеобразовательные центры, где интенсивная физическая подготовка сочеталась с обучением письму и гуманитарным наукам.
Гимнастика в античном мире. Мозаики Виллы ДельКазале близ Пьяцца-Армерина, Сицилия. 1-я четв. IV в.
Многие коренные жители Коринфа должны были пройти через гимнасий, а значит, обладали средним образованием и были физически развиты. Не случайно в Первом послании к Коринфянам Павел использует хорошо знакомые его адресатам образы из мира спорта:
Не знаете ли, что бегущие на ристалище (έν σταδίψ – «на стадионе») бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники (πας δε ό άγωνιζάμενος – «всякий борец») воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного[263]. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9:24–27).
В этом тексте образы, заимствованные из мира спорта, призваны проиллюстрировать тему воздержания: как борцы должны соблюдать диету, чтобы оставаться в форме, так и христианский подвижник должен усмирять плоть. Предполагают, что Павел присутствовал на Истмийских играх в 51 году: эти спортивные состязания, Пелопоннесский аналог Олимпийских игр, проводились на Коринфском перешейке раз в два года, и их проведение совпало со временем пребывания Павла в Коринфе[264]. Благочестивому иудею присутствие на спортивных состязаниях было запрещено, однако Павел вряд ли мог столь подробно описать их, если бы никогда на них не присутствовал.
Откровение
Коринф был первым местом, где Павел сделал длинную остановку: он прожил там полтора года. Столь длительное в сравнении с другими местами пребывание там Павла могло объясняться разными причинами: наличием в городе крупной иудейской общины; большими миссионерскими возможностями, чем в других городах; успехом Павла у язычников; удобными условиями проживания в доме Акилы и Прискиллы; благорасположением местных христиан; их просьбой побыть у них подольше. Лука, однако, объясняет это прямым откровением от Бога:
Господь же в видении ночью сказал Павлу: не бойся, но говори и не умолкай, ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у Меня много людей в этом городе. И он оставался там год и шесть месяцев, поучая их слову Божию (Деян. 18:9-11).
Смысл слов μη φοβοΰ (букв. «не бойся») можно передать как «перестань бояться». Они могли стать ответом на некие внутренние сомнения и колебания Павла, на возможное появление у него страха перед продолжением миссии. Как отмечает по этому поводу исследователь, даже «у величайших героев духа бывали свои минуты уныния и упадка духа»[265]. Впрочем, в самом тексте Деяний об этом ничего не говорится.
Описанное событие стоит в одном ряду с теми «видениями и откровениями Господними», о которых Павел упоминает во Втором послании к Коринфянам (2 Кор. 12:1). Таких откровений было немало в жизни Павла и, как мы говорили выше, именно они были главной движущей силой его миссии, придававшей ему уверенность в том, что он на правильном пути.
Двойная герма с портретами Сократа и Сенеки. 1-я пол. III в. (Государственные музеи Берлина)
Ночное откровение в Коринфе должно было укрепить Павла в решимости продолжить миссию среди жителей этого города. Оно имело особый смысл в преддверии нового конфликта, который должен был развернуться вокруг личности и проповеди Павла.
Павел перед галлионом
Как и в предыдущих описанных случаях, инициаторами конфликта становятся иудеи:
Между тем, во время проконсульства Галлиона в Ахаии, напали Иудеи единодушно на Павла и привели его пред судилище, говоря, что он учит людей чтить Бога не по закону. Когда же Павел хотел открыть уста, Галлион сказал Иудеям: Иудеи! если бы какая-нибудь была обида или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас, но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьею в этом. И прогнал их от судилища. А все Еллины, схватив Сосфена, начальника синагоги, били его перед судилищем; и Галлион нимало не беспокоился о том (Деян. 18:12–17).
Галлион – известная историческая фигура, упоминаемая в целом ряде источников. Будучи старшим сыном Сенеки Старшего, братом знаменитого философа Сенеки Младшего и дядей поэта Лукиана, он принадлежал к римской политической и интеллектуальной элите[266].
Время проконсульства Галлиона в Ахаии устанавливается благодаря упоминанию о нем на каменной плите, найденной в Дельфах: большинство ученых датирует его прибытие в Коринф маем 51 года, а отбытие из Коринфа – периодом между маем и ранней осенью 52 года (по состоянию здоровья он ушел в отставку и отправился в морское путешествие[267], что не могло произойти позже окончания навигационного периода, то есть позже конца октября[268]). Упоминание о Галлионе, таким образом, дает важный хронологический ориентир, касающийся времени пребывания Павла в Коринфе и в целом его второго миссионерского путешествия.
Мраморный бюст Сенеки. XVII в. (Музей Прадо, Мадрид)
Как явствует из повествования Луки, Галлион не заинтересовался спорами в иудейской общине и не пожелал вмешиваться в них. Это напоминает первую реакцию Понтия Пилата на требование иудеев судить Иисуса: «Возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его» (Ин. 18:31).
Главным пострадавшим в результате конфликта оказался на этот раз не Павел, а начальник синагоги Сосфен: возможно, он стал начальником синагоги в результате принятия христианства Криспом, а может быть, в коринфской синагоге было несколько начальников. Толпа язычников с лихвой выместила на нем свою злобу, вызванную общим для многих римлян предубеждением по отношению к евреям, расселившимся по всей территории империи.
Отказ Галлиона от участия в разрешении конфликта вокруг Павла был связан, вероятно, с тем же предубеждением, которое разделял и просвещенный брат Галлиона философ Сенека. Ему приписывают такие строки: «Между тем, обычай этого злодейского народа (gens sceleratissima) возымел такую силу, что принят уже по всей земле: будучи побеждены, они дали свои законы победителям»[269].
