Меня выдернули из первой шеренги почти силой и вытолкнули в тыл. Я вбежал на борт десантного корабля, осмотрелся и дал сигнал.
Громыхнули залпы корабельных орудий и орудий, вытащенных нами на берег.
Все наши воины опустились на одно колено. Громыхнуло уже над головами и в рядах противника. Мерзко засвистели колотые чугунные осколки.
Армия султана дрогнула и отступила, перешагивая через раненых и убитых. Мы снова бросились вперёд, рубя и кроша. Через минуту, по сигналу трубы, мы снова, неожиданно для отступающих рыцарей, ругающихся по-английски, откатились назад и по второму сигналу залегли. Пушки выплюнули тридцатисантиметровые гранаты. Снова в толпе рыцарей многократно громыхнуло.
Крики и стоны раненых только разжигали огонь в сердцах индейцев. Они бросились добивать врагов, потому что каждый убитый ими в бою противник улучшал их карму перед богами и предками.
- Хай-я! - Разносилось вокруг.
Султана среди убитых и живых мы не нашли. Мои шпионы отлично знали его в лицо, но опознать никого не смогли. Дворец султана тоже был пуст. Женщины и дети, скорее всего, попрятались по соседним жилищам, а султан скрылся, оставив после себя ещё теплые подушки.
- Крепкий Зуб, - позвал я старшего охотника-следопыта. - Пускайте собак по следу. Они не должны были далеко уйти.
Зуб завёл собак в покои султана и дал обнюхать подушки. "Шоло", как называли индейцы Амазонии этих чернокожих бесшёрстных собак, которых индейские женщины вскармливают своим грудным молоком, прекрасные охотники и хорошие следопыты. Я не сомневался, что султан далеко не уйдёт.
Мы бежали за стаей собак около получаса по хорошо протоптанной узкой дорожке, когда вдруг услышали лай.
- Чак-чак! - Крикнул Зуб.
Собаки стихли и вскоре вернулись. Индейцы рассыпались по лесу, и мы продолжили бег, но уже осторожнее.
Передо мной бежали два наших воина, которые вдруг резко остановились и выпустили по две стрелы. Пролетела стрела и мимо меня, стоящего за деревом.
Я продвинулся вдоль дороги, переходя от дерева к дереву, и увидел стоящих за деревьями латников в кожаных с бронзовыми нашлёпками доспехах, а среди них несколько человек в богатых, но изодранных халатах.
Подбежали арбалетчики.
- Всех латников, - приказал я, проведя пальцами по горлу.
С флангов не стреляли, а только шумели, гортанно выкрикивая малайские ругательства, которые мой индейцы выучили в первую очередь.
Забумкали арбалетные тросы. Железомарганцевые наконечники тяжёлых болтов пробивали панцири, как картон и вскоре на тропе остались стоять только трое в чалмах и халатах.
- Нет смысла в сопротивлении, султан. Я не причиню вам вреда! - Крикнул я. - Нам надо поговорить!
- Кто вы?! - Крикнул один из оставшихся.
- Маркиз де Жанейро.
- Я слышал о вас! Что вы от меня хотите?!
* * *
Подушки в приёмном покое султана убрали. Поставили несколько наших корабельных деревянных табуретов на одном из которых и сидел передо мной султан Сях Алам Акбар II в миру Пати Юнус.
- Пати Юнус! - Сказал я, входя. - Вы знаете, что все ваши корабли, которые вы отправили в Малакку, потоплены?
- Знаю, - сказал он хмуро.
- А вы знаете, что португальцы, два дня назад высадились на западном побережье острова в проливе?
- Нет, - султан вскинул голову.
- А вы знаете, что если бы не я, то ваши братья отдали бы вас Альбукерку?
Султан молча смотрел мне прямо в глаза.
- Как только корабли португальцев появились бы на рейде. Я специально спустил свои флаги. Чтобы они не перепутали нас с ними и не убили вас.
- Я чувствовал, - сказал он мрачно и снова перевёл взгляд на узор ковра.
Я стоял перед султаном и понимал, что его подставили даже не его братья, а англичане, предложившие ему поддержку против португальцев и "кинувшие" его. Вот какого дьявола все эти "рыцари" находятся здесь, а не штурмуют крепость Малакки вместе со всеми Малаккскими князьями?
- У меня есть к вам предложение, - сказал я.
Султан не поднял взгляд.
- Мне не нужна ваша империя, кроме островов пряностей, но они уже давно не ваши. А острова мне нужны совсем не на долго. Я вам отдам их. Если вы доживёте. Через десять - пятнадцать лет.
Он поднял на меня взгляд своих карих узких глаз. Он всё же внешне был больше похож на азиата.
- Это не так долго, как вам кажется, молодой человек.
На вид ему было лет семьдесят.
- Вы удивитесь, но я вас понимаю.
Он всмотрелся в мои глаза и его пробила электрическая дрожь. Он опустил плечи и спрятал взгляд.
- Что вы хотите от меня?
- Ничего. Я сам всё устрою. Вам останется север острова. Юг останется за султанатом Маджапахит.
Я щёлкнул пальцами. В зал внесли столик со свитками и письменные принадлежности.
- Я сейчас уйду и заберу все свои войска. И не буду вам мешать. Весь север острова ваш.
- Не понимаю.
- Я воюю с Альбукерком. С Португалией. Но... Не хочу никакой войны ни с юга, ни с запада, ни с востока. Вы меня понимаете?
