Найти меня сложно. Я по характеру одиночка, живу сам по себе. Постоянной женщины у меня нет – обхожусь интрижками, пока даже не хочется обременять себя подобной связью. Разбогатею, все успокоится, и уже тогда, может быть. А сейчас это уязвимое место в моей защите. Друзей мало, разве что Рауля можно назвать другом, но он даже не всегда здесь. Ну и Иан, пожалуй. Есть приятели в окрестных барах в Латинском квартале, которых я только там и вижу, чтобы поболтать про футбол, скачки и политику. Они понятия не имеют, где я живу и кто я такой. Родственников нет совсем. Если кто-то и возьмется отслеживать связи, то скорей всего ниточка оборвется. Разве что Сингер и с очень большим сомнением Цви. Два места, возле которых меня можно изредка застать, если долго и упорно следить. Все.
Но все же осторожность терять нельзя. Хотя бы потому, что меня угораздило связаться с абвером. А уж после аукциона… если кто-то что-то прознает, тогда жизнь еще усложнится, придется бежать, причем не через паспортный контроль. И это возможно. Есть люди, которые могут забрать на лодке с побережья и подвезти к судну вроде той же «Тосканы». Но такие люди – уже источник потенциального предательства. Пусть преступный мир и поделен на банды, группы, группировки и «семьи», но все равно каждая его часть так или иначе связана с другой. Если кого-то ищут и предлагают награду, то такая весть расходится быстро. И очень может случиться, что тот лодочник, что подрядился вывезти тебя отсюда, тебя же и сдаст. Придешь на место встречи, а там или полиция, или какие-нибудь сицилийцы ждут.
К чему это я? Да к тому, что осторожность и правда нельзя терять. И не следует обрастать связями. Для взломщика вроде меня обширные связи могут быть и полезны, и опасны. Опасности я сторонюсь в первую очередь, поэтому пренебрегаю полезностью.
– Что делаем дальше? – спросил Рауль.
– Честно? Не знаю. Я бы лег на дно и ждал бы, когда приедет человек Сингера. Мы уже приготовили все, что должны приготовить. Но не уверен, что так получится.
– Почему?
– Из-за всей этой кутерьмы вокруг. Надо что-то делать, но я не знаю, что именно.
– О чем ты конкретно?
– О стравливании пауков в банке. Или скорпионов.
В кабаках возле доков есть такая азартная игра – в больших банках стравливают пауков, скорпионов и всякую иную мерзкую живность. На такие бои делают немалые ставки, а самих тварей давно уже никто не ловит, а разводят всякие любители. Недавно в газетах писали, что такой «скорпионий заводчик» спьяну упал на аквариумы, в которых у него было с пару сотен черных скорпионов, и они закусали его насмерть. Да, это я к тому, что хорошо бы все сделать, как на подобном турнире – стравить всех со всеми и пусть грызутся насмерть. Но при этом не попасть в это месиво самому.
– А сейчас куда поедем?
– Ты сдашь этот «Плимут», но перед этим высадишь меня у гостиницы. А затем я заеду за тобой и посмотрим «Фордор», что там с ним сделал Иан.
– Вы сбрили усы? – этой фразой меня поприветствовала мадам Бланшар.
– Рассчитываю на новую жизнь, поэтому решил измениться.
– Жаль, жаль, они вам очень шли, вы даже были похожи на Кларка Гейбла. – Она покачала головой.
– Кларк Гейбл звезда, а я оценщик активов, – улыбнулся я ей так лучезарно, как только смог. – Каждый должен быть на своем месте.
– Вы могли бы попробовать сниматься в кино, – явно польстила она мне. – Какой у вас роскошный чемодан.
Черт, вот же глазастая.
– Иногда это полезно, в деловых вояжах. Я даже пару костюмов пошил у лучших портных, хоть это чистое разорение.
– Понимаю, понимаю. – Она закивала. – Вам необходимо производить хорошее первое впечатление.
– Именно, вы все понимаете лучше меня. Приходится представлять солидную компанию, люди должны видеть, что у нас дела идут хорошо и нам можно доверять.
– А чем занимается компания?
Боже, даже это нужно рассказать всему району?
– Мы оцениваем перезакладываемые активы для нескольких больших банков.
– О-о, – протянула она вроде бы с уважением, но тут же добавила: – Но банки – это сущие грабители.
– Не могу не согласиться. Но работа мне все же нужна.
И после этих слов я снова улыбнулся и уволок свой чемодан наверх, где быстро переоделся, спустился к машине и поехал за Раулем, который должен был ждать меня неподалеку от стоянки проката.
Солнце сегодня словно совсем взбесилось: у всех автомобилей были опущены оба передних стекла и приподняты лобовые, чтобы салон хоть как-то продувало. Асфальт буквально плавился, зато у фургона с мороженым, вставшего у тротуара, собралась целая толпа не только детей, но и взрослых. Я даже подумал притормозить и купить рожок лимонного шербета, но сразу отказался от этой мысли, потому что он или растает в машине, или обляпаюсь.
Рауль прятался от солнца под навесом магазинной витрины, а когда сел в машину, то первым делом сказал:
– Летом сюда никогда приезжать не буду, черт бы его побрал. Только осенью и зимой. Как в печи, чувствую себя багетом.
– Да, жарит здесь всерьез, – согласился я. – Может быть, потом и сам начну ездить куда-нибудь в Альпы, к озерам.
– В Альпы надо зимой, кататься на лыжах.
