— Думаешь, я собираюсь с тобой спорить, гимназист? — Дельвиг устало улыбнулся и потянулся за кофе. — Во-первых, ты слишком часто уже оказывался прав. А во-вторых — ты уже все равно здесь. Так что излагай.
— Благодарю, ваше преподобие, — кивнул я. — Не так давно — вчера, если точнее — мне пришла в голову мысль, что нам следует уделить побольше внимания не убийце, а убитым. Попытаться разобраться не с методами, а со списком жертв.
— Кажется, я это уже слышал. — Дельвиг нахмурился и поправил очки на носу. — И уже говорил тебе, что между погибшими нет связи. Во всяком случае, той, что мы способны увидеть. Чуть меньше десятка случаев — абсолютно разные люди. И разные методы: кого-то загрызли Лешие, кто-то скончался от болезни… Признаться, я даже не уверен, что среди этого списка нет самых обычных случайностей.
— Вполне могут быть, ваше преподобие. Вряд ли у кого-то даже в Ордене хватит знаний отличить работу колдуна от скоротечной болезни… скажем так, естественного характера. Я уже успел убедиться, что даже самые могучие и опытные целители не всесильны. А что касается нечисти — так она и вовсе жрет всех без разбора.
— Именно это я и хотел сказать, — буркнул Дельвиг. — И как же ты собираешься отделять одно от другого? Как сузить круг поисков?
— Никак. — Я пожал плечами. — И более того — я убежден, что круг поисков следует расширить. Пока что вашего внимания удостоились лишь те случаи, которые так или иначе привели к гибели представителей высшего сословия, титулованных аристократов, и при этом как-либо связаны с Прорывами или болезнью. А на деле смертей и прочей дряни могло быть в десятки раз больше!
— Что ты имеешь в виду, гимназист? — Дельвиг зажмурился и помотал головой. — Поверь, если в Петербурге Упыри порвут хотя бы дворника — я узнаю об этом в течение суток.
— Не сомневаюсь, — отозвался я. — Но есть два факт, которые мы — и вы, и я сам, и даже Геловани — все это время не учитывали. Первая — что загадочный колдун со своими игрушками мог натравливать нечисть не только на власть имущих. В подвале, где мы с вами отыскали первый нитсшест, не было сиятельных князей. Самый обычный дом, где на полверсты вокруг живут только работяги, отставные солдаты и мелкие служащие — и тем не менее кому-то надо было нагнать туда нечисть.
— Об этом я, признаться, не думал. — Дельвиг потер гладко выбритый подбородок. — А второй… факт?
— Аристократов могли убивать не только колдовством или ударным отрядом Упырей или Леших, — ответил я. — Человек, чей Талант способен на подобное, вряд ли нуждается в деньгах, власти или влиятельных знакомых. Ему вполне под силу избавиться от неугодных куда менее заковыристыми способами. Яд, кинжал, наемный стрелок с винтовкой на крыше. Автомобильная авария… подставная дуэль, в конце концов.
На этот раз Дельвиг соображал куда дольше — минуту или полторы мы просто молчали. То ли его преподобию не хотелось признавать собственные ошибки, то ли он вспоминал еще с две дюжины смертей, которые тоже могли иметь отношение к делу.
— Да уж, подобное я бы уж точно не стал исключать. — Дельвиг снова задумался. — Но дуэли и автомобильные аварии вне компетенции Ордена. Это дело полиции.
— То есть — дело его сиятельства Виктора Давидовича, — кивнул я. — Если уж Геловани ждет от нас помощи — пускай для начала поработает сам. Уверен, в архивах тайного сыска найдется немало интересного, особенно за последние пару лет.
— Пожалуй, найдется. Я и сам без труда припомню весьма странные события. Полгода назад у его светлости князя Горчакова пропала внучка. Девочку так и не нашли. Она исчезла из усадьбы в Елизаветино, и никто не видел поблизости нечисть — так что к Ордену не обращались. И если ты прав…
Дельвиг не спорил, но и соглашался явно без особого энтузиазма — похоже, перспектива куда более тесного сотрудничества с тайной полицией и лично с Геловани его ничуть не прельщала. Я и сам не стремился к новым визитам в Зимний, однако вариантов было немного: любые преступления, совершенные без непосредственного участия темных сил не имели к Ордену ровным счетом никакого отношения. И даже сейчас вряд ли кто-то станет гонять солдат и уж тем более грозных капелланов в поисках наемных убийц и лихих дуэлянтов. Как ни крути, ресурсов у полицейского ведомства и градоначальника точно побольше — а значит, не надо стесняться их использовать.
— Вам же следует заняться тем, что касается работы Ордена и Святейшего Синода, — продолжил я. — Слухи о темной магии, странные болезни среди мелких чиновников, военных или купеческого сословия, скопления нечисти. Особенно они — за каждой толпой Упырей больше полудюжины голов может скрываться очередной нитсшест. Да и все остальные масштабные события едва ли произошли случайно… Вспомните хотя бы появление Рогатого у Адмиралтейств — что, если он шел туда не просто так?
— Я проверю, — вздохнул Дельвиг. — Что-нибудь еще?