- Зачем же вы тогда напали и перебили моих воинов?
- Чтобы их у вас не было, - сказал я, усмехнувшись. - И чтобы вы лучше поняли меня. И быстрее. Что, кстати, с вашими братьями делать? Они всё же посчитали нас португальцами и собственноручно описали, как они встречались с Альбукерком, и что не успели вас убить, так как мы им помешали, напав на город. Мы, видите ли, нарушили договорённости. Вот. Почитайте.
Я передал султану два свитка. Он мельком пробежал глазами оба и гневно бросил их на ковёр. Его рот искривился в презрительной гримасе.
- А если я вас не послушаю? - Спросил он, упрямо выпятив челюсть.
- Мои войска не остановятся пока не дойдут до восточной оконечности Жавы , а потом усилят войска империи Маджапахит. Значительно усилят.
* * *
Наши разведчики сообщали, что на рейде города Сунда Келапа стоят пять португальских кораблей. На берегу идет вырубка деревьев и заготовка камней, для чего активно используется местное население. Португальцы явно пытались закрепиться.
Но мы не пошли на запад, мы пошли на восток, как я и обещал султану.
В тот же вечер, не получив сопротивления, мы вошли в городок Кудус, важный исламский священный центр - место зарождения магометанства в Индонезии. И вскоре мы разговаривали с одним из будущих Вали Санга - Джафаром Шадиком у него во дворце.
Этот умнейший человек, как мне рассказывали, проповедовал ислам самым доступным образом - кукольными спектаклями и сказками, типа "Тысяча и одна ночь". Он сам управлял куклами и читал аборигенам поучительные и весёлые истории. Он был настолько терпим к местной культуре, что хорошо использовал символы, встречающиеся в индуизме и буддизме, и проявил их в архитектуре, особенно в мечетях, минаретах, входных воротах и омовениях, символизируя Благородный восьмеричный путь буддизма.
Джафар Шадик понял меня с полуслова. Он некоторое время смотрел на меня изумлённо.
- Вы, дон Педро, хитрее меня. - Сказал он откровенно. - И разумнее многих наших князей.
- Уважаемый Джафар, - вздохнул я, - не отпугивайте меня своей лестью. Вы же видите, что я с вами почти откровенен и просто сказал, чего я хочу. А хочу я мира на этих землях. Мира и торговли. И я не настаиваю на своей монополии в торговле пряностями. Но и не позволю, кому бы то ни было, захватить рынок. Португальцы - хищники, но там есть хищники и пострашнее, которые, если их допустить сюда, выжгут здесь всё калёным железом. И они сюда придут обязательно. Как только ослабеет Португалия, придут другие.
- Вы предлагаете не ослаблять Португалию?
- Да. Мы заставим их вести цивилизованную торговлю. Я возьму под охрану акваторию. Вы укрепите империю и внутренние связи, прекратив феодальные и религиозные войны. У вас прекрасно получается "даваах" . Я, как рыцарь ордена Христа, не стану вам мешать приглашать к исламу, но и вас призываю не чинить препятствие христианству, или индуизму.
- Я понимаю вас, уважаемый дон Педро. Если не секрет, кто эти люди? - Он показал глазами на стоящих за моей спиной гвардейцев моей личной охраны.
- Секрет, уважаемый Сунан Кудус. Скажу одно. Наши войска многочисленны. Не бесконечны, но многочисленны. В том числе и на островах Банда. Я считаюсь там верховным жрецом и старшим военачальником.
Сунан Кудус смотрел на меня, ещё больше расширив глаза. Я не улыбался и был серьёзен.
Я не кривил душой и не лгал. Когда я стал на вершине вулкана проводить химические манипуляции с серной кислотой, хлоридом калия и марганцем, сопровождавшиеся выделением дыма, а иногда и огня, аборигены стали считать меня шаманом. Даже мои индейцы, когда заносили на гору одни камни, а уносили другие, воочию наблюдая за их превращением, стали считать меня колдуном "вуду". Особенно, когда на их глазах умерло несколько подопытных животных. От цианида умерло, но они-то этого не знали. Они поняли, что я забрал у животных жизнь и отдал её в жертву богам.
Я не удержался от экспериментов с марганцем и сахаром, как известно, вызывающих сильные взрывы. Взрывы без огня на индейцев и на индонезийцев производили сильное впечатление. Вообще... Я построил себе прекрасную "лабораторию" в жерле вулкана и даже сейчас скучал по ней, помня, сколько ещё недоделано. В первую очередь мне нужны были калийные удобрения и я остановился в одном шаге от них.
- Я вас понял, дон Педро, - тихо сказал Джафар. - А Маджапахит?
- Я порешаю.
Глава одиннадцатая.
Заблокировав своими шестью маленькими кораблями порт Сунда Келапу, похоже, что Джакартой этот город уже не станет, мы дождались, когда пять португальских кораблей попытаются нас атаковать, и отступили. Затевать бой в мелководной бухте, обиловавшей песчаными банками и островками, нам не хотелось.
Поэтому мы в течение трёх суток дефилировали туда-сюда, пока не надоели португальцам. Нервы у них не выдержали, и они кинулись в погоню за нашими крейсерами.
Я стоял под парусами, привязанный к якорной бочке, за одним из ближайших островов. Моя "Чайка" натягивала канат, как гончая поводок.