Генрих смотрел на меня с интересом.
— Наконец-то вы, Питер, заговорили здраво. Как вы пришли к подобному выводу?
— Мы провели ревизию ваших земель и получили негативные результаты. Не будет у вас двухсот тысяч, даже если их все отдать под пастбища.
— Не будет двухсот? А сколько будет?
— В этом году ожидается около ста тысяч по налоговым и акцизным сборам. С земель больше пятидесяти не возьмёшь. И это пока всё. Нет у третьего сословия денег. Да и разрушили арендаторы-землевладельцы, выселившие землепашцев, их дома, с которых брались «дымные» деньги. Уолси компенсировал снижение дохода разорением монастырей, скрывая, таким образом, падение уровня налогов.
— Сто пятьдесят, это тоже хорошо.
— Но это всё, что у вас есть, ваше величество. Примерно столько и давал Уолси. Конечно, если мы будем разорять по парочке монастырей в год, это даст нам некоторый рост, но монастыри скоро закончатся.
— А Большая казна?
— Большая казна, которая, как мы знаем управляется Парламентом, пополнится в этом году на двести сорок тысяч.
— Вы что-то предлагаете? Вы ведь начали речь с отхода Англии от Рима. Я вас правильно понял, что вы хотите забрать доходы епископатов полностью?
— Именно, ваше величество.
— И вы нашли способ?
— Да, ваше величество.
— Говорите.
— Вы объявите епископов предателями и изменниками Англии, так как они исполняют приказы иного правителя, а не ваши.
— Поясните, — совсем заинтересовавшись моими словами, произнёс Генрих.
— Вы потребуете у епископов денег. Потребуете официально. В Англии и Уэльсе сорок шесть епархий и около пятнадцати тысяч приходов. И они должны отдавать все народные деньги в казну государства. И десятину с иных доходов.
— Да, Питер… Вы ещё круче Говарда и его венецианцев, — сказал, покачивая головой король. — На что же они будут жить?
— Каких венецианцев? — Спросил я.
— Тех, которых вы обложили ввозными акцизами.
— Жаловались?
— Жаловались. Обещали вам голову открутить.
Я вздохнул.
— Так на что же они будут жить?
— Вы гляньте, как живут епископы. А вот некоторые приходы хрен последний доедают. Мы будем давать деньги из казны. По их потребностям.
— И, думаете, отдадут? — Продолжил король.
— Я наложу на имущества епархий временный арест. И проведу ревизии. С помощью кардинала Уорхэма. Посмотрим приходные книги за весь период вашего правления и возьмём десятину со всего срока. По-моему, это справедливо.
— Более чем… — Задумчиво проговорил король. — И незачем затевать реформацию.
— Не понял, — сказал я.
— Видите ли, Питер… Говард убеждал меня провести реформацию и замкнуть церковь на себя, как на главу церкви, для того, чтобы пользоваться её деньгами по своему усмотрению. А для этого надо было разозлить Папу и создать в Англии условия для раскола. А если мы и без раскола сможем забрать деньги у епархий…
Король хлопнул в восторге в ладоши и придворные навострили уши.
— Вы, Питер, гений! Действуйте. Подпись и печать ваши. Шея на плахе тоже. А я в стороне, если что.
— Вас понял, ваше величество.
Приказ лорда-распорядителя, именем короля, заверенный большой королевской печатью, разошёлся по епархиям в тот же день, а через неделю от епархий стали поступать ответы о невозможности его исполнения, по причине папской буллы от какого-то года.
Только епископ кентерберийский и йоркский Уорхэм выслал требуемые с него десять процентов. К платёжному ордеру кардинал приложил выписки из приходных книг, заверенных печатями епархий. Я посоветовал ему сделать именно так, и он меня понял, почему, когда я, как заместитель короля, приказал ему провести ревизии во всех не подчинившихся приказу епархиях.
Король, официально, ушёл в отпуск, отъехав в охотничий домик в ланкастершире.
Уорхэм боялся навлечь на себя гнев короля и подчинялся его воле беспрекословно. Он с гордостью повторял: «Гнев короля — это смерть». В свои семьдесят семь лет он выглядел сильно уставшим от жизни.
Он предчувствовал церковный раскол и сначала воспринял мои приказы, как его начало. Однако когда я объяснил ему, что король хочет избежать разрыва с Римом, просто предлагая поделиться материальными, а не духовными благами, кардинал меня понял и воспрял.
К концу двадцать седьмого года ревизии в епархиях были проведены и оказалось, что все сорок шесть епархий задолжали Англии Генриха Восьмого за всё время его правления сорок один миллион четыреста тысяч фунтов золотом. А каждая епархия от четыреста тысяч до полутора миллионов.
Я, основываясь на ревизионных выписках и прикладывая их каждому приказу, потребовал от епархий выплатить накопившуюся задолженность, а для этого епископам прибыть во дворец, для согласования графика её погашения.
