Современные западные ученые, работающие в области Нового Завета, почти единогласно, за очень редкими исключениями[743], считают Послание к Евреям псевдоэпиграфом[744]. На основании сложившегося по данному вопросу научного консенсуса[745] это послание не надписывается именем Павла в современных западных изданиях Нового Завета[746].
Ап. Павел. 1611–1613 гг.
Художник Х. Рибера. (Фонд Роберто Лонги, Флоренция)
Относительно авторства других посланий ученые высказывают разные точки зрения. Большинство исследователей считают подлинными семь посланий Павла: к Римлянам, Первое и Второе к Коринфянам, Первое к Фессалоникийцам, к Галатам, к Филиппийцам, к Филимону[747].
Мнения исследователей относительно аутентичности Послания к Ефесянам разделились практически поровну[748]. Одни считают его подлинным[749], другие – псевдоэпиграфом[750].
В отношении авторства Второго послания к Фессалоникийцам и Послания к Колоссянам мнения ученых также расходятся[751].
Так называемые пастырские послания (Первое и Второе к Тимофею, к Титу) большинство ученых, в том числе католических[752], относят к числу псевдоэпиграфов[753]; есть, однако, и несогласные с этой точкой зрения[754].
Иногда все предполагаемые псевдоэпиграфические послания называют «второпавловыми»[755], имея в виду, что они в действительности принадлежат каким-то неизвестным ученикам и последователям Павла.
С таким подходом мы не можем согласиться по целому ряду причин. Обозначим наиболее очевидные его слабости.
Сомнения в авторстве Павла, высказываемые исследователями относительно тех или иных посланий, обычно основываются на изучении их стилистических особенностей. Так, например, отмечают, что только в трех так называемых пастырских посланиях (Первое и Второе к Тимофею, к Титу) многократно встречаются фразы «верно слово» (1 Тим. 3:1; 2 Тим. 2:11), «верно и всякого принятия достойно слово» (1 Тим. 1:15), «слово сие верно и всякого принятия достойно» (1 Тим. 4:9), «слово это верно» (Тит. 3:8). В других посланиях подобные выражения не обнаруживаются. На этом основании, а также по причине наличия в пастырских посланиях многочисленных hapax legomena[756] делается вывод о том, что эти послания не принадлежат Павлу[757].
Однако почему один и тот же автор не мог на разных этапах своей жизни писать в разных литературных стилях? Или почему он не мог использовать те или иные выражения на одном отрезке своего литературного пути и не использовать на другом? У одного и того же человека то возникают, то исчезают те или иные особенности речи на разных этапах его жизненного пути (это касается как письменной, так и устной речи).
Свою лепту в стилистическое оформление текста могли внести и секретари, писавшие под диктовку автора, тогда как отсутствие или смена секретаря могли привести к изменениям в стиле посланий. Так, например, в шести посланиях (2 Кор., Флп., Кол., Флм., 1 и 2 Фес.) Тимофей фигурирует в качестве соавтора (то есть вероятного секретаря) Павла, тогда как в двух Посланиях к Тимофею он является адресатом. На этом основании один из исследователей выдвигает следующее предположение: «…некоторые отличия между пастырскими посланиями и другими посланиями Павла объясняются тем фактом, что пастырские послания написаны самим Павлом, в то время как большинство остальных посланий были написаны с большой долей участия, особенно со стороны Тимофея»[758]. Согласно другому предположению, тюремное заключение Павла оказало влияние на его стиль[759].
Как бы там ни было, представление о том, что один автор должен на протяжении всей своей литературной деятельности придерживаться одного и того же стиля, пользоваться одним и тем же словарем, является недопустимым упрощением.
Некоторые послания объявляются неподлинными по прямо противоположному признаку – стилистического или даже частичного текстуального сходства с подлинными посланиями Павла. Так, например, Послание к Ефесянам многие ученые считают ремейком (переделкой) Послания к Колоссянам, сделанным неким позднейшим автором, поскольку некоторые фразы этих посланий текстуально идентичны. Однако почему один и тот же автор не мог повторять одни и те же мысли в посланиях, адресованных разным церквам? «Не исключено, что Павел, по тогдашнему обыкновению, переписывал копию готового письма в отдельную записную книжку, чтобы потом иметь возможность справляться с текстом, сочиняя последующие послания», – отмечает по данному поводу Б. Мецгер[760].
