— Этот человек не Флорес. В спальне простыни пропитаны кровью. И Флорес не был черным. Даниель упоминал, что у него светлая кожа.
Негр дернул головой, толкнув ствол револьвера, словно бы подзуживая ее выстрелить.
— Не дурите. Лучше расскажите, что вы знаете об ограблениях могил. Тогда я оставлю вас в живых. А иначе вам не уйти с этого острова.
Сенека вжала ствол в его голову.
— Да нет, все наоборот. Это я целюсь вам в голову. Кто грабил могилы? Кто пытался нас убить? И кто убил Дэниеля Берналя?
Несмотря на полноту противник оказался проворен. Одним текучим движением он закинул правую руку назад и вскочил на ноги, опрокинув на Сенеку железный стул. Ему удалось отвести от себя выстрел «Смит-Вессона», пуля попала в стол. Брызнули осколки хрупкого пластика.
Потеряв равновесие, Сенека упала и ударилась головой о раковину, однако успела заметить, что он выхватил из-за пояса пистолет. В тот же миг Мэтт опустил ему на спину другой металлический стул. Выстрел вдребезги разнес раковину, и тут же ответила «леди Смит». Негр схватился за грудь.
Сенека смотрела, как на футболке расплывается красное пятно. Секунду спустя он упал на колени, потом рухнул на пол рядом с ней.
Цепляясь за мебель, Сенека отползла в сторону, а Мэтт выхватил пистолет у самозванца. Тот поднял руку и очень удивился, увидев, что с пальцев капает кровь.
— Так не должно быть.
— Кто вы? — спросила Сенека.
Он попытался сфокусировать на ней взгляд.
— Он обещал, что я буду жить вечно.
— Кто обещал? — Мэтт опустился на колени рядом. — О ком вы?
— Это был мой второй…
— Второй что? — настаивала Сенека. — Это вы убили профессора Флореса?
Он уперся в нее горящим взглядом.
— Будут и другие. Вы уже мертвы!
Неожиданно его глаза широко раскрылись, как будто он изо всех сил старался их не закрывать, и рот открылся тоже. Маленький розовый полумесяц на внутренней стороне нижней губы поблек до белого, остальная губа посинела. По телу прошла дрожь, глубоко изнутри раздалось какое-то звериное мычание. Он стал корчиться в судорогах. Мышцы сокращались в жестоких конвульсиях, тело беспорядочно колотилось об пол. Сенеку затошнило. Содержимое желудка запросилось наружу, и она закрыла рот ладонью, силясь подавить рвотный рефлекс.
Глаза незнакомца закатились, судороги усилились. На шортах появилось пятно мочи. Вскоре дрожь стала медленно ослабевать и наконец прекратилась.
Радужки его стекленеющих глаз вернулись на место, он растерянно посмотрел на Сенеку.
— Кто вы? — прошептала она.
Он ответил не сразу: ему в рот затекала кровь. Но, избавившись от нее, он произнес тихо и неожиданно четко:
— Я — Его превосходительство Иди Амин Дада, президент Уганды.
Его глаза закрылись, грудь перестала подниматься и опускаться. Воздух наполнила вонь опорожненного кишечника.
Когда стемнело, Мэтт по деревянному настилу выволок тачку с телом на дорогу к кладбищу. На это понадобилось десять минут. Сенека шла впереди с фонариком и лопатой, найденной в хижине Флореса. Звуки джунглей, которые по дороге к хижине так ее успокаивали, теперь казались угрожающими. Они были громче, грубее и лишали ее присутствия духа. Несколько раз ей казалось, что в кустах движется существо гораздо больших размеров, чем игуана или тропическая птица.
Руки у нее все еще дрожали: она выстрелила в человека и убила его. Правая продолжала чувствовать холодную тяжесть «леди Смит», в ушах стоял звон смертоносного выстрела.
Всего пару месяцев назад она была влюбленной невестой; казалось, весь мир крутится вокруг нее и выполняет каждое ее желание. Казалось, ничто не сможет помешать осуществлению ее мечты, ее любви к Даниелю, их счастью.
А вместо этого она тащится через джунгли по грязной дороге на Богом забытом острове, помогая малознакомому мужчине избавиться от трупа человека, которого она застрелила. Это уже не «помешать», это полная катастрофа.
Кто мог зайти настолько далеко, что добрался в эту даль, убил профессора Флореса, потом выдал себя за него и попытался убить их с Мэттом?
Сенека чувствовала, что когда они закопают тело, все это не кончится. Она вспомнила леденящие душу последние слова покойника, что на его место придут другие и что она уже мертва. Как бы то ни было, пока она не разоблачит тех, кто стоит за разграблением могил, все будет только хуже. Если она этого не сделает, то скоро тоже окажется в могиле.
— Осторожно!
— Что? — очнулась она.
— Свети на дорогу. Мы сбились с пути, — сказал Мэтт.
— Извини. — Она остановилась и повернулась к нему. — Я задумалась, пыталась понять, что за фигня. Так уж вышло, что я до этого никого никогда не убивала. Можно со мной полегче?
— Да? А я впервые закапываю труп, так что сделай одолжение, свети на дорогу.
— Спасибо за сердечное участие.
Мэтт поставил тачку и вытер пот со лба. Потом подошел и положил руки ей на плечи.
— Сенека, мы в одной лодке. Вспомни, они пытались убить и меня тоже. Меньше всего нам нужно ссориться и обижать друг друга. Я понимаю, ты на грани срыва. Я тоже.
