Так.
И что скажет на сей счет Падди? Падди, скорей всего, будет крайне недоволен, а язык у него богатый, равно как и набор привычных методов воздействия.
И где тут тогда я? Что я могу сделать такого, чтобы…
Я ухмыльнулся, затем посмотрел на часы… нет, сегодня уже поздно звонить. А вот завтра с утра в самый раз. И лучше взять «олдсмобиль», чтобы опять не мельтешить своей машиной. И в банк заеду, первым делом.
19
— Заходи, — сказал Шон, открывая дверь. — Падди ждет.
Прямо за дверью в углу стояла автоматическая винтовка BAR, так что ирландцы всерьез подготовились встретить новый налет. Окна уже заменили и даже мебель частично, но дыры от пуль в стенах пока были заделаны просто замазкой, запах которой еще слегка чувствовался.
— Садись, — Шон показал на кресло. — Сейчас позову.
В гостиной, кроме меня и Шона, оказались еще два человека, а на столе я увидел два дробовика и «шмайссер», выложенные в рядок. Мы с сидевшими поздоровались, хотя я не знал ни одного, ни другого. Еще в гостиной были кошки. Мордатый черно-белый кот, который тогда подошел ко мне за почесухами, лежал сейчас на серванте, важно поглядывая на всех желтыми глазами, еще двое валялись на диване. Трехцветная кошка сидела у окна во двор и задумчиво вылизывала лапу. Черный как ночь и похожий на пантеру зверь вытянулся на валике соседнего кресла. Я протянул руку, почесал его между ушей, а потом щеку, он заурчал и навалился на руку.
Послышались шаги, Падди вошел в комнату. В одной руке стакан виски, в другой дымящаяся сигара. Это завтрак?
— Привет! — он не только вполне дружески поприветствовал меня, но еще и приобнял, похлопав по спине. — Кофе? Виски? Ирландский кофе с виски?
Из другой двери выглянула приятная пожилая леди с кудряшками, поздоровалась со мной, затем спросила у Падди с сильным ирландским акцентом:
— Что подать ребятам?
— Сделай парню кофе, Ма, — сказал тот, показав на меня. — Парни?
— Нет, нет, спасибо, миссис Галлахер, — хором отказались остальные обитатели комнаты.
Падди ушел следом за матушкой на кухню, вышел оттуда с серым котом подмышкой, почесал того, затем посадил на журнальный стол, с которого кот спрыгнул и тут же убежал обратно на кухню. Затем миссис Галлахер пришла с большущей кружкой кофе, поставила ее передо мной и удалилась, а Падди тут же предложил плеснуть туда виски, но я вежливо отказался.
— Что у тебя за дело?
Я вопросительно посмотрел в сторону Шона и остальных, после чего Падди махнул рукой и повел меня в другую комнату, оказавшуюся бильярдной и кинозалом заодно. На столе для пула дремал еще кот, полосатый.
— Рассказывай.
— Проще показать, — усмехнулся я и вывалил на бильярд пачки денег из бумажного пакета, который принес с собой.
— Это что? — Галлахер заинтересовался.
— Сорок тысяч «куидов». Те деньги, что китаец Ву взял у кого-то в долг.
— Именно эти? — Падди быстро пролистал одну пачку.
— Именно эти, — подтвердил я.
— Так это все же ты разбомбил его гребаный ящик?
— Я.
— И почему принес мне?
— Мне намекнули, что он взял в долг у тебя, так что я с самого начала хотел их отдать обратно, — я присел на край бильярдного стола. — Еще когда задумывал скачок на его сейф. Хотел навалить очень большую кучу дерьма ему под дверь. Деньги вернутся, но долг останется.
— На кой хрен тебе это нужно?
— Это личное. Ты слышал про такого взломщика, как «Артист»?
— Его завалили на днях, так? — припомнил Галлахер.
— Именно так. Убил его Ву, а нас многое связывало.
— За что?
— Ни за что. Ву хотел нанять «Артиста» на какое-то дело. Тот отказывался, но потом все же согласился. А Ву передумал и решил, что «Артист» теперь много знает. Позвал на встречу и задушил.
— Гребаный чинк, — это было сказано совершенно обыденным тоном. — Никогда с ними дел не вел и не буду. У них даже мозги по-другому устроены, мать их. Так не делается. Почему принес деньги сейчас?
— Потому что я сделал это не из-за денег, — я посмотрел Падди в глаза, уже слезящиеся и покрасневшие от алкоголя. — И я так думаю, что если с Ву начнут трясти долг, то отдавать он его будет только своим борделем. То есть твоим доходом.
— Хм, — он задумался. — Тут ты прав, больше с него ничем другим не возьмут, никто не полезет разгребать их чинковское дерьмо, если он предложит что-то другое. А клуб в американском секторе, с ним все нормально. И что ты хочешь взамен?
— Проблем для Ву, — я усмехнулся. — Чем больше, тем лучше.
— У него уже проблемы, я думаю. — Падди глотнул виски. — Интересно, у кого он взял бумагу?
— Ничего не могу сказать. Я думал, что у тебя.
— Хрен бы я ему дал денег взаймы. Не веду дел с чинками. Надо бы выяснить… — он задумался еще глубже. — Надо бы выяснить, кто ему денег дал и на кой хрен. Что он покупать собирался? Дерьмо? Чинки уже по уши в этом бизнесе.
