Второе послание Петра существенно отличается от Первого по стилю – настолько, что принадлежность обоих текстов одному автору вызывает у ученых сомнения.
Большинство библеистов XX века считали Второе послание Петра псевдоэпиграфом, написанным в период между 70-м и 150-м годом[466]. Лишь незначительная часть ученых признавала авторство Петра и датировала послание 60-ми годами[467]. Однако в начале XXI века можно констатировать рост числа сторонников авторства Петра и ранней датировки послания[468]. Растет также интерес к изучению послания не в качестве изолированного текста сомнительного авторства, а в качестве части канонической коллекции из семи соборных посланий, обладающей внутренним единством[469].
Автор послания обозначен в его приветствии как «Симеон Пётр (Superov Πέτρας), раб и апостол Иисуса Христа» (2 Пет. 1:1)[470]. Употребление имени «Симеон», а не получившей широкое распространение в книгах Нового Завета краткой формы «Симон» можно трактовать как косвенное свидетельство в пользу авторства Петра: было бы странно, если бы во II веке некий автор, писавший под именем Петра, употребил по отношению к нему имя «Симеон»[471].
В настоящем разделе мы рассмотрим жанровые и стилистические особенности этого послания, а также основные аргументы против его подлинности.
Завещание Петра?
Второе Послание Петра написано в жанре завещания[472]. Этот жанр имел широкое распространение в иудейской эпистолярной литературе: в письме-завещании человек прощался со своими близкими, давал им советы на нравственные темы и говорил о том, что ожидает их после его смерти[473].
Начало Второго послания ап. Петра. Рукопись «Деяния и послания апостолов». 1072 г. (МГУ НБ. Греч. 2. Л. 120)
Классическим примером подобного рода завещания является Второе послание Павла к Тимофею. В нем Павел напоминает своему ученику, чтобы тот возгревал в себе дар, полученный через рукоположение, призывает Тимофея держаться того учения, которое было преподано ему Павлом (2 Тим. 1:6, 13), передать это учение другим верным, терпеливо переносить страдания (2 Тим. 2:2–3), избегать юношеских похотей, держаться правды, веры, любви, мира, уклоняться от глупых и невежественных состязаний (2 Тим. 2:22–23), переносить скорби, совершать дело благовестника, исполнять свое служение (2 Тим. 4:5). Павел говорит о своем апостольском призвании и о своих страданиях в темнице (2 Тим. 1:8-12; 2:8-12), дает указания относительно конкретных лиц (2 Тим. 1:15–18; 4:10–12, 14–21) и даже вещей (2 Тим. 4:13). Послание содержит предостережение против лжеучителей, которые вкрадутся в церковь в «последние дни» (2 Тим. 3:1-10). Предвидя свою скорую кончину, Павел пишет: «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:6–8).
Второе послание Петра по своему настроению и тематике очень близко к Второму посланию Павла к Тимофею. В отличие от последнего у него коллективный, а не индивидуальный адресат. Оно обозначено автором как второе послание к лицам, которым Пётр уже писал ранее: «Это уже второе послание пишу к вам, возлюбленные; в них напоминанием возбуждаю ваш чистый смысл, чтобы вы помнили слова, прежде реченные святыми пророками, и заповедь Господа и Спасителя, преданную Апостолами вашими» (2 Пет. 3:1–2). Если под предыдущим письмом понимать Первое послание Петра, то адресатом Второго послания должны быть также христиане, проживающие в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии.
В тональности завещания выдержан следующий фрагмент первой главы послания:
Посему, братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и избрание; так поступая, никогда не преткнетесь, ибо так откроется вам свободный вход в вечное Царство Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа. Для того я никогда не перестану напоминать вам о сем, хотя вы то и знаете, и утверждены в настоящей истине. Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием, зная, что скоро должен оставить храмину мою, как и Господь наш Иисус Христос открыл мне. Буду же стараться, чтобы вы и после моего отшествия всегда приводили это на память (1 Пет. 1:10–15).