Некоторые ученые усматривают серьезные идейные противоречия между подлинными и неподлинными, с их точки зрения, посланиями Павла. Так, например, известные своими крайне либеральными взглядами М. Борг и Дж. Д. Кроссан в совместном труде, посвященном Павлу, сравнивая то, что говорится на тему рабства в различных приписываемых ему посланиях, приходят к выводу о том, что существовало три Павла: радикал, консерватор и реакционер. Павел-радикал в Послании к Филимону требует от своего адресата принять обратно беглого раба Онисима, притом «принять его навсегда, не как уже раба, но выше раба, брата возлюбленного» (Флм. 15–16). Павел-консерватор в Посланиях к Колоссянам и Ефесянам призывает рабов повиноваться господам (Кол. 3:22-4:1; Еф. 6:5–9). Павел-реакционер в Послании к Титу предлагает ему увещевать рабов «повиноваться своим господам, угождать им во всем, не прекословить, не красть, но оказывать всю добрую верность» (Тит. 2:9-10). Только послания Павла-радикала, с точки зрения Борга и Кроссана, являются подлинными; послания Павла-консерватора он, вероятно, не писал, а послания Павла-реакционера точно не писал[761].
Такой подход основан на одностороннем и предвзятом отношении к «историческому Павлу», образ которого моделируется в соответствии со вкусами и предпочтениями ученых, в результате чего все, что не укладывается в этот образ, просто отсекается как неподлинное. Подобные же операции проделывались на протяжении двух с лишним столетий вокруг «исторического Иисуса», которого каждый из ученых фабриковал[762] по своему образу и подобию[763].
За «сфабрикованными Иисусами» неизбежно должны были последовать «сфабрикованные Павлы». И они, конечно же, воспоследовали – уже в XVIII–XIX веках. Таковых немало и в современной научной литературе по Новому Завету. Первым шагом к тому, чтобы создать Павла по своему вкусу, для ученого, задавшегося такой целью, является объявление неподлинными тех или иных его посланий. И первым шагом к тому, чтобы попытаться понять реального, а не выдуманного Павла, должно быть принятие всех приписываемых ему церковной традицией посланий в качестве подлинных.
Споры об авторстве Павловых посланий не утихают в современном научном сообществе. Иной раз выдвигаются весьма экстравагантные теории. Так, например, недавно было высказано предположение, что все послания Павла, включенные в корпус Нового Завета, представляют собой позднейшую переработку некоего изначального собрания его высказываний, существовавшего в виде небольших по размеру писем. Эта переработка была якобы сделана в «монастырях», где к оригинальным письмам Павла были добавлены изречения позднейших авторов, поскольку члены этих монашеских домов уверовали, что Иисус был Мессией, Которого Бог воскресил из мертвых[764]. Об абсурдности этой версии свидетельствует хотя бы тот факт, что монастыри появились не ранее IV века, тогда как собрание посланий Павла в том виде, в каком оно дошло до нас, было известно уже во II веке, когда о нем упоминал Ириней Лионский.
Тем не менее мы должны отметить одну положительную, с нашей точки зрения, тенденцию в изучении вопроса об авторстве посланий Павла: от признания большинства приписываемых ему посланий псевдоэпиграфами наука постепенно переходит к признанию большинства, если не всех, посланий, дошедших до нас под его именем, подлинными. В XIX веке Ф. К. Баур объявил подлинными лишь четыре послания Павла: к Галатам, Первое и Второе к Коринфянам и к Римлянам. К началу ХХ века были «реабилитированы» еще три послания: Первое к Фессалоникийцам, к Филиппийцам и к Филимону[765]. В течение всего ХХ века семь посланий признавались подлинными[766], тогда как в отношении других велись споры; наименьшее число сторонников в ученом сообществе имела подлинность трех пастырских посланий (двух к Тимофею, одного к Титу).
Однако на рубеже XX и XXI веков все громче раздаются голоса, призывающие к тому, чтобы признать подлинными тринадцать посланий Павла, приписываемых ему церковной традицией. Этому немало способствует совершенствование методов стилистического анализа, применяемых к древним памятникам литературы. Те методы, которые использовались Бауром и другими представителями тюбингенской школы, не давали объективной картины, поскольку были весьма несовершенными и тенденциозными, базировались на заведомо ложной идеологической посылке: ставилась задача доказать не подлинность посланий, а обратное, для чего все средства были хороши. В результате большинство посланий Павла было приписано неким гипотетическим авторам, в действительности никогда не существовавшим.