Я вспомнил, что кому-то из наших пловцов такая рыба воткнулась в лицо. Последствия потом были очень тяжёлыми.
А следующий день я снова сделал замеры и расчеты. Мы приближались к Буру.
- Прикажите смотреть землю, капитан, - попросил я, и, почти сразу, вперёдсмотрящий прокричал:
- Земля справа по курсу!
Я удивился.
- Странно. Это, наверное, Амбелау. Там тоже есть вода и неплохая бухта. Шторм надвигается, - сказал я, показывая на темнеющий восток.
Ветер, пару часов как, поменялся на западный, и нас, вероятно, снесло вправо. Сейчас выруливать против ветра в сторону расчётной точки смысла не было.
- Право на борт! - Скомандовал капитан. - Курс на землю. Смотреть мели, взять рифы на гроте в четверть, на фоке убрать паруса. Убрать бом-браны и браны!
Матросы полезли по вантам и реям, дружно подтягивая и рифя паруса под шутки и прибаутки. Ожидался берег, а он для моряка слаще сахара и желанней Эдема, даже если вышли из порта трое суток как.
- Вижу слева мыс! - Крикнули из "гнезда". - Вижу бухту прямо по курсу!
- Оставить два рифа! Идём на бизани! Смотрим мель! Лот за борт!
Капитан стрелял чёткими командами, как из автомата короткими очередями. Та-та-та-та! Та-та-та! Та-та!
- Вижу дно! - Крикнул кто-то.
- На лоте двадцать! - Крикнул лотовый матрос.
- Бурун справа сто ярдов!
- Так держать!
- На лоте двадцать пять!
Капитан уже стоял на бушприте и командовал оттуда.
- На румпеле пять румбов лево.
Берега с левого и правого бортов сближались и охватывали парусник. Слева и справа виднелись буруны волн прибоя, но вход в бухту был чист.
- Рифим всё! Правый якорь майна! Шлюпки за борт!
Правый якорь скользнул из клюза и лёг на дно. Парусник развернуло и поставило носом против ветра и шлюпки на шлюпбалках вывесили по обоим бортам. Втер крепчал.
Шлюпки спустили на воду, и они, подхватив буксировочные канаты, потащили каракку за мыс, в сторону устья реки, одновременно промеряя глубину.
* * *
Штормило трое суток, но моряки не расстраивались. На острове оказалось много диких свиней, фруктов и хорошая пресная вода. Жителей по близости не оказалось, хотя остатки жилищ со свежими пепелищами наблюдались. Я трое суток проводил измерения долготы. Точность метода подтверждалась.
Переждав шторм и нагрузившись фруктами, мы снова вышли в море. Я забил свою каюту лимонами. Из бухты выходили с помощью шлюпок. Ветер оставался встречным.
Я попросил капитана повернуть направо к острову Буру, что мы и сделали. Верхушки гор острова мы увидели через четыре часа. Убедившись в правильности моих расчетов нашего местоположения, мы взяли курс на восток-юго-восток. На остров Бутон. Там, по моему предположению, риск встретить португальцев был минимальный.
В моей памяти вдруг прояснилось, и я "вспомнил", как мы "выруливали", пытаясь найти острова Банда. На "моих" картах был помечен мыс острова Реонг, от которого надо было следовать курсом строго на норд-ост триста сорок шесть миль.
С первого раза в нужную точку мы не попали, и блуждали туда-сюда двое суток, пока не вышли к длинному острову, оказавшемуся, по широте, островом Серам. Если попасть сразу не получалось, значилось в моих записях, то от острова Серам, широта его указывалась, надо идти семьдесят семь миль на зюйд. Мы пошли, и снова промазали. Потом попали в шторм и меня выбросили за борт. Как корабль попал в нужное место, спросить капитана я постеснялся.
И вот сейчас, после своего катастрофического фиаско, я уверенно указываю капитану точный курс. Что самое главное, - уверенно. Даже, можно сказать, самоуверенно. Но, так как с первым островом я почти попал, то капитан позволил себе послушать меня ещё раз. В расчетах маршрута к острову Буру я не учёл поправку на боковой ветер, и слегка промазал, но по здешним меркам, десять миль - это почти в "яблочко".
Сейчас на свой "выпуклый" я высчитал скорость ветра, вспомнил из жизни дона Педро поправку на боковой снос данного типа судов при разных углах атаки, разложил всё на углы, взял синусы и косинусы на своей логарифмической линейке, и сказал капитану, что ожидать землю стоит на третьи сутки пути до полудня. Крик с грот-стакселя раздался в десять сорок две ровно на третьи сутки. Капитан протянул мне руку.
- Прошу принять мои извинения, дон Педро, за мои уничижительные слова, кои я позволял себе в отношении вас, но, - добавил он, увидев мою гримасу, - это не освобождает меня от необходимости предоставления вам сатисфакции, если её вы потребуете.
Я руку пожал, но ничего ему не ответил. Он протянул, я пожал. Ни к чему не обязывающие жесты.
Бухту "Дуаха бэй" возле острова Бутунг я знал хорошо и просто показал пальцем, куда следует идти. Там находилась изумительная маленькая лагуна. Образовавшаяся в устье чистейшей реки. Закрытая со всех сторон, бухта Дуаха защищала от сильных ветров и мы вошли в неё вместе с дневным бризом на очень малом ходу. Однако там нас ожидал неприятный сюрприз.
