– Стоять, – раздался у меня за спиной голос отца, который вышел вслед за нами. Он крепко схватил меня за руку.
– Лев! Он ещё не готов. Тем более, кто знает, что там случилось, вдруг война! Это опасно, – сказал он строго, больно сжимая пальцы.
Я тут же вырвался.
– Я думал, это будет подарком на двадцатилетие. Я учу его уже пять лет. Сколько можно кормить его одними разговорами. Разве не ты сам хотел, чтобы он когда-то меня заменил? – растерянно ответил Лев.
Я смотрел на отца гневно и обиженно.
– Я просто переживаю, Мартин, – он смягчил тон. – Мало ли что! Почему именно сегодня? Тут пол сотни гостей!
– Знаешь что! Может это и опасно! Тем интереснее! Не всё же мне тебя слушать. Двадцать лет, пап! Двадцать! Я хочу наконец увидеть что-то кроме Арабеллы! Я и половины этих гостей не знаю. Нет у меня друзей, понимаешь? Смирись и развлекай гостей сам.
– Что же тебя так тянет куда-то ещё? Чем здесь плохо? Все остальные как-то живут без всяких экспедиций!
– Да и Бог с ними, с остальными! Что мне до них?
– Михаил, послушай, – начал оправдываться Лев.
– Нет, всё! Нечего больше с ним говорить. Мы уходим, – окончательно обозлился я и выбежал на улицу. Лев, извиняясь, что-то ещё сказал моему отцу и засеменил за мной.
– Твой отец просто боится. Я бы не обвинял его, – сказал он по пути.
Место, куда мы попали, оказалось серым, холодным и дождливым. Совсем не таким умопомрачительным, как я себе представлял. Мы должны были найти того, кто умер, и забрать с собой в Арабеллу. Смотритель явно не собирался задерживаться в этом мрачном месте хоть на минуту дольше, чем требовалось.
– Так, мы в Морисе, явно, – пробубнил Лев, разворачивая широкую бумажную карту, которая тут же намокла от дождя, в то время, как я с любопытством осматривал тёмные каменные дома-великаны, которые, казалось, излучали холод. – Огромный город посреди океана!
– Я был в Морисе ни раз, но это место мне незнакомо, – пожал плечами Лев. – Что же, будем ждать здесь. Прости, Мартин, что именно это место выпало на твою первую экспедицию. Но я решил, что ты должен понять, не везде так уютно и тепло, как у нас.
– Лев, я в восторге, ты что? Это невероятно! – ответил я.
– Давай тогда пройдёмся. Наш клиент должен быть где-то недалеко. Мы его сразу узнаем.
И мы, не спеша, оглядываясь по сторонам, зашагали по вымощенной мелкими камнями площади. Людей на улице было мало, что объясняла погода, но те, которых мы встречали, реагировали на нас необычно. Кто-то робко рассматривал нас, будто наш внешний вид выходил из ряда вон, а кто-то, того хуже, злобно скалился.
– Да, тут всегда так, они не рады незнакомцам на улице, – заметив моё недоумение сказал Лев.
– А вот и он, смотри-ка, говорил же, он где-то недалеко, – тут же добавил он, указывая куда-то наверх.
Найти взглядом то, на что показывал Лев, оказалось не просто, но я всё же уловил в одном из маленьких тёмных окон раскачивающееся тело мужчины.
– Он повесился, – заключил я, старясь скрыть волнение.
– Да. Это его первое тело. Сам он должен бродить где-то здесь. Надеюсь, он сам выйдет к нам. Подниматься туда за ним я не имею никакого желания.
Я кивнул.
– И да, Мартин, я понимаю, как это непросто – видеть людей такими. Особенно впервые. Ты привыкнешь. Помни, это всего лишь тело. Его первый слой. Его просто похоронят в земле или сожгут. Оно к Арабелле не имеет отношения, – сказал Лев и свернул промокшую карту.
– Зачем он это сделал? Как думаешь? – спросил я.
Лев пожал плечами.
– Я сам не люблю встречать самоубийц. Куда приятнее забирать с собой тех, кто умер не от своих рук. Они чаще всего радостны и благодарны, что у жизни, которую они потеряли, есть продолжение. А эти, они ведь хотят всё закончить. Небытие – их цель. Бессмертие их угнетает. Но мы с тобой должны быть терпимы и к этим людям. Им явно приходится нелегко.
– Но есть ведь и те, кто мечтает об Арабелле? – спросил я.
Лев помрачнел.
– Разумеется. Но я глубоко не согласен с ними. Убивать себя – значит насильно вмешиваться в течение жизни. Это неправильно. Но не мне их судить, разумеется. Моя работа просто сопровождать.
Мы стояли в ожидании, укрывшись от дождя под ветхим жестяным навесом над дверью, ведущей в дом.
Спустя ещё несколько долгих холодных минут, дверь резко, с ужасающим скрипом, отворилась, так что мы со Львом еле удержались на ногах, отскочив назад. На улицу выбежал худощавый мальчишка с растрёпанными чёрными волосами.
– Не он, этот живой, – с досадой резюмировал Лев.
Но не успела дверь захлопнуться, как оттуда появился растерянного вида мужчина.
– А вот этот уже похож! – выдохнул Смотритель.
Мужчина был и вправду выглядел так же, как тот, что висел в окне. На вид ему было не больше пятидесяти лет. Высокий, крепкий, с поседевшими волосами до плеч и глубокими морщинами вокруг больших выразительных синих глаз. Его густые брови не поддались седине, и были чёрными как ночь, придавая взгляду строгости.
