устройства уж слишком современными.
— Идею более скорого обнаружения похищенной женщины-агента мне подсказали недавние переживания, которые я познал, благодаря любезности господина Довнара, — продолжил полковник. — Конкретно же речь идет о применении специального агрегата и переносе с его помощью в астральное пространство. Оттуда, возможно, нам удалось бы быстро выследить фроляйн фон Кирххайм, просто-напросто, путем концентрации на представлении о ней наших мыслей.
— Что вы на это, инженер?
— Князь Кусов прав, это самый быстрый способ. Точно так же мы перемещались в астральной бездне и в ходе последнего «плавания». Тогда у нас появились определенного рода проблемы, но теперь мы знаем, как их решить. Мы воспользуемся моим джинном в качестве астрального якоря и закрепим его в нашей родимой реальности, оставляя с этой стороны его лампу. Пустынный демон с ней связан, так что Алоизий всегда будет стремиться в направлении нашего мира. К тому же мы договоримся с господином полковником о способе воображения Генриетты, чтобы не появились недоразумения в отношении ее возможных альтернативных версий. Тогда мы сможем без особого труда и быстро ее обнаружить и выплыть из бездны в том самом месте, где ее сейчас содержат.
— Хорошо. План принимаю, — коротко припечатал Берг. — Можете забрать свой агрегат со склада. Ну, чего ждете. Выполняйте!
Полковник Кусов отдал честь и щелкнул каблуками, Данил же только вежливо поклонился. Оба они покинули помещение быстрым шагом. Наместник провел их строгим взглядом, после чего сунул руку в карман ночной сорочки и вытащил оттуда окурок сигары и спички. Случилась крайне редкая возможность спокойно покурить. И к чертовой матери все указания врачей, вон, даже у этого стукнутого инженера Довнара, по сравнению со всеми ними, мозгов в голове поболе.
Арестантская карета въехала через ворота казарм на Повонзках[86], провожаемая скучающим взглядом двух караульных. Находящаяся на самой окраине города часть, в которой располагались два пехотных полка, частенько была свидетельницей ночной жизни офицеров, так что караульные привыкли, что те возят и самих себя, и проституток на военных экипажах, и туда лучше не заглядывать. Никем не побеспокоенная карета проехала по плацу между зданиями казарм, мимо последних деревянных бараков и въехала в лабиринт проездов между конюшен, кузниц и складов, где остановилась у одного из домов. Дверь кареты открылась, из средины вышли джентльмен с орденом на груди и два жандарма в мундирах, которые тащили типа в чужеземной, синей одежде. Приглядывающийся к происшествию караульный отвернулся, делая вид, будто бы ничего не видит. Из складов по ночам выносили самые различные вещи, гораздо реже что-либо туда заносили, но и так: простому солдату до всего этого не должно быть дела.
Генриетту грубо затащили в здание с одним громадным внутренним помещением, заполненным исчезающими в темноте могучими стеллажами и кучами ящиков, высящихся на несколько саженей, до самого потолка. Сергей Муханов зажег несколько керосиновых ламп, размещенных в стойках, что были закреплены на столбах, удерживающих потолок. После этого взял еще одну лампу и повел пленника по проходам.
Девушка старалась все тщательно прослеживать, только и ожидая возможности освободиться и последующего сражения. О бегстве она и не помышляла, ей хотелось драться и обязательно победить этих трех гадов. Оружие они у нее отобрали, но не все. Генриетта прекрасно чувствовала закрепленный на щиколотке второй гаечный ключ и два тяжелых гвоздя, скреплявших ее прическу. Лишь бы амбалы отпустили ее хотя бы на миг и дали возможность достать «сюрпризы».
Они прошли мимо огромного, продолговатого объекта, накрытого брезентом, и стоящей рядом паровой машиной с помещенной над котлом турбиной, развернутой совершенно бессмысленно вверх. По другой стороне прохода стоял стул на шести паучьих ножках, а из стоявшего тут же раскрытого ящика выглядывали корпуса заржавевших автоматов. Генриетта с любопытством глядела на возникающие из темноты объекты, к сожалению, в большинстве своем завернутые в парусину или чем-нибудь прикрытые. На всех предметах имелись числовые обозначения и непонятные ей коды.
Странные устройства и предметы интриговали и приковывали внимание. Вот для чего могли служить весы, в которых одну из чашек заменили барабаном с медными проволочными катушками? Что находилось в огромном стеклянном сосуде, заполненном черным маслом? Из какого-то ящика выкатились на землю металлические шарики, на каждом из них была выгравирована — всякий раз иная — еврейская буква. На краю другого ящика стиснулись две ладони из материала, похожего на белую керамику. Из под парусины выглядывал ощетинившийся колючками каменный хвост, а сквозь плотно расположенные прутья железной клетки, подвешенной чуть ли не у потолка, сочился бледно-зеленый свет.
— И что все это такое? — вырвалось у Генриетты.