— Тут я ничего не могу сказать, я давно не лезу в такие дела, — предпочел сказать я. — И сейчас бы не полез, если бы не «Артист». Главное я сделал: вот те самые деньги. Теперь ты держишь Ву за кишки. Мне этого достаточно.
— Кишки я ему выкручу, это точно, — думая уже о чем-то своем, кивнул Падди. — И ему, и… ладно, неважно. Надеюсь, там была гребаная куча бумаги, и ты о себе не забыл.
— Мне надо было делиться с людьми, — ответил я обтекаемо, но понятно.
— Да! — Падди вскинулся, вспомнив о другом. — Я забрал камень. Он чистый и с Силой, осталось только привязать. Даже дали гребаную бумагу о том, что из него можно сделать что угодно. Но я не знаю, что именно делать. Как это должно сработать?
— Против камня Антенуччи?
— Точно, против гребаного гинни, мать его.
— Насколько я понимаю, человек с камнем должен быть достаточно близко, чтобы его камень не сработал. Например так: Антенуччи хочет идти на встречу, где его ждут неприятности, так скажем. И если человек с другим камнем в паре сотен шагов в это время, то Антенуччи ни черта не почувствует и поедет.
— А по дороге?
— И по дороге лучше бы держаться недалеко. И во время встречи. В этом как раз единственная проблема и состоит. Если его камень выйдет «из-под опеки», то он может почувствовать что-то. Правда, если потом камни снова сблизятся, он снова потеряет осторожность.
Я не сочиняю, я просто много узнавал о камнях после того, как поднял свой с тела Шаплена.
— То есть тебе придется быть рядом, — добавил я к сказанному.
— Мне это не подходит, поэтому у камня будет пока другой хозяин.
— Другой? — удивился я.
Мало кто перепоручает единственный камень кому-то другому.
— Джонни. Джонни будет владеть камнем, пока работа не сделается.
— Этот Джонни? — я показал пальцем в сторону гостиной, подразумевая нашу последнюю встречу в этом доме.
— Он самый. Джонни лихой и вообще ни хрена не боится, ни бога, ни черта. Он честный парень и не сдернет потом с камнем. И его никто не знает в лицо в Маленькой Италии. А гребаный Антенуччи ведь и твой враг, так ведь?
— Можно сказать и так, — осторожно ответил я.
— Тогда ты тоже думай, как с ним разобраться, раз ты так до хрена в камнях этих понимаешь. — Галлахер уставился мне в глаза. — А как надумаешь, мать твою, то ищи его через «Боксера». С ним есть еще два парня, в случае чего. Пошли, мне еще кое-что отдать тебе надо, ты вовремя заехал.
— Что?
— Увидишь. Осторожней с этим.
То, что Галлахер мне отдал, я вез очень осторожно, положив рядом на сиденье и придерживая рукой, чтобы не свалилось при торможении. Вернулся я достаточно рано, чтобы застать Сюзет дома, и когда она увидела меня входящим в квартиру, то первым делом спросила:
— Ой, а что это?
— Падди Галлахер тебе передал, — сказал я, снимая крышку с корзинки и вытаскивая оттуда на диво крупного рыжего котенка с зелеными глазищами. — В благодарность и в память своего покойного кота Руди, погибшего в войне синдикатов.
Котенок огляделся, чуть понюхал воздух, после чего запищал, забарахтался в руке, пытаясь вырваться. Я опустил его на пол, тот замер, но тут же погнался за пояском халата, которым подманила его Сюзет, мало заботясь о том, что халат распахнулся. Потом, не сдержавшись, она схватила зверя и прижала к себе, поцеловав в розовый нос.
— С ума сойти… Как назовем?
— Не знаю, ты решай, его тебе подарили.
— Как звали покойного кота? Руди?
— Руди, — кивнул я.
— Тогда будет тоже Руди. Младший. Надо его покормить.
— И заодно показать, где уборная, — добавил я. — Налей ему молока, а я скатаюсь в лавку.
— Нужен песок. И коробка.
— Мы в Египте, дорогая.
Если правильная коробка, то мне сначала в гараж. Большая жестянка из-под масла вполне подойдет, если разрезать ее пополам. Пусть кто-нибудь разрежет и аккуратно завальцует края. И вымоет ее от масла как следует.
По пути в дилершип я все же заехал в лавку, купил цыпленка и еще пинту молока. Заодно пополнил запас кофе для нас с Сюзет и уже оттуда поехал дальше. Показавшись в офисе и быстро переговорив с Мэри и Дэном, я направился в гараж, где нашел Иана, командующего завозом в цех разбитого «крайслера», модели позапрошлого года, то есть не нами проданного.
— Кто его так?
— Парень спьяну не заметил поворот и приехал в стенку. Сейчас вышел из госпиталя и чинит сраную машину.
— Понял. Слушай, мне нужно, чтобы кто-то взял самую здоровую жестянку из-под масла, разрезал ее пополам вдоль и загнул края. Ну и пусть очистит хорошо.
— На кой черт?
— Сюзет котенка подарили, надо туалет сделать.
От Иана ждешь насмешек, но он британец, так что любовь к животным у него в крови. Поэтому он без всякого удивления тут же отловил Сэмми, самого молодого из механиков, и приставил того к делу.
— Завтра твои доллары поменяю, — сказал я тихо. — Не успел сегодня.
— Можешь так отдать. Я тут подумал и решил, что все равно наличные спрячу, так что пусть лежат и в тех, и в других. Так надежней.