– А летом можно и без лыж, зиму я здесь люблю проводить. Яхту нужно иметь в Александрии.
– Побольше, – кивнул Рауль, – чтобы вечеринки с девочками устраивать.
В отличие от меня Рауль бабник. Пусть не одержимый, в рамках приличий, но этого качества у него все равно не отнять. Я даже особо его предупредил, чтобы не вздумал заводить новых подружек до дела, а то мало ли что. Они у него обычно подолгу не задерживаются. Пусть потом развлекается, когда все закончится.
– Поливать их шампанским?
– А почему бы и нет? Они после этого вкусней. Икра, шампанское, девочки, фокстрот и свинг. Ты бы в Марсель приехал, я бы устроил тебе веселый отпуск.
– Я же приезжал, раз пять.
– А ты еще приезжай, ничего с тобой не случится. Познакомлю тебя с двумя близняшками: они так вдвоем и предпочитают… втроем то есть.
– Не путаешь их?
– У одной родинка на заднице, а у второй на спине.
– Удобно, – согласился я.
– Они раньше танцевали в кабаре, как раз парой.
– А теперь?
– А теперь они узнали, что танцевать необязательно. Правда, толстеть начали.
– То есть ты меня с толстыми хочешь знакомить?
– Им до толстых еще далеко. К тому времени надоесть успеют.
– Ну, других близняшек ты же не найдешь, верно? – обрисовал я ему мрачную перспективу.
– Нет, наверное. Но я все равно не знаю, как их заставить похудеть. Надо как-то уговорить пойти обратно в кабаре. Но тогда сложней встречаться.
– Жизнь вообще сложная штука.
– И не говори. Кстати, хоть мы и сидим по норам, но может, хотя бы в бар выберемся вечером? В какое-нибудь место с музыкой и девочками?
– Почему бы и нет? – не стал я возражать. – Иногда даже полезно, а то сплошная нервотрепка.
– Вот-вот, именно об этом я и говорю. Давай прямо сегодня.
Действительно не повредит. Вечеринок благодаря Марго Бриггс в последнее время у меня было много, но своим я там себя не чувствовал. Компания друга – это уже немножко другое. Или не немножко.
– Давай в «Коттон», – предложил он.
На Бродвее в американском секторе открылся близнец знаменитого клуба из Гарлема, который пользовался успехом, каждый вечер в нем битком.
– Нет, не пойдет, – сразу возразил я. – Туда слишком разные люди ходят, можно наткнуться на кого-то, кто меня узнает. А меня здесь пока еще нет.
– А куда?
– Можно во «Фламинго» – это во французском секторе, новое место. Туда сицилийцы точно не ходят. И ирландцы тоже. И британский свет там редко случается.
– Ты там был?
– Пару раз, – кивнул я. – Музыка, шоу, девочки для танцев, кухня хорошая.
– Девочки только для танцев?
– Это как обаяние сумеешь проявить. – Я хмыкнул. – Их личное дело, но до закрытия они должны танцевать.
– В некоторых местах можно выкупить ее время и увести раньше.
– Я не пробовал, сам проверишь.
Из переулка на дорогу резко выскочил фургончик, подрезав меня, пришлось притормозить и побибикать. Но его водитель сигнал проигнорировал и поехал дальше. Такие развозные фургоны вообще правила игнорируют, разве что таксистам в этом уступают, но тех уже никому не превзойти.
У «Гаража Хупера» я остановился и посигналил. Лицо Иана мелькнуло за пыльным стеклом на втором этаже, затем он выбежал на улицу. Хотя бы одет не в рабочий комбинезон, а то вельветовые сиденья испачкал бы. Хотя… машина-то его, сам бы потом и разбирался.
– Привет. – Он влез на заднее сиденье. – Сраный «Фордор» готов, сейчас покажу. Помнишь, где склад?
– Там направо? – уточнил я.
– Точно. Туда и рули.
От гаража до склада езды пара минут, через глухой проезд между несколькими мебельными мастерскими, сбившимися в кучу. Даже в машине запахло свежими опилками, а из-за забора слышалось завывание циркулярной пилы. Потом разом накатил запах мебельного лака. Навстречу проехал большой грузовик, груженный конторскими столами, перевязанными канатом. Фырчащий мотором старый пикап катил перед нами, побрякивая пустыми бочками в кузове. Рабочее тут место.
Затем мы заехали в ворота, обогнули какой-то цех и оказались на самых задворках хозяйственного двора. Иан показал, куда поставить машину, мы вылезли из нее и сразу перебежали в тень от стены. Асфальт так нагрелся, что даже через подошвы ботинок жар чувствовался.
Наш проводник отпер ворота, распахнул их, открывая вид на внутренности просторного бокса.
– Нормально, – сказал я. – Вполне натурально выгладит.
– Точно, – добавил Рауль.
В складе стоял серого цвета четырехдверный «Форд Ви-восемь». С виду новый, с правильной полицейской антенной.
– На колеса глянь, – сказал Иан. – Специально достал, на усиленных дисках, такие только у сраных копперов.
– Номер?
Машина была без номеров.
– Сделал. Серия «триста», как у полиции. Да, крепления под таблички заметили? – Он с гордостью показал нужное. – Все как у них, и таблички нарисовал – не отличишь. – Машины специального дивизиона без маркировки, но при необходимости они просто вешают четыре таблички «полиция» со всех сторон. – Сирена работает, радио стоит, можно полицейскую волну слушать.