Автор послания знает, что его смерть близка: это открыто ему Самим Христом. Он всё еще пребывает в телесной «храмине» (σκήνωμα – букв. палатка), но скоро должен покинуть ее. Перед его глазами – Царство Господа Иисуса Христа, стремиться к которому он призывает адресатов своего послания.
Как и Павел, Пётр предупреждает своих читателей о том, что они должны ожидать прихода лжепророков:
Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаясь искупившего их Господа, навлекут сами на себя скорую погибель. И многие последуют их разврату, и через них путь истины будет в поношении. И из любостяжания будут уловлять вас льстивыми словами; суд им давно готов, и погибель их не дремлет (2 Пет. 2:1–3).
Предостережение против лжепророков – один из лейтмотив новозаветных писаний. Уже евангельские поучения Иисуса Христа содержат призывы беречься лжепророков (Мф. 7:15) и предсказания о том, что они придут и прельстят многих (Мф. 24:11, 24). Апостол Иоанн в Первом послании констатирует, что «много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4:1). Лжепророк – одно из действующих лиц Апокалипсиса; его деятельность кончается тем, что он живым брошен «в озеро огненное, горящее серою» (Откр. 19:20), где вместе с диаволом и со зверем-обольстителем будет «мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20:10).
Споры об авторстве
В древней церковной традиции не было единодушия относительно авторства Второго послания Петра. Ириней Лионский, чьи творения содержат более тысячи цитат из Нового Завета, не цитирует это послание[474]. В упомянутом выше «каноне Муратори» оно, как и Первое послание, отсутствует. Евсевий Кесарийский в первой половине IV века безусловно признавал подлинность только Первого послания Петра[475]. В отношении Второго он писал: «:Так называемое Второе не числится, как мы слышали, среди книг Нового Завета, но многие считают его полезным и прилежно читают вместе с другими писаниями»[476].
В то же время аллюзии на Второе послание Петра можно усмотреть у некоторых древних авторов. Так, например, автор Послания Варнавы[477] пишет: «ибо у Него день равняется тысяче лет. Он Сам свидетельствует об этом, говоря: “вот настоящий день будет как тысяча лет”»[478]. В этом усматривают аллюзию на 2 Пет. 3:8: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день»[479]. Общим источником обоих текстов являются слова псалма: «Ибо пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел, и как стража в ночи» (Пс. 89:5). Тем не менее текстуальная близость между двумя памятниками в данном случае очевидна.
Второе послание Петра было, вероятно, известно автору апокрифического «Апокалипсиса Петра», датируемого первой половиной II века[480].
На Второе послание Петра неоднократно ссылается в своих сочинениях Ориген[481]. По его словам, «Пётр гремит двумя трубами своих посланий»[482]. В то же время Евсевий Кесарийский цитирует слова из его утраченного комментария на Евангелие от Иоанна, в котором Ориген признает подлинность Первого послания, а о Втором выражается так: «Примем, пожалуй, и Второе, хотя о нем спорят»[483].
Процесс включения Второго послания Петра в новозаветный канон продолжался дольше, чем это имело место в случае с большинством других новозаветных книг, однако к концу IV века он завершился.
Многие известные греческие авторы IV века, включая Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского и Иоанна Златоуста, не цитируют Второе послание Петра[484]. В то же время Григорий Богослов включает его в список признанных книг Нового Завета: «Матфей писал о чудесах Христовых для евреев, Марк – для Италии, Лука – для Ахаии. Для всех же – Иоанн, великий проповедник и небошествователь. Потом следуют Деяния мудрых апостолов, четырнадцать посланий Павла. Семь соборных, из коих одно – Иакова, два Петровы, далее три Иоанновы, седьмое же есть Иудино, – так имеешь всё. Если же какие суть сверх сих, – не принадлежат к признанным»[485]. В списках, составленных около того же времени Кириллом Иерусалимским и Амфилохием Иконийским, также фигурируют два послания Петра[486].
