Наряду с военнопленными на территориях стран Восточной Европы, освобожденных от фашистов, были интернированы в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов (редакторы, журналисты, политологи, пропагандисты, следователи, судьи, прокуроры и прочие).
И вот эту людскую массу надо было просеять через сито Смерша.
Как уже говорилось, основная тяжесть этой работы легла на плечи 2-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР с его начальником полковником Сергеем Николаевичем Карташовым, который возглавлял отдел с июня 1943 года до конца войны.
После окончания войны и упразднения фронтов на территории СССР действовало 43 специальных лагеря и 26 проверочно-фильтрационных лагерей. В освобожденной от фашистов советскими войсками части Германии и других странах Восточной Европы имелось еще 74 полевых фильтрационных лагеря (ПФЛ) и 22 сборно-пересыльных пункта (СПП). Последние фильтрационные лагеря закрылись только после смерти Сталина.
Об организации репатриационных комиссий было официально объявлено 24 октября 1944 года, то есть через неделю после того, как англичане пообещали наркому СССР В. М. Молотову проследить за возвращением всех потенциальных репатриантов на родину.
Главой комиссии был назначен генерал-полковник Ф. И. Голиков, возглавлявший в 1940–1941 годы Главное разведывательное управление Наркомата обороны СССР.
Что касается союзников, то они узаконили процесс репатриации на встрече в Ялте в 1945 году. Участники встречи договорились вернуть на родину попавших в немецкий плен или насильственно вывезенных в Германию людей. После 9 мая советской стороне передали 1 млн 682 тыс. бывших военнопленных и свыше 3,5 млн гражданских лиц. Отказались вернуться в СССР свыше 450 тыс. человек, в том числе около 160 тыс. военнопленных.
Выявить среди однородной массы военнопленных бывших сотрудников абвера и «Цеппелина», полиции безопасности, службы безопасности рейсхфюрера (СД), тайной полевой полиции (ГФП), опытных, хорошо знавших основы деятельности советской военной контрразведки, было чрезвычайно трудно. Это была тяжелая и изнурительная борьба с сильным и коварным противником, понимающим, что в случае разоблачения их неминуемо ждет возмездие через военный трибунал, который не скупился на вынесение смертных приговоров для таких извергов.
Зло творили на нашей земле и солдаты и генералы Третьего рейха. Трудно взвешивать, нелегко определить, кто больше крови пустил и даже… выпил у россиян — гитлеровские рядовые или полководцы.
В 2010 году автору довелось побывать на историко-документальной выставке госархивов РФ и Республики Беларусь «Советское общество и война. 1941–1945 годы», посвященной 65-летию Великой Победы.
У одного экспоната толпились люди. За стеклом на пожелтевшей от времени бумаге были помещены два небольших листка с машинописным текстом.
Первый гласил:
Секретарю ЦК ВКП(б) тов. А. С. Щербакову
Посылаю вам выдержку из письма убитого гитлеровского солдата Пауля Кенинга и проект передовой «Правды» — «Гитлеровские кровопийцы».
Прошу указаний. 14.09.1942 г.
К. Потапов
Второй — выдержка из корреспонденции «Зверь рыщет на Дону» военного корреспондента «Правды» по Сталинградскому фронту К. В. Потапова.
Чье сердце не содрогнется, читая письма хищного зверя в облике человека? Это письмо найдено у немецкого солдата Кенинга, убитого в районе Клетской. Вот что он пишет жене в Саарбрюкен:
«Сегодня мы изрядно выпили. Солдатская жизнь опасна и горька.
Одно утешение — в вине. Выпив, развеселились, наплевать на все.
Разговор зашел о наших предках — древних германцах.
Роберт сказал, что они считали за честь пить кровь у побежденного врага.
Я заметил:
— А разве мы не такие, мы должны пить кровь русских. Кровь противника сладка и горячит, как вино.
— А выпил бы? — спросил Роберт.
— Выпил бы!
Мы начали Роберта подзадоривать.
Я был пьян.
Побежал в сарай, вывел пленного русского солдата, самого молодого, какой там был, и приколол его, как барана.
Он упал.
Я подставил к груди стакан, наполнил его, выпил одним махом. Было тошно, но я сдержался и убедил всех, что это даже приятно. Другие солдаты тоже начали выводить пленных, прикалывали их и пили кровь.
Так мы живем…»
Конечно, возможностей творить кровавое зло у гитлеровских военачальников было несравнимо больше. Вот почему этих арийских вампиров высоких и рядовых рангов военным контрразведчикам Смерша нужно было вычислять — этого требовало справедливое возмездие за злодеяния фашистов на нашей Родине.
Сито
Чтобы уяснить структуру и содержание работы лагерей для немецких военнопленных, остановимся на одном из них — лагере № 27 в Красногорске. Он был создан в 1942 году, когда «потек германец» при отступлении и разгромах под Москвой и Сталинградом. Среди обитателей лагеря было много раненых, обмороженных, больных, которых приходилось лечить. Сначала лагерь представлял собой несколько дощатых бараков, присыпанных наполовину с боков землей как спасение от сквозняков. По мере роста числа пленных росли лагерь и его отделения. Сначала было первое отделение, потом появились второе и третье.