Он был прав. Она шагнула к нему, позволила себя обнять и вдруг разрыдалась. В объятиях Мэтта она находила утешение и в то же время чувствовала себя виноватой, как будто предавала Даниеля. Но отстраняться не спешила.
— Извини, — пробормотала она сквозь слезы. — Я чувствую, словно вот-вот взорвусь. Я не понимаю, почему это все происходит.
— Я тоже, но с этим делом нам нужно покончить сегодня ночью, пока никто не узнал, что произошло.
Она кивнула, и он сочувственно поцеловал ее в лоб.
— Пойдем, — Мэтт вернулся к тачке и, крякнув, взялся за ручки.
Наконец из джунглей появились призрачные очертания тюремных зданий. Сенека осветила ограду кладбища, открыла ворота. Их заржавленные петли сопротивлялись, будто не желая раскрывать его тайн. Мэтт протолкнул громоздкую ношу в проход.
Они отыскали свежую могилу и две недавно вырытые ямы рядом с ней.
— Думаешь, он их готовил для нас? — спросила Сенека.
— Да, и готов поспорить, что в этой лежит настоящий Флорес.
Через несколько минут скрип лопаты в руках Мэтта смешался с кваканьем древесных лягушек и жужжаньем ночных обитателей джунглей.
На кладбище Исла де Сангре появилась еще одна безымянная могила.
ЛЕНТА
2012, Исла де Сангре
Мэтт вытер пот с лица краем рубашки. Близился рассвет. Он стоял над могилой человека, назвавшего себя Иди Амин. Похоронив негра, он забросал землей и вторую открытую могилу, которая, видимо, предназначалась для него — или для Сенеки. Пропитанные кровью простыни Флореса и пистолет чернокожего бросили в первую могилу.
Пока он работал, Сенека пошла осмотреть здания старой тюрьмы. Ее еще подташнивало от зрелища смерти самозванца, она просто не могла присутствовать на похоронах и даже, если уж на то пошло, находиться в месте, специально предназначенном для размещения мертвецов.
Неохотно отпустив ее, Мэтт велел не входить в здания — они обветшали и были небезопасны.
Бросив на новую могилу последнюю лопату земли, Мэтт взглянул на тюрьму. Рассвет еще не наступил, и Сенеки видно не было. Она ушла уже довольно давно, и он начинал волноваться.
— Сенека? — позвал он громким шепотом. — Ты где?
Ответа не последовало.
Мэтт положил лопату в тачку и вытолкал ее за ворота кладбища. Оставив тачку у дороги, он сделал несколько шагов к главному зданию тюрьмы, когда послышались быстрые шаги — кто-то бежал ему навстречу. Мгновение спустя появилась Сенека, на бегу светя фонариком себе под ноги.
— Мэтт, — выпалила она. — Ты не поверишь! — Задыхаясь, едва в состоянии говорить, она остановилась и направила фонарик в сторону главного здания, с надписью « Penitenciaria»над входом.
— Во что не поверю?
Она покачала головой и добавила, тяжело дыша.
— Я просто обалдела.
— Да что такое?
— Пошли! — Не дожидаясь его, она энергично зашагала к ближайшему зданию футах в ста от края дороги.
— Ты не хочешь ответить?
— Нет, я лучше покажу.
Она прошла по заросшей пешеходной дорожке вдоль фасада и приблизилась к длинной стене. Направив на нее луч фонарика, она сказала.
— Помнишь граффити, которое мы видели днем с дороги?
— Ты имеешь в виду большое сердце и портрет Иисуса?
— Смотри.
Она осветила лицо Христа и опустила луч ниже. Под портретом была нарисована вьющаяся желтая лента, на ней слова: « Usted debe destruir el velo por el fuego».
Сенека обернулась к Мэтту, ее глаза были широко раскрыты.
— Ты можешь в это поверить?
— Ты же знаешь, что я не читаю по-испански. Что это значит?
— Это значит: «Спали сей плат огнем».
Мэтт отступил на шаг.
— Ты шутишь. — Он всмотрелся в выцветшие буквы. Рисунок обветшал, местами осыпался от ветра. Он явно был здесь уже давно. — Что ж, может быть, это поговорка? Или цитата, имеющая особое значение для католиков. Католицизм — господствующая религия и во Франции, и в Панаме.
Она посмотрела на него.
— Но в туннеле надпись была по-английски.
Она права. Но, может быть, все же простое совпадение? Почему по-английски, если писал французский католик? Странно, конечно, хотя особо беспокоиться не о чем.
— Интересно, о каком плате идет речь?
— Я в шоке. Ты понимаешь, что мы дважды наткнулись на одну и ту же фразу? И оба раза, когда нам угрожала опасность.
— Согласен, это потрясающе, но не более необычно, чем в двух разных местах увидеть желтый смайлик. Не думаю, что это и в самом деле что-то значит.
— Вот это интересно. Обычно мне нужны доказательства, а ты — как бы парень, который поверит хоть в НЛО, хоть в снежного человека. А теперь я показываю тебе самое странное совпадение в жизни, а ты отмахиваешься, мол, это не более чем смайлик? Я никогда тебя не пойму, Мэтт Эверхарт.
— Да, конечно, немного странно. Но только сейчас нам нужно бежать в хижину Флореса, дождаться утра, пойти на пляж, встретиться с капитаном Мали-Мали и забыть этот остров, как страшный сон. А туманные религиозные изречения должны волновать нас в последнюю очередь.