Он оглядывался по сторонам и, остановив взгляд на нас, замер.
– Чарли, иди домой, – сказал он. – Скоро мы встретимся.
Самоубийца явно обращался к мальчишке, который в свою очередь не двинулся с места.
– Мальчишка его видит, – тихо сказал я.
– Да, видит, к сожалению. Они и нас с тобой видят. Второй слой тела почти также материален, как первый, мы же это проходили. Оно осязаемо и, разумеется, видимо. В любом случае, как по мне, это крайне неприятная ситуация. Но нам лучше не вмешиваться.
Мужчина обернулся к ребёнку.
– Сейчас же отправляйся домой, Чарли! На улице вообще опасно находиться. Ты нужен маме!
– А ты? Ты ей не нужен? Ты не нужен Джеку и остальным? – мальчик не просто говорил, он закричал так, что стены дома, казалось, задрожали.
– Конечно нужен, поэтому и делаю то, что должен, – ответил мужчина теперь мягче.
Он подошёл к Чарли, опустился на колени рядом с ним и обнял за плечи.
– Сын, я же сказал, что мы встретимся совсем скоро. Я же старше и сильнее вас всех, поэтому должен уйти первым. А ты пока присмотри за мамой, ладно? Мне пора, меня уже ждут.
Он указал сыну в нашу сторону, а затем встал и направился к нам. Смотритель тоже сделал шаг вперёд.
– Доброго вечера, – деланно добродушным тоном сказал он. – Мы Вас проводим. Следуйте за нами.
Мы торопливо зашагали туда, где был открыт раскол.
– С удовольствием, – ответил самоубийца. – Я бы поторопился, господа. – Моё имя Симон, полагаю, вы ведёте меня в Арабеллу, – не сбавляя вежливого тона сказал наш спутник.
Лев удивленно обернулся.
– Вам известно что-то об Арабелле?
– Я слышал о ней, говорят она прекрасна.
– По сравнению с этим местом уж точно, – едко заметил Лев и снова ускорил неуклюжий шаг.
За нами, спотыкаясь, бежал мальчишка, которого Симон назвал сыном.
– Пап! Папа! – кричал он.
– Нам бы стоило поторопиться, – недовольно сказал Смотритель. – Не то он, не дай Бог, увяжется за нами.
– Чарли, сейчас же остановись! – рявкнул Симон, обернувшись на ходу.
Но Чарли только набирал скорость.
– Папа! Что нам делать здесь без тебя? – кричал он.
– Чёрт! Я старался выбрать подходящее время, думал в такой поздний час все дети будут спать, но он услышал, как я ухожу, – тяжело дыша сказал Симон.
– Такие вещи, вообще, лучше не делать, имея детей, – холодно сказал Лев.
– Не было у меня выбора, – ответил Симон.
– Ладно, поздно уже рассуждать. Раскол близко, – сказал Лев схватил двумя руками Симона за плечо.
– Мартин! Мальчишка! Задержи его! – крикнул он.
Только я успел оглянуться, как Чарли подлетел к нам на огромной скорости и уже собирался бросится на отца. Но я успел преградить мальчишке путь и обхватить двумя руками его худое тело. Он бился и вырывался, я держал его изо всех сил, и мы вместе смотрели на то, как Лев и Симон исчезают в расколе.
Раздался характерный хлопок. Разлом закрылся.
Моё сердце замерло и похолодело. Я разжал руки. Чарли упал на камни.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – завопил я и рванул вперёд. Но вместо того, чтобы оказаться в Арабелле, я поскользнулся на дождевой воде и рухнул на спину.
То, что случилось, было неудивительно, разлом всегда закрывается, как только сквозь него проходит тот, для кого он был открыт.
«Сопровождающий должен пройти первым и только за ним умерший!» – всегда напоминал мне Лев.
– Он просил задержать мальчишку. Он сам попросил меня! – тихо повторял я, лёжа на холодной земле, закрывая лицо руками. Я пытался сам себе объяснить, почему забыл главное правило в самый важный момент.
Я с ужасом начинал осознавать, что совсем один застрял в Морисе, в пропитанном ужасом и холодом городе.
– Ты останешься здесь? – спросил Чарли, подползая ближе ко мне.
Я не ответил, а только поморщился от этой мысли.
– Мне жаль, что твой отец сделал это с собой, – сказал я, решив, что Чарли всё-равно куда хуже, чем мне. – Это нечестно, но мы должны были забрать его. По-другому не бывает.
Волосы Чарли были такого же чёрного цвета, как брови его отца, а кудри настолько упругими, что продолжали виться даже под дождём. Я смотрел на него и думал, что, вероятно, за всю жизнь, я не видел человека несчастнее, чем он. Мне было жаль себя, застигнутого в капкане Мориса, но всё же сочувствие этим чёрным глазам взяло верх.
– Там ему будет лучше, чем здесь, – сказал я.
Чарли недоверчиво сощурил глаза.
– Это невозможно, – ответил он уверено. – Там нет нас.
И я поверил ему, хотя сам никогда не испытывал таких к людям чувств, что были бы сильнее, чем моя любовь к Арабелле.
– Чарли, я не мог пустить тебя туда, ты же понимаешь.
Он промолчал и медленно поднялся на ноги.
– Тебе некуда идти, так ведь? – спросил он и протянул мне руку. Я не ответил, замерев в недоумении.
– Я Чарли, мне четырнадцать. Ты находишься в моем родном городе, в Морисе. Мой отец повесился, так что, получается, теперь я за старшего. Можешь пожить, пока толстяк за тобой не вернётся. Будешь спать на отцовском месте.