Слева в лагуну впадала не очень широкая река. В устье реки на её левом берегу стоял большой корабль. Прямо возле крутого берега. Там же на берегу располагалась небольшая деревушка хижин в двадцать.
В корабле я узнал китайскую джонку.
- Синцы, - сказал я. - Джонка. Почти двести футов. Скорее всего двадцать пушек.
- Откуда вы знаете?
- По такелажу, косым реям, отсутствию бушприта, удлинённой кормовой надстройке и наличии на ней парных мачт бизаней по обоим бортам.
- И что делать? Уходить, не поздоровавшись, неприлично, - странно усмехнувшись произнёс капитан.
- Сомневаюсь, что они здесь одни, - сказал я. - Скорее всего в соседних бухтах, в посёлках, сидят ещё синцы с кораблями. И у них очень эффективные средства оповещения, я вам скажу, капитан. Желательно бы нам уйти, пока не поздно.
- Трусите, дон Педро?
- Там на берегу, - я махнул рукой на право. - Естественный выход чёрной вулканической смолы. Они здесь, скорее всего, смолят свои корабли. При отливе корабль ложится вон там на банку , что позволяет заняться починкой и просмолкой его днища. Гудрон тут прекрасный.
- Откуда вы это знаете?
- Собирал информацию, - сказал я, и совсем не соврал.
Личина американского зоолога-исследователя и эколога позволяла расспрашивать людей и административные власти обо всём. И в двадцатом веке здесь продолжали смолить парусники, коих в регионе были тысячи, и, соответственно, загрязнять экологию. Но я никак не рассчитывал, что и в шестнадцатом веке этот бизнес будет востребован. Я забыл о предприимчивости китайцев и их количестве.
Практически вся седьмая экспедиция Чжэнь Хэ осталась в Сингапуре, а потом расползлась по Индонезийскому архипелагу. Как и все предыдущие, в прочем. Поднебесная Империя тихой экспансией на долгие столетия вперёд обеспечила себя в этом регионе агентами влияния, доминировавшими в торговле. А значит и в сборе информации.
- Грех не воспользоваться неожиданностью и беспомощностью противника и не забрать груз.
- Корабль пустой. Он висит на канате. Его приготовили к спуску по течению на ту баночку. Как вода поднимется. Полагаю, что пушки с него сняты и сейчас смотрят прямо на нас с правого берега реки, капитан. Не подходите к ним ближе кабельтова.
- Майна якорь! Шлюпки на воду! - Крикнул капитан. - Вы очень убедительны и рассудительны, дон Педро. Я продолжаю вам удивляться.
Парусник, зацепившись якорем за дно повис на якорь-тросе.
- Но я бы всё же убрался отсюда, - пробормотал я.
- Вот ещё! Чтобы я бегал от жёлтых обезьян.
- Зря вы так, - сказал я, но учить вежливости и политкорректности "сэра" посчитал бессмысленным.
Со стороны правого берега реки грохнул пушечный выстрел. Я машинально упал на палубу, но удара не последовало, зато в небе расцвёл красный цветок.
- Что это? - Спросил капитан, брезгливо глядя на меня.
- То, о чём я вас предупреждал, сэр Людвиг. Сигнал. Сейчас они закроют нам выход и всё, мы приплыли.
Капитан отмахнулся.
- Развернуть правый борт к выходу. Зарядить пушки.
Шлюпки заработали вёслами и потянули кормовой якорный трос к устью, разворачивая судно левым бортом к течению. Видя, что они не справляются с задачей, капитан крикнул:
- Майна кормовой и набиваем! Травим носовой!
Парусник развернуло течением и оно встало так, как хотел капитан.
К тому времени во входе в бухту появился парусник с необычными трапециевидными парусами. По форме он напоминал, стоящий в бухте.
Вероятно, увидев направленные на него жерла пушек, парусник вильнул право на борт и скрылся за мысом. Мы стояли, перегородив вход и надёжно защищаясь от атаки с моря. Но мы были в западне.
- Они перетащат пушки на берег и расстреляют нас со всех сторон, - сказал я. - Им торопиться не куда.
- Там поглядим, - зло буркнул капитан.
Китайская джонка крутнулась ещё раз перед выходом из бухточки и встала на якоря бортом к выходу, тоже демонстрируя нам свои пушки.
- Пока при своих, - сказал я и пошёл в каюту, обдумывать нашу судьбу.
Придавив спину и закинув руки за голову, я лежал и смотрел на раскачивающиеся в сетках фрукты. План созрел быстро. Время ещё оставалось. На палубе было тихо. Я задремал.
Глава третья.
- Вставайте, граф, нас ждут великие дела, - сказал я, расталкивая капитана.
- Кто граф? Я граф? - Ничего не понимая спросил он.
- Шутка. Темнеет. Скоро синцы организуют вылазку. Надо усилить вахту и лучше осветить борта.
- Смолы совсем мало.
- Отобьёмся, смолы будет много, а не отобьёмся смолой нам зальют глотки... Поторапливайтесь, капитан.
- Понятно. Не проснулся ещё.
- Просыпайтесь, капитан. А я сплаваю в море.
- Куда? Сплаваю? На чём?
- К нашим... Э-э-э... Охранникам. Сплаваю... Вплавь.
- Без шлюпки? - Удивился Людвиг.
Я забыл, что они тут все поголовно не умеют и не хотят учиться плавать. Примета, говорят, плохая. Почему и удивился капитан, увидев меня живым в порту Банданейро и поняв, что я как-то выплыл сам.