В декабре того же года епископы по приглашению князя-епископа Дарийского прибыли в Дарем на конференцию. Ранее Дарийским епископом был Томас Уолси, но, после его смерти, епархию унаследовал Уорхэм.
На конференцию пригласили и меня, правда на третий, заключительный день.
Внутри Большого Зала Дарийского замка было светло и многолюдно. Епископы, вспомогательные и титулярные епископы плотно заполняли отнюдь не маленький зал. На мой взгляд, в нём было не менее ста футов в длину и сорока в высоту. Высокие прозрачные стёкла окон пропускали свет тусклого декабрьского солнца. Горели свечи. Было прохладно.
Пройдя за кафедру и осмотрев зал, я обратил внимание на уставшие лица. Сидящие на первых рядах старались не встречаться со мной взглядом. Выдержав приличную паузу, я начал:
— Ещё совсем недавно ни Англия, ни Франция, ни Испания, ни Португалия не были государствами. Это были просто территории, разделённые на большие и малые земли, управляемые своевольными баронами. Те, кто понял, что сила тем больше, чем сплочённее бароны, те легко защищают и себя и соседа и всё государство. Только объединённые земли могут себя защитить и завоевать других. Вот Англия пока не может победить франков. Почему? Всё просто. У франков больше земель и больше денег.
Зал молча слушал.
— Король Франкии для того чтобы собирать больше средств на войну, дошёл до того, что образовал Гальскую церковь, имеющую собственное самоуправление, выразившееся, в основном, в самоуправлении собственностью и финансами. Их церковь они отделилась от Рима. Вы этого хотите? Или вы хотите разграбления Англии, как был разграблен и разрушен лютеранами Рим. Папа семь месяцев прятался в замке Святого Ангела. Вы этого хотите? Папа в плену у Императора Карла Пятого! Рим пал!
Я обвёл глазами зал.
— Вы чьи больше друзья? Вашего короля, или Римского Папы? Куда Рим тратит наши деньги? Римский Папа не король Англии, а король Англии не вассал Папы. И Епископства не вотчины Римского Папы. Или это не понятно?
Я спокойно помолчал.
— И, заметьте, я стою за единство нашей церкви с Римским престолом, а не за раскол, как некоторые, толкающие нас на это. И не за секуляризацию. А даже наоборот. Но деньги не должны уходить за пределы Англии. Только так мы сможем защитить и государство, и веру. Нашу римско-католическую веру. А король Англии сам решит когда и сколько отдавать Ватикану. Это чужое государство!
Ещё раз сделав паузу, я продолжил.
— Если вы этого не поймёте и примете неправильное решение, английский король, по примеру французского, провозгласит себя главой Английской церкви, а вас, за неподчинение приказу и, фактически, за измену, придаст своему суду. И вы умрёте на плахе не как мученики, а как расхитители государственной собственности, о чём будет объявлено всенародно.
Я уже собрался уходить, но вернулся.
— У вас для принятия решения двадцать четыре часа. Замок окружён. Отсюда вы отправитесь или в подземелье и под суд, или в родную епархию. И это не ультиматум. Это — факт. Вы, — или друзья государства, или враги. Выбор за вами.
Все епископы единогласно приняли резолюцию о том, что епархии и приходы, которых, кстати, в Англии и Уэльсе имелось девять тысяч триста тридцать пять, получая десятину, отправляют её в королевскую казну. Так же отправляются и десятая часть со всех их доходов. Королевская казна содержит всё церковное хозяйство по расходным бюджетам.
22 марта 1528 года король Генрих Восьмой собрал в Вестминстерском аббатстве «собор английского духовенства». Собор принял «Прагматическую санкцию», которая формализовала основные идеи церковных реформ англиканства. «Прагматическая санкция» утверждала приоритет Вселенского собора над личной властью Папы, провозглашала полную независимость короля Франции от папы в мирских делах, устанавливала подсудность английского духовенства светскому английскому правосудию и наделяла короля правами назначать своих кандидатов на церковные должности.
Надзор за соблюдением положений «Прагматической санкции» был возложен на Королевский совет, что дало последнему повод для вмешательства в церковные дела.
Я сделал всё по образу и подобию галийской церкви, образованной сто лет назад и получившей Папское одобрение в 1516 году, подкреплённое соглашением, расширявшим полномочия французского короля.
Согласно данному соглашению французскому королю предоставлялось право назначения на высшие церковные должности, включая епископов, которые ранее, как правило, избирались на кафедральных капитулах. Таким образом, на территории Франции было юридически закреплено подчинённое положение церкви по отношению к королевской власти. Церковные доходы и бенефиции, которыми располагал теперь французский король, сделались средством вознаграждения дворянства.
Как я теперь понимал, венецианцы поймали Генриха Восьмого не только на «медовый пряник», но и на грех тщеславия и гордыни, заставляя его делать торопливые шаги к власти над церковью, «как у франкского короля», приведшие к церковному расколу.
Мы же добились того же результата, но «мирным» путём.