— Пока нет. — Я поднялся с дивана. — Для начала нужно собрать хоть какую-то информацию. Но если возможных жертв вдруг станет больше — мы сможем увидеть в этом систему, ваше преподобие. Как говорится — ищи, кому выгодно. Как только мы вычислим бенефициара всех этих смертей и нашествий нечисти — поймаем и убийцу.
— Неплохой план, — усмехнулся Дельвиг. — Хоть на такую работу могут уйти месяцы… Не хочешь поучаствовать? Я как раз собирался прокатиться до Зимнего.
Я прекрасно понимал нежелание его преподобия являться пред грозные очи Геловани в одиночку, но добровольно подставляться уж точно не собирался. В конце концов, в мое отсутствие Дельвиг вряд ли захочет пускаться в сложные объяснения и скорее выдаст толковые идеи за свои собственные — и градус внимания к чересчур головастому гимназисту хотя бы немного снизится.
Если повезет.
— Увы, ваше преподобие. В последнее время я совершенно не успеваю сесть за книги. А вы ведь сами говорили, что для юноши моего возраста нет ничего важнее образования. — Я не торопясь направился к выходу из кабинета. — К тому же у меня на сегодня уже есть планы. Скажем так, личного характера.
— Вот как? Что ж… — Дельвиг проводил меня взглядом, но когда я уже взялся за ручку на двери, снова заговорил: — Кстати, гимназист. Ходят слухи, что вчера его благородие барона Грозина — того самого, с которым у тебя вышел спор на балу у Вяземских — привезли в усадьбу на носилках и в сопровождении сразу четырех целителей. Тебе что-нибудь известно об этом?
— Нет, ваше преподобие. — Я развел руками. — В первый раз слышу… Но какой ужас! Надеюсь, барон поправится. Для всего дворянского сословия было бы трагедией потерять столь достойного и благородного человека.
Глава 33
Птичья голова выглядела весьма достоверно. Я бы даже сказал, пугающе-реалистично — скульптор явно постарался, вырезая из слоновой кости длинный изогнутый клюв, очертания черепа, глаза и текстуру перьев. Все остальное тоже смотрелось на уровне, не меня ничуть не интересовало.
А вот голова определенно оказалась в самый раз. Даже слегка желтоватый с едва заметными темными прожилками цвет материала только добавлял фигурке этакой правдивости. Особенно впечатляла самобытность и непривычные анатомические подробности — птица явно не была ни галкой, ни вороной, ни чайкой, ни соколом, ни кем-то еще из местных широт, хоть и напоминала одновременно их всех.
Да и в целом выглядела скорее персонажем какой-то страшной сказки: такой питомец запросто мог сидеть на плече Кощея Бессмертного. Или Бабы-Яги, или вообще кого угодно недоброго колдуна. А тощие когтистые лапы, облезлые крылья и костлявая тушка и вовсе намекали, что птичка давно околела и продолжала двигаться лишь благодаря чужой воле и темной магии.
В общем, жутковатая вещица — слишком пугающая для детской игрушки, да и для украшения спальни или гостиной явно не подходящая. Неудивительно, что ее никто не купил: пыль на полке вокруг явно скапливалась месяцы, если не годы. Но для моих целей что-то такое как раз и годилось — так что я не торгуясь отдал старьевщику три рубля и унес зомби-птичку в кармане.
И теперь пришло время довести дело до конца. Я обернул фигурку носовым платком и, примерясь, осторожно надавил. Слоновая кость жалобно хрустнула, посыпалась мелкая белесая крошка, и в моих руках остались несколько обломков: лапы с подставкой в виде толстой ветки, тело, хвост.
И голова с куском тощей шеи сантиметра в полтора длиной.
В самый раз. Вряд ли мастер пришел бы в восторг узнав, как я обошелся с его вычурным творением. Но для моей задумки птица целиком не годилась, а раздобыть очищенный вороний или крысиный череп я смог бы лишь теми способами, о которых не хотелось даже думать. Да и время поджимало — я планировал закончить здесь еще до ужина.
Похоже, испорчу ее сиятельству аппетит.
Поделка получилась на славу. Не слишком аккуратная, насквозь фальшивая и, конечно же, лишенная даже самой крохотной капельки колдовской силы. Зато выглядела натурально: когда я кое-как примотал к птичьей голове подобранную во дворе веточку, вытянул руку и посмотрел на свое творение со стороны, оказалось весьма похоже. Крохотный нитсшест почти не отличался от настоящего, и даже в узелках бечевки на костяной шее будто проскальзывало что зловещее.
Я даже еще раз пробежал глазами по всем виткам, проверяя, не наплел ли чего по настоящему рабочего — не хватало еще сдуру сконструировать ненацеленный н а уз. Но нет, обошлось: пальцы не занимались самодеятельностью, и колдовства в моей игрушке не было даже в фоновом режиме.
— Ее сиятельство вас ждет. Проходите, Владимир Петрович.
Дворецкий обратился по имени и отчеству, но будто выплевывал слова. Да и смотрел так, что я всерьез начал опасаться, что он вцепится мне в глотку пальцами. Или подстрелит в спину, когда мы будем подниматься по лестнице. Впрочем, неудивительно: в нашу последнюю встречу я не только заявился в особняк посреди ночи, но и остался в опочивальне хозяйки до самого рассвета. И, если Фурсов не соврал, мы с ее сиятельством изрядно… скажем так, шумели.