Следует заметить, что именно в этом лагере в 1942 году перед заброской в тыл в партизанский отряд «Победители» к полковнику Медведеву «стажировался» легендарный советский разведчик Николай Иванович Кузнецов по документам якобы военнопленного пехотного офицера лейтенанта Пауля Зиберта. Цель этой «отсидки» была одна — ознакомиться с тематикой бесед гитлеровских вояк, изучить их быт, разговорную терминологию для использования этого багажа в зоне предполагаемых его действий в будущем.
Со слов моего начальника Особого отдела КГБ 254 мотострелковой дивизии Южной группы войск полковника в отставке Николая Васильевича Левшина, хорошо знавшего эту тему, к 1943 году там появились новые бараки, кухня, столовая, баня, бытовка, лазарет, были сооружены водопровод и канализация. Все строительные «шедевры» делались руками самих военнопленных, среди которых находилось очень много разных специалистов.
В лагере содержались слесари и кровельщики, механики и столяры, жестянщики и каменщики, плотники и строители, инженеры и кулинары, и прочие, прочие умельцы. После поражения немцев под Сталинградом первое отделение было рассчитано для содержания в нем старших офицеров и генералов. Именно сюда доставили всех 24 немецких генералов, плененных под Сталинградом во главе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом, которые первые два месяца, почти до конца апреля 1943 года, жили в этом отделении.
В разное время в лагере № 27 находились такие «знаменитости», как:
— Ф. Шернер, фельдмаршал;
— Г. Герлах, ст. лейтенант, сын фельдмаршала Клейста;
— Геральд фон Болен унд Гольбах, сын пушечного короля Круппа;
— О. Гюнше, майор, личный адъютант Гитлера;
— Г. Бауэр, генерал-лейтенант, шеф-пилот фюрера;
— Г. Линге, старший камердинер Гитлера;
— К. Лоренц, австрийский врач и писатель, ставший в 1973 году лауреатом Нобелевской премии за серию детских книг о поведении зверей и другие. Кстати, начал писать он эту книгу в Красногорске…
Во втором отделении, или зоне, содержались простые солдаты и унтер-офицеры, которые должны были работать в отличие «привилегированных» сидельцев первого отделения. Диапазон их использования был широк и многообразен. Их руками в Красногорске были построены здания Госархива кинофотодокументов, средней школы № 1, шесть жилых домов и три общежития для рабочих оптического завода, а также трибуны городского стадиона.
Третье отделение с числом работающих до 300 человек, которые находились в Москве, обслуживало работу стадиона «Динамо».
В лагере № 27 пленными были созданы мастерские, где ремонтировали и восстанавливали трофейные и советские автомашины, производили по заказу дорогую мебель для правительственных учреждений, санаториев и домов отдыха. В швейных и обувных мастерских шили одежду и обувь для высших чиновников МВД, МИДа, артистов московских театров и кино, редакторов центральных газет и журналов.
Пленные четвертого отделения ведали подсобным хозяйством лагеря. Это лагерное подразделение располагалось в районе деревни Рыбушки под Ново-Петровским. Туда многие стремились попасть, особенно японцы. Заключенные выращивали овощи, содержали свиней и крупный рогатый скот, заготавливали дрова для приготовления пищи и отопления бараков в зимний период.
С 1945 и по осень 1947 года в одном из домов Брусчатого поселка под охраной жили семьи девяти польских княжеских родов: Радзивиллы, Бронницкие, Замойские, Красницкие и др. Осенью 1947-го они были отпущены и уехали на родину.
Надо признать, что смертность в первые месяцы существования лагеря была высокая. На кладбищах Красногорска похоронено около тысячи военнопленных. Одно из них сохранилось до наших дней. Оно благоустроено и доступно для посещения.
С 1947 года число содержащихся в лагере военнопленных постепенно сокращается. Но, с другой стороны, именно в этот период сюда перед конвоированием все чаще стали помещать и осужденных военным трибуналом нацистов, совершивших конкретные преступления на нашей земле. По состоянию на декабрь 1949 года в лагере содержалось 358 человек по фактам злодеяний. Осенью 1950-го последние эшелоны с железнодорожной станции Павшино г. Красногорска отбыли через Брест во Франкфурт-на-Одере. Лагерь № 27 прекратил свое существование…
Однако помимо Красногорского лагеря № 27 существовало еще несколько лагерей в глубине страны. Создание их было обусловлено переполненностью немецкими военнопленными приемных пунктов прифронтовой полосы — это ведь был уже 1943 год.
Интересны в чисто познавательном смысле некоторые рассекреченные нормативные акты того времени.
ПРИКАЗ
НКВД СССР № 00398
о вывозе военнопленных из лагерей и приемных пунктов прифронтовой полосы