Из греческих авторов IV века на Второе послание Петра неоднократно ссылается Дидим Слепец[487], а Афанасий Александрийский включает его в свой список канонических книг[488]. Латинские авторы этого же времени в целом признают подлинность послания. В частности, Блаженный Иероним сообщает: «Пётр написал два послания, именуемых соборными». К этому он добавляет, что второе многие не признают из-за различий в слоге с первым[489]. Иероним признаёт корпус из семи соборных посланий, два из которых написаны Петром: «Апостолы Иаков, Пётр, Иоанн и Иуда выдали семь посланий, настолько же таинственных, насколько сжатых и кратких и вместе обширных: кратких – словами, но обширных мыслями так, что едва ли чей духовный взор не будет поражен при чтении этих посланий»[490].
Второе послание цитируют Амвросий Медиоланский[491] и Блаженный Августин: последний ссылается на него как на подлинное творение апостола Петра[492].
Отсутствие упоминаний о Втором послании Петра у многих древних авторов, а также сомнения в его аутентичности, высказанные в эпоху раннего христианства, в современной науке обычно трактуются как указание на псевдоэпиграфический характер послания[493]. Однако, как мы видели, не все авторы обходили это послание молчанием и далеко не все сомневались в его аутентичности. Если сомнения в авторстве Петра возникали у некоторых древних авторов, то к концу IV века они рассеялись и послание было включено в канон.
Другие аргументы против авторства Петра основываются на внутренних данных: стилистических особенностях послания, знакомстве его автора с Посланием Иуды и с посланиями Павла. Рассмотрим эти аргументы по порядку.
Стилистические особенности
Среди стилистических особенностей Второго послания – частое повторение одних и тех же слов, а также использование большого количества слов, не встречающихся в других текстах Нового Завета. Таких слов Р. Бокэм насчитывает 57. Из них 25 употребляются в Септуагинте, 17 – в иудейской литературе, одно – у мужей апостольских. Из оставшихся 14 большинство встречается крайне редко, а два – παραφρονία (безумие) в 2 Пет. 2:16 и έμπαιγμονή (наглость) в 2 Пет. 3:3 – вообще не встречаются в грекоязычной литературе[494].
Некоторые исследователи видят в стиле Второго послания Петра признаки так называемого азианского стиля[495], имевшего существенные отличия от аттической прозы[496]. Для азианского стиля характерны длинные предложения, частое употребление антитез и параллелизмов, игра слов, ритмизированная и иногда рифмованная речь. Все эти приемы находят во Втором послании Петра при полном их отсутствии в Первом. В качестве примера длинного предложения приводят следующий текст из начального сегмента послания:
Как от Божественной силы Его даровано нам всё потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью: то вы, прилагая к сему всё старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь (2 Пет. 1:3–7).
Столь витиеватый текст не мог выйти из-под пера простого галилейского рыбака, каким был Пётр, говорят ученые. И от стиля Первого послания Петра этот стиль отличается столь сильно, что два послания, как они полагают, не могли принадлежать одному автору[497].
Ап. Пётр. Фреска храма Протата на Афоне. Ок. 1290 г. Мастер Мануил Панселин
Однако стилистический аргумент не может быть решающим в вопросе о подлинности того или иного текста. Представления ученых о стилистических различиях между Первым и Вторым посланиями Петра часто бывают преувеличенными, а сходство отдельных формулировок и терминов нередко недооценивается[498].
Кроме того, один и тот же автор мог писать в разном стиле на разных этапах своего творческого пути. Использование секретаря может существенным образом сказываться на стиле: в Первом послании секретарем был Силуан, во Втором послании имя секретаря никак не обозначено. Наконец, авторство может быть понимаемо в более широком смысле, чем написание конкретного текста конкретным лицом. Автором может быть признан человек, чьи мысли лежат в основе текста, тогда как конкретные формулировки принадлежат другому человеку – секретарю или редактору (в том числе позднейшему).
Второе послание Петра и Послание Иуды
Второе послание Петра имеет тесную текстуальную взаимосвязь еще с одним новозаветным текстом – Посланием Иуды. В церковной традиции автором этого послания считается Иуда, брат Господень, упоминаемый в Мф. 13:55 и Мк. 6:3. В научной литературе до недавнего времени доминировал взгляд на Послание Иуды как на псевдоэпиграф, написанный во II веке, когда Иуды, брата Господня, уже не было в живых[499].