— «Архив Ж», — пояснил Муханов, — от слова «ждать»[87]. Ясное дело, решения и применения. Некоторые говорят, что этот склад должен называться «Ждать и не дождаться». И правда, большинство экспонатов затеряно здесь навечно. Понятное дело, это лишь облегчает дело лицам, заинтересованным тем, чтобы незаметно воспользоваться содержимым архива.
— Зачем вы меня сюда привезли?
Остатки военных укреплений на Повонзках, старинный рисунок
— Чтобы избавиться от вас, не совершая убийства, — легким тоном ответил тот. — Убийство мне отвратительно, я лично изо всех сил пытаюсь его избегать. Я это пообещал Марии. У моей душеньки такое доброе сердечко. Ей не хотелось связываться с военным с запятнанными кровью руками. И я пообещал ей, что больше уже никогда и никого не убью. И я стараюсь свое слово держать.
— А Игнаций?
— Когда я отсылал в бездну, он еще жил.
— Вы вытолкнули умирающего, страдающего от чудовищных мучений человека в астральное пространство? Ничего удивительного, что он превратился в демона.
Муханов лишь пожал плечами. Он подошел к одному из наиболее крупных предметов и рывком сорвал прикрывавший его брезент. Глазам собравшихся открылось кольцо диаметром в сажень, то есть с таким, что сквозь кольцо, не сгибаясь, мог пройти даже высокий мужчина. Через какое-то время до Генриетты дошло, что на самом деле железный обруч представляет собой огромное зубчатое колесо, покрытое таинственными знаками, не напоминавшими ей ни одного известного алфавита.
«Шифр масонов? Тайный язык алхимиков?» — с любопытством размышляла девушка.
Зубчатое колесо было заключено в относительно небольшом механизме с несколькими меньшими маховиками и передачами. Его приводил в движение небольшой паровой котел, в котором вместо топки стояла клетка с тлеющей саламандрой. Полковник вынул из кармана несколько кусков угля и небрежно бросил их в клетку. Ящерица ухватила их на лету вызывающим тревогу быстрым движением и сразу же засияла. Предохранительный клапан в котле над саламандрой тут же со свистом выпустил немного пара.
Полковник переложил один из рычагов, и поршень начал вращать первое зубчатое колесо. Через мгновение, с металлическим стоном, дрогнуло и большое кольцо. Оно завертелось, потрескивая, все быстрее и быстрее. Видимые за ним кучи ящиков замерцали, из изображение начало двоиться. Генриетта тряхнула головой. Вид работающей машины вызывал тошноту.
— Это нечто открывает переход в астральную плоскость? Вы собираетесь меня туда вытолкнуть?
— Если ученые не лгут, вы попадете в иной, параллельный мир, — невинно усмехнулся Муханов. — Вполне возможно, что там фроляйн найдет себе мужа и доживет до глубокой старости. Разве что по дороге вы попадете в лапы какого-нибудь демона или вообще приземлитесь в аду. Но с этим я ничего уже поделать не могу. Помолитесь, возможно, вам и повезет. Советую закрыть глаза, больно не будет, но вид, скорее всего, неприятный.
Генриетта широко раскрыла глаза. Колесо вращалось с такой скоростью, что его зубья превратились в прозрачную полосу. Площадь внутри окружности заполнил чернильный мрак — абсолютный и бездонный. Казалось, что он волнуется и выпирает, внутри него что-то клубилось, но это, скорее, можно было лишь почувствовать, чем увидеть.
— Готово, господин полковник, — отозвался жандарм со шрамом.
Девушка напрягла мышцы, но лапы обоих здоровяков держали слишком крепко. Генриетту потащили в сторону бездны. Изо всех сил она ударила пяткой по стопе одного из жандармов. Тот зашипел от боли, но лишь крепче стиснул пальцы на ее плече.
«Это же синяки останутся», — подумала Геня, с ужасом глядя в черноту.
— Я чувствую себя так, как будто вновь управляю персидской колесницей, ну совсем как во время битвы под Иссом[88], когда мы столкнулись с конницей Александра Великого, — сообщил Алоизий, привстав на козлах мчащегося экипажа.
Джинн держал поводья в одной руке, во второй сжимал бич. Полы его коротковатого лапсердака лопотали на ветру. Колеса экипажа бешено стрекотали по варшавской булыжной мостовой, а Кусов с Данилом сидели друг напротив друга, судорожно вцепившись в подлокотники подскакивающей повозки.
— Ты сражался вместе с Александром Великим? — удивился полковник.
Алоизий, всего лишь несколько минут назад освобожденный из лампы, в связи с чем переполненный энергией и радостью жизни, покровительственно усмехнулся:
— Против него, князь, — легко ответил он. — Э-эх, вот это была битва!
— Вот врет же, как всегда, — буркнул себе под нос Данил. — Наверняка ведь торчал в каком-нибудь борделе, в тысяче верст от места сражения. Не надо верить во все эти его высосанные из пальца истории…
— Благословенны, которые не видели, но уверовали, как говорил святой Иоанн, — с достоинством прогудел в ответ Алоизий.
— Святого Иоанна ты тоже знал? — Кусов делался все более скептичным.