«Смерть Сенеки». 1871 г.
Художник М. Д. Санчес (Музей Прадо, Мадрид)
Среди сочинений Сенеки имеется адресованный «брату Галлиону» диалог «О блаженной жизни», в котором в числе прочего философ воздает хвалу самоубийству как способу достойно расстаться с жизнью:
Эпикурейский философ Диодор несколько дней назад собственной рукой положил конец своей жизни; но они[270]не хотят признать, что он перерезал себе глотку по завету Эпикура. Одни предпочитают видеть в его поступке проявление безумия, другие – необдуманность; в то время как это был человек блаженный и вполне доброй совести; он сам перед собой засвидетельствовал, что настала пора уходить из жизни, воздал хвалу покою, который он вкушал, проведя весь свой век на якоре в тихой гавани, и произнес слова, которые вам так неприятно слышать, как будто вас заставляют сделать то же самое: «Прожил довольно и путь, судьбою мне данный, свершил я»[271].
Жизнь обоих братьев завершилась трагически. Сенека был в 65 году обвинен в том, что участвовал в заговоре против Нерона, и чтобы избежать смертной казни, перерезал себе вены. В ходе разбирательства всплыло и имя Галлиона:
И вот, когда все в сенате соревновались в низменной лести, и тем усерднее, чем тяжелее была понесенная кем-либо утрата, на Юния Галлиона, устрашенного умерщвлением его брата Сенеки и смиренно молившего о пощаде, обрушился с обвинениями Салиен Клемент, называя Галлиона врагом и убийцею, пока его единодушно не остановили остальные сенаторы, заявившие, что в его поведении может быть усмотрено намерение воспользоваться общественным бедствием для сведения личных счетов и что не подобает призывать к новым жестоким карам по делу, которое благодаря милосердию принцепса сочтено исчерпанным и предано забвению[272].
Считается, что вскоре после описанного обсуждения в сенате Галлион покончил с собой. Возможно, как и Сенека, он был принужден к этому[273].
Рассказ Деяний и послания Павла
Послания Павла, в особенности к Коринфянам и Римлянам, содержат немало параллелей к рассказу Луки о пребывании Павла в Коринфе[274]:
1) в обоих источниках упоминаются Акила и Прискилла (Рим. 16:3; Деян. 18:2, 26);
2) Акила и Прискилла оказали Павлу гостеприимство (Деян. 18:3; ср.: Рим. 16:4) и были известны коринфским верующим (1 Кор. 16:19);
3) Акила и Прискилла были связаны с Римом (Деян. 18:2) и Эфесом (Деян. 18:18–19; 1 Кор. 16:19; ср.: 2 Тим. 4:19);
4) в обоих источниках сообщается о крещении Криспа (Деян. 18:8; 1 Кор. 1:14);
5) оба источника упоминают о присутствии Тимофея (Деян. 18:5; 1 Кор. 4:17; 16:10–11; 2 Кор. 1:19) и Силы (Деян. 18:5;
2 Кор. 1:19);
6) в обоих источниках коринфская миссия Павла начинается до прихода Тимофея и Силы (Деян. 18:1–4; 1 Фес. 3:1, 6);
7) в обоих источниках Павел приходит в Коринф после краткого пребывания в Афинах (Деян. 17:15–34; 1 Фес. 3:1);
8) в обоих источниках упоминается Сосфен (Деян. 18:17; 1 Кор. 1:1);
9) в обоих источниках подразумевается, что в коринфской общине были обращенные из иудеев (Деян. 18:4–8; 1 Кор. 1:22–24; 9:20; 10:32; 12:13; 2 Кор. 11:22);
10) в обоих источниках упоминается о визите Павла в Эфес (Деян. 18:19; 19:8-10; 1 Кор. 15:32; 16:8; 2 Кор. 1:8), где к нему присоединяется Аполлос (Деян. 18:24–28; 1 Кор. 1:12; 16:12).
Один персонаж, который должен был играть видную роль в Коринфе, фигурирует у Павла, но не присутствует в рассказе Луки о посещении Павлом Коринфа. Это упоминаемый в Послании к Римлянам Эраст, «городской казнохранитель» (Рим. 16:23). Во Втором послании к Тимофею Павел пишет, что Эраст «остался в Коринфе» (2 Тим. 4:20). В дальнейшем повествовании книги Деяний Эраст будет упомянут в числе двух лиц, служивших Павлу, которых последний пошлет в Македонию (Деян. 19:22). Однако неизвестно, идет ли речь о том самом Эрасте или о другом лице.
Эраста, «городского казнохранителя», нередко отождествляют с человеком, чье имя выгравировано на каменной плите, найденной в 1929 году при раскопках в Коринфе. Надпись на плите гласит: «Erastus pro aedilit[at]e s(ua) p(ecunia) stravit», что можно перевести так: «Эраст в благодарность за должность эдила положил мостовую за свой счет». ЭдИлом[275] называли человека, который нес ответственность за благоустройство города, состояние мостовых и общественных зданий. Греческое выражение ό οικονόμος τής πόλεως (букв. «городской эконом») соответствовало латинскому термину aedilis (эдил)[276].
За время пребывания в Коринфе Павел приобрел много друзей: их имена упоминаются в Первом послании к Коринфянам[277]. Среди упоминающихся в заключительной части Послания к Римлянам также фигурируют лица, связанные с Коринфом или его окрестностями[278]. Из них особо отмечена Фивадиакониса: «Представляю вам Фиву, сестру нашу, диаконису церкви Кенхрейской. Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас, ибо и она была помощницею многим и мне самому» (Рим. 16:1–2).
Кенхреи представляли собой гавань, находившуюся в 9 км от Коринфа: очевидно, Фива играла существенную роль в этой общине.