Одной из особенностей этого памятника является обращение к апокрифическим текстам – «Вознесению Моисея» (Иуд. 9) и так называемой «Первой книге Еноха» (Иуд. 14–15). Во Втором послании Петра ссылки на апокрифы отсутствуют, однако основная часть Послания Иуды почти полностью инкорпорирована в него:
Существуют различные теории связи между двумя текстами: 1) автор Второго послания Петра переработал текст Послания Иуды; 2) автор Послания Иуды переработал текст Второго послания Петра; 3) у обоих текстов был общий первоисточник; 4) оба текста принадлежат одному автору. Наибольшее распространение получила первая теория, поскольку она «разрешает несколько проблемных моментов: во-первых, переработка текста, закрепленного авторитетом апостола Петра, менее вероятна, чем обращение к тексту малоизвестного автора; во-вторых, создание пространного текста на основе краткого считается более понятным, чем создание пересказа, часто дословного, только одной части пространного текста без всякого внимания к другим частям»[500].
Нельзя исключить и того, что текст Второго послания Петра является компиляцией из двух источников – прощального письма Петра и интерполированного в него переработанного текста Послания Иуды. Возможно, некий позднейший редактор, знакомый с Посланием Иуды, но смущенный наличием в нем ссылок на апокрифы, решил таким способом соединить два разнородных текста, одновременно удалив ссылки на апокрифы: так и родилось Второе послание Петра в его нынешнем виде. А при формировании канона в него вошли оба текста – Послание Иуды и переработанное Второе послание Петра.
Второе послание Петра и послания Павла
Автор Второго послания Петра знаком с корпусом посланий Павла. Об этом свидетельствует следующий фрагмент:
Итак, возлюбленные, ожидая сего, потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире;и долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания (2 Пет. 3:14–16).
На основании этого текста нередко делается вывод о позднем происхождении Второго послания Петра[501]. Требовалось, как полагают, значительное время, чтобы корпус посланий Павла получил такое распространение, при котором на него можно было бы ссылаться как на «Писания» (термин, традиционно зарезервированный для книг Ветхого Завета).
Однако термин «Писания» не обязательно должен указывать на полностью сформировавшийся канон Священного Писания, содержащий Новый Завет наряду с Ветхим:
Включение посланий Павла в эту категорию безусловно означает, что они рассматриваются как вдохновенные, авторитетные сочинения, стоящие в одном ряду с книгами Ветхого Завета и, возможно, с другими книгами… Вероятно, имеется в виду, что они подходят для чтения за христианским богослужением. Но это вовсе не ведет к заключению, что автор Второго послания Петра знал канон Нового Завета. Писания апостолов должны были считаться авторитетными и подходящими для чтения за христианским богослужением задолго до того, как сформировался новозаветный канон[502].
К тому же Пётр мог знать не все послания Павла, а только некоторые. В данном случае, ссылаясь на них, он имеет в виду прежде всего два послания Павла к Фессалоникийцам, поскольку именно в них затрагивалась тема близости пришествия Господня. В Первом Послании к Фессалоникийцам Павел пишет: «…мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших… Мертвые во Христе воскреснут прежде; потом и мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу» (1 Фес. 4:15–17).
В раннехристианской Церкви бытовало мнение о том, что пришествие Христа наступит очень скоро – возможно, еще при жизни апостолов. Это настроение отражено во многих других новозаветных текстах: «пришествие Господне приближается» (Иак. 5:8); «близок всему конец» (1 Пет. 4:7); «еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит» (Евр. 10:37). Отчасти такое понимание было основано на буквальном толковании слов Христа: «Не прейдет род сей, как все сие будет» (Мф. 24:34).
Однако Павел, который в Первом послании к Фессалоникийцам говорил о блиости второго пришествия Христа, во Втором послании к той же церковной общине считает необходимым дать следующие разъяснения:
Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак, ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?.. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными (2 Фес. 2:1–9).
Реагируя на те же самые настроения, автор Второго послания Петра пишет: «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3:9). И далее, подчеркнув внезапность и неожиданность пришествия Господня, ссылается на послания Павла, отвергая их извращенное понимание.
Апостолы Пётр и Павел, евангелисты Иоанн Богослов, Лука, Матфей и Марк. Миниатюра из Евангелия Ватопедского монастыря на Афоне. 1075–1100 гг. (Художественный музей Уолтерса, Балтимор. W. 530)
Принято считать, что основной корпус посланий Павла был составлен в 50-х годах, при этом наиболее ранние послания, среди которых Первое и Второе к Фессалоникийцам, относят к началу 50-х[503]. Пётр же писал свое Второе послание незадолго до кончины, традиционно датируемой 67 годом. Пятнадцать лет – достаточный срок для того, чтобы Пётр мог познакомиться с посланиями Павла, по крайней мере с наиболее ранними из них[504]. Учитывая, что сам Павел должен был вносить разъяснения касательно своих предсказаний о близости второго пришествия, нет ничего удивительного в том, что и Пётр должен был на эти предсказания реагировать.
Таким образом, знакомство автора Второго послания Петра с посланиями Павла – недостаточный аргумент в пользу псевдоэпиграфичности этого послания и его поздней датировки[505].
Вопрос об авторстве тех или иных древних текстов следует решать с учетом многих факторов. Само понятие об авторстве требует уточнения.
Даже в наше время лица, занимающие ответственные должности, совсем не всегда пишут тексты самостоятельно. Соответственно автором текста может считаться не только тот, кто его написал собственноручно, но и тот, кто надиктовал его секретарю; более того, очень часто роль секретаря заключается не только в том, чтобы записать надиктованное слово в слово, но и в том, чтобы придать устной речи литературную форму. Автором является также тот, кто лишь надиктовал тезисы или общий план текста, тогда как сам процесс написания возложил на секретаря. Наконец, нередки случаи, когда текст целиком заказывается профессиональному спичрайтеру; при этом автором текста признаётся не спичрайтер, а тот, от чьего имени текст написан. В некоторых случаях между автором и текстом появляется еще одно лицо – переводчик.
В древности процесс создания письменных текстов был во многом похож на тот, что существует ныне. Как правило, текст диктовался секретарю, в задачу которого могла входить не только его письменная фиксация, но и некоторая степень литературной обработки: в этом случае секретарь мог становиться редактором или даже своего рода соавтором основного автора. Кроме того, существовали различные формы последующей обработки текста (переписчики могли вносить добавления или исправления при изготовлении копий – как случайно, так и преднамеренно).
Мы можем с большой долей вероятности утверждать, что Первое послание Петра было надиктовано самим Петром своему секретарю Силуану. Степень редакторского вмешательства Силуана в текст Петра при этом может быть лишь предметом догадок: фиксировал ли он слово в слово то, что говорил ему Пётр по-гречески; записывал ли по-гречески текст, надиктованный ему Петром по-арамейски; оформлял ли то, что Пётр надиктовал ему в виде тезисов.
Относительно Второго послания мы можем предположить, что в его основе лежит завещание Петра, написанное или надиктованное им самим. Однако к тексту мог приложить руку позднейший редактор, которому, в частности, могла принадлежать идея интерполировать в это послание переработанный текст Послания Иуды.
Так или иначе, с нашей точки зрения, оба послания, известные в церковной традиции под именем Петра, восходят к самому апостолу. В качестве таковых оба они имеют ценность как источники, проливающие свет на детали его биографии. Первое послание может служить косвенным свидетельством того, что Пётр проповедовал в разных областях Римской империи, а последние годы провел в Риме. Второе послание может восприниматься как драгоценное свидетельство о последнем периоде земной жизни Петра, когда от Самого Христа он получил откровение о своей скорой смерти.
Ап. Пётр. Икона из деисусного чина иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля. Иконописец Феофан Грек (?